Его волчица. Я тебя приручу
Шрифт:
– Нет. Говори тут.
– Мне холодно.
– Несколько часов назад тебе не было холодно! – выплевывает он зло, глаза полыхают огнем.
Так вот в чем дело! Он видел меня! Я чувствовала, знала, но подумала, что мерещится. Меня охватывает уйма противоречивых эмоций. Стыд, удивление, негодование, радость от осознания некой связи между нами. Но некогда думать об этом, нужно сообщить важное.
– Вы должны уходить. Оборотни придут сюда, они знают это место. Они хотят уничтожить всех, даже детей.
И я рассказываю всё
Я придумываю, что укусили только Костю, а я за ним ухаживала. Врать сложно. Сначала говорю сбивчиво, потом голос крепнет, когда понимаю, что завладела вниманием аудитории. Из дома выходят люди, переспрашивают друг у друга, что здесь происходит.
Дойдя до времени ритуала, смотрю на Демьяна, выдаст ли он меня. Не говорю ни слова о том событии, как будто и не было. Он явно озадачен и даже, может, напуган, но, наверное, только я могу чувствовать его эмоции.
С виду он невозмутим, и остальные смотрят на него как на главного, ожидая ответов на все вопросы. Кратко обрисовываю еще раз положение вещей и заканчиваю свой долгий рассказ:
– Мне нет смысла вредить вам. Я хочу увести вас и уйти тоже, вернуться домой. Пусть оборотням остается их лес, а мы должны жить как люди.
– Тебе легко говорить, ты человек! – говорит одна девушка кавказской наружности. – А мы прячемся от людей, нас не примут обратно.
– Да. Правильно, – подтверждают со всех сторон. – Демьян, что нам делать? Куда идти?
– Сколько особей живет в стае? – спрашивает Демьян, не обращая внимания на вопросы других.
– Много, человек семьдесят – восемьдесят. Они не воинственные, это простые семьи, с детьми, как у людей. Они хотят жить мирно. Но вы поймали члена стаи и пытали, поэтому они обозлились.
– А ты знаешь, что он зверски убил двоих наших, а одну забрал с собой? Что охранники стаи напали на нашу группу и загрызли еще двоих? – Демьян напирает на меня, я отшатываюсь в ужасе. Никто не рассказывал мне об этом. Мотаю головой, но ни слова не могу вымолвить, меня будто облили холодной водой, я заледенела внутри. Йоланта молчала. Столько невинных жертв. Я в ужасе и не могу постичь услышанное.
– Опять же Костян. Оставить его там, в клетке? Разве мы можем? Если это, конечно, правда.
– Это правда, – говорю глухо. Я словно сдулась, меня покинули все силы. Не могу стоять на месте и падаю на кучу сваленной одежды. И сижу, опустив голову. Слезы капают из глаз, и я их даже не вытираю. Совершенно раздавленная, хочу сейчас просто тишины, чтобы меня оставили в покое и не трогали хотя бы какое-то время.
– Ты подумай, что еще забыла нам рассказать, Вера, – ласково говорит Демьян и опускается на колени. Гладит меня по волосам, убирает спутанные пряди назад, с неожиданной нежностью стирает дорожки слез со щек, а потом подхватывает меня на руки и несет куда-то.
–
– Туда, где она быстро придет в себя.
Мне так хорошо и тепло, что не вслушиваюсь в его слова и в преследующий нас гомон, ничего не хочу слышать, ведь Демьян наконец прижал меня к себе, он перестал меня мучить, пожалел и отнесет в постель, где я отдохну. А потом он придет ко мне. Я знаю.
Но вместо мягкой постели я ощущаю под собой жесткий топчан, куда меня бросают, как мешок картошки. Грубо и бесцеремонно. Жесткая узкая постель, темный сырой подвал без окон, вокруг разит кровью.
– Где я? Зачем ты притащил меня сюда?
– Чтобы мы остались наедине, конечно же, – говорит Демьян и присаживается рядом, а я подтягиваю колени к груди, отодвигаюсь к стене. Он пугает меня. Ничего хорошего не вижу в том, что принес в это мрачное место.
– Наедине? Тут? А у тебя нет своей комнаты?
– Есть, но там нас будут беспокоить, а сюда никто не придет. Пусть обсудят услышанное, переварят. А потом придут ко мне, и мы примем решение.
– Демьян, ну ты же понимаешь, что вы должны уйти? Иначе вас убьют!
– Вера, всё, успокойся, малышка, – ласково шепчет он, снимая с себя куртку и набрасывая мне на плечи. Она такая горячая, хранит его тепло и запах. Я мгновенно успокаиваюсь, наслаждаясь им. Не могу удержаться и трусь щекой о мягкую замшу. Демьян помогает мне закутаться в нее, вытаскивает волосы из-под ворота, расправляет их.
Чувствовать его заботу так сладко. Я расслабляюсь, клонит в сон. Демьян садится к стене спиной, позволяя мне лечь на его колени. Так удобно и тепло. Его рука согревает мне бедро, он поглаживает его, и сквозь дрему я чувствую слабое возбуждение. Наверное, он меня будет волновать даже мертвую. Улыбаюсь своим мыслям.
– Теперь ты с нами, Вера. Я очень рад, что ты нас нашла и рассказала про оборотней, про Костяна. Жалко его. Он так любил жизнь.
– Он еще живой, возможно, станет оборотнем, но не будет постоянно волком.
– Но не человеком, как ты. Тебе повезло. Тебя не укусили.
– Вообще-то и меня укусили, но я не стану оборотнем.
Рука Демьяна замирает.
– Как это?
– Я сама только узнала, что есть сыворотка против гена.
Оказываюсь вдруг лицом к лицу с Демьяном, от волнения облизываю пересохшие губы.
– Какой еще ген? – Он встряхивает меня, хватая за плечи. Куртка сваливается, и снова становится холодно.
– Санитары вкалывали себе ее, чтобы не заразиться, если вдруг укусит оборотень. Мне дала ее Йоланта. Я должна выпить в полнолуние, и тогда не обращусь, а стану опять человеком. Демьян, мне больно!
Он резко поднимается с топчана и цепляет пальцем цепочку с сывороткой.
– Это она?
Киваю в ответ, вся дрожа. Почему он так взбешен?
– И больше у тебя нет?
– Нет. Откуда?