Егор Смирнов: каникулы в СССР. Том 1
Шрифт:
Я услышал торопливые шаги легких девичьих ножек. Ленка, ничего вокруг не замечая, быстро пробежала мимо меня, украдкой вытирая непрошенные слезы.
Я задумчиво посмотрел ей вслед. Похоже у Стаса в жизни не все так гладко, как кажется с первого взгляда. И Лена тут конечно же права. Каким бы перспективным молодым человеком не был Стас, но участие в рок-группе могло поставить жирный крест на его будущей карьере, если он хотел связать ее с работой в партийном аппарате.
Однако, здесь было одно жирное «но». Ни Стас, ни Лена не знали, что Советский Союз доживает свои последние
Глава 25
Я немного подождал на лестнице и, убедившись, что Стас ушел, двинулся дальше. На душе у меня кошки скребли. И не потому, что я стал свидетелем размолвки двух совсем еще молодых людей, а из-за того, что вновь вспомнил ту ужасную картину, которая станет финальным аккордом в жизни Стаса, вспомнил, каким ударом это будет для Лены, и как потом покатится под откос ее жизнь.
Это случится в последний день лета. Именно поэтому я так хорошо запомнил дату. Второго сентября, в понедельник, когда мы пришли в школу, в фойе уже стоял портрет Стаса с черной траурной ленточкой, а рядом с ним лежали две унылые гвоздички.
И угораздило же меня попасть именно в этот год! В год, который был наполнен такими трагическими событиями. А ведь так хочется просто пожить в свое удовольствие.
Я подошел к двери репетиционной комнаты и остановился. Изнутри доносились нестройные звуки настраиваемых инструментов и барабанная дробь. Усилием воли отбросив мрачные мысли, я потянул за ручку и вошел внутрь.
В репетиционной было тесновато, зато душевно. Здесь сохранялась та неповторимая атмосфера бесшабашности и свободы, которая так присуща молодежи совершенно любой эпохи.
В довольно небольшом помещении помимо четырех участников группы располагалась куча аппаратуры и инструментов: три гитары, барабаны, большая колонка, усилитель, микшер, пара примочек с педалями, два микрофона на стойках и беспорядочно раскиданное по полу переплетение проводов. Также в углу у стены приютился небольшой видавший виды диванчик и столик.
Роли в группе распределялись следующим образом: Стас — вокал и ритм-гитара, Саня — бэк-вокал и соло-гитара, Леха — бас, а Андрюха — на ударниках. Все они были уже в сборе и занимались настройкой инструментов и аппаратуры.
Стас же угрюмо сидел в углу на диване и, закинув руки за голову, пялился в потолок.
— Привет! — Я замер на пороге, увидев брошенный на меня тяжелый взгляд Стаса. — Я что, не вовремя?
— Нет-нет, Егор, проходи! — Стас через силу улыбнулся и махнул мне рукой, указав на свободное место рядом с собой. — Привет!
По пути до дивана я поздоровался с остальными. Поскольку все они были вчера у школы, и я знал их по именам, то знакомиться с ними не пришлось.
— Ну что, Егор, этот придурок Кирпичев больше к тебе не докапывался? — нахмурившись, спросил Стас.
— Нет. А ты думаешь, будет? — с опаской спросил я.
— А кто ж его знает,
— Ладно Стас. Я постараюсь. — Я немного помолчал и внимательно посмотрел на собеседника. — Слушай, у тебя-то что случилось? Выглядишь, если честно, паршиво. — Я опять совсем забыл, что мне всего лишь одиннадцать, и заговорил, как взрослый.
Стас удивленно посмотрел на меня, потом широко улыбнулся и ответил, потрепав меня по волосам:
— Мал ты еще, такие вопросы задавать. Но да ладно, пора репетицию начинать. — И он, бодро поднявшись с дивана, пошел к микрофону.
— А мне что делать? — рассеянно спросил я.
— Пока просто сиди, слушай, наслаждайся жизнью, — добродушно улыбаясь, ответил Стас. — Я же вижу, тебе здесь нравится. А как мы с парнями прогоним основную часть, там и видно будет, чем тебя занять.
Еще минут пять ушло на настройку, а потом зазвучали песни. Ребята играли не только популярные на тот момент композиции, но и много своего. Особенно понравилась мне их песня «Свободный полет». Смысл ее, если уж быть совсем кратким, заключался в освобождении от оков повседневности, в ощущении полной независимости, не ограниченной никакими рамками.
— Чья это песня? — спросил я Стаса, когда они закончили петь.
— Моя, — ответил он и задумчиво посмотрел на меня. — Нравится?
— Очень!
Стас улыбнулся, но какой-то уж очень грустной улыбкой, а потом неожиданно выдал:
— Как бы я хотел, Егорка, чтобы мне сейчас снова было одиннадцать, как тебе. Никаких тебе забот и проблем. А впереди целая жизнь.
«Ну здрасьте, приехали!» — ошарашенно подумал я. — «Пацану шестнадцать, еще молоко на губах не обсохло, а он уже такие речи толкает! Да знаешь ли ты вообще, что такое жизнь, сынок?»
Вслух я, конечно же, ничего такого не сказал, но отметил про себя, что настрой у Стаса сегодня хуже некуда. И что-то мне подсказывало, что тому виной не их с Ленкой разборка, а кое-что посерьезнее.
Они сыграли еще несколько песен, а затем сделали перерыв. Андрюха, барабанщик, весь взмокший после проделанного титанического труда, покопался в своей сумке, вытащил из нее армейскую флягу и жадно припал к горлышку. Когда он напился, фляга пошла по кругу, утоляя жажду остальных участников группы. А тем временем Стас тоже извлек откуда-то точно такую же флягу, как у Андрюхи и, довольный как слон, потряс ей у себя над ухом.
Вокруг раздались радостные возгласы. У всех тут же заблестели глаза и Андрюхина вода была мгновенно забыта.
— Нет парни, для начала послушаем нашего гостя, — сказал Стас, положив флягу на стол. — А потом уже все остальное. Егор, можешь еще раз сыграть соло-партию к «Ночной птице», но теперь уже вместе со всеми? — И он вопросительно взглянул на меня. — Я бы хотел послушать, как у тебя получится играть в составе группы. Только одно обязательное условие: ты должен сделать это стоя, будто играешь на сцене.