Егор. Биографический роман. Книжка для смышленых людей от десяти до шестнадцати лет
Шрифт:
…Было ощущение полного бессилия, абсолютного бессилия всей официальной экономической науки перед неотвратимо надвигающимся экономическим крахом. В доме полыхает пожар, а обсуждение идет о смене цвета штукатурки».
…Эти же впечатления безмятежного поведения высоких чиновников, призванных заниматься экономикой, перед лицом совсем близкой катастрофы, остались у Гайдара:
«Хорошо помню свое первое знакомство с управленческими традициями и практикой поздней социалистической эпохи. В самом начале 1985-го с группой чиновников, направленной ЦК КПСС и Советом министров СССР, выехал в Минск для проверки хода так называемого
13. Номенклатура
Это – характерная черта последнего советского десятилетия: власть, которую давно интересует только и исключительно проблема личного выживания и сохранения привилегий, искренне не верит, что кого-то что-то в жизни страны может интересовать всерьез, а не для отчета.
Вот это и называется – цинизм. Сегодня он многих справедливо раздражает. Но расцвел-то он вовсе не после советской власти, а именно при ней, в годы «застоя».
Именно с конца 60-х из идеологии, за которую, какая бы она ни была, в Гражданскую войну все-таки люди шли умирать, исчезло всякое содержание. Его заменил инстинкт самосохранения «нового класса».
Но и он в эти последние годы жизни советской империи, по-видимому, притупился.
…Сами эти люди с 70-х годов стали называть себя номенклатурой.
В учебном пособии для партийных школ (были такие! В 1973 году, помимо Высшей партийной школы при ЦК КПСС, работали 13 республиканских и межобластных высших партийных школ и еще 20 «совпартшкол» – советских партийных школ…), выпущенном в 1981 году, пояснялось: «Номенклатура – это перечень наиболее важных должностей, кандидатуры на которые предварительно рассматриваются, рекомендуются и утверждаются данным партийным комитетом (райкомом, горкомом, обкомом партии и т. д.)».
«Номенклатура» – это не только перечень. Так давно уже назывались и лица, занимающие те самые посты, назначить на которые и снять с которых их имеет право только партия. Та самая единственная в стране партия, которая в шестой главе советской конституции названа была руководящей и правящей…
Доктор исторических наук М. С. Восленский, уехавший в 1972 году из Советского Союза, в авторском введении к книге «Номенклатура», напечатанной в Германии в 1980 году, а затем изданной на всех языках, написал: «В СССР все, относящееся к номенклатуре, тщательно скрывается – и от собственного народа, и от заграницы. Мир не должен знать о номенклатуре.
Для того, чтобы люди узнали о ней, я пишу эту книгу».
К ней мы не раз еще обратимся.
14. Чубайс о Гайдаре
«…Мы вообще
Петр Авен, ссылаясь на Владислава Широнина, говорит, что Гайдар стал лидером этого движения, поскольку он один был не просто ученым, а – «заточен» на реформы.
«У всех были разные интересы: наука там, личная жизнь, что-то еще. Но лишь Гайдар думал фактически только об этом. Он хотел реформировать страну. С юности его интересовали только рыночные реформы.
А. Чубайс. Я рискну возразить, но специфическим образом. Первое. Я считаю, что, действительно, он был заточен прежде всего на это, чистая правда. Второе. Я вообще-то тоже был заточен на это, но лидером стал Гайдар, следовательно, дело не только в этом.
А. Кох. Почему Гайдар все-таки стал лидером, а не Чубайс?
А. Чубайс. А на этот вопрос легко ответить. Ну, очевидно, что у Егора был существенно более мощный культурный слой, несравнимо более мощный научный уровень, более сильный интеллект».
…Легко ответить.
Среди интеллектуалов, вынуждена свидетельствовать, очень и очень мало таких, кто с легкостью признает чей-то интеллектуальный приоритет, даже и неоспоримый.
Для этого надо было быть Чубайсом.
Тем человеком, который стал для Егора Гайдара – и навсегда – самым близким другом.
15. Змеиная горка, или в поисках каменного цветка
Среди сказов Павла Петровича Бажова, прочитанных Егором еще в детстве, есть сказ «Каменный цветок». Мы упоминали его героя Данилку – когда ему было «годов двенадцать».
Но самое интересное произошло с Данилой тогда, когда он уже был «парнем».
Вместо привычных изделий из малахита «по барским чертежам» он стал мечтать сделать такую чашу, «чтобы камень полную силу имел». Ходит по лесу и все ищет что-то, «с лица спал, глаза беспокойные стали, в руках смелость потерял».
И тут еще подвернулся «ветхий старичоночко» с рассказами про горных мастеров у Хозяйки Медной горы.
«…В горе живут, никто их не видит… Случилось мне раз видеть. Вот работа! От нашей, от здешней, на отличку… Любой мастер увидит, сразу узнает – не здешняя работа…Им ведь что! Они цветок каменный видали, красоту поняли…Слыхал, что есть такой цветок. Видеть его нашему брату нельзя. Кто поглядит, тому белый свет не мил станет.
Данилушко на это и говорит:
– Я бы поглядел».
С того времени повадился он на медный рудник.
«Когда в шахту спустится, по забоям обойдет, когда наверху камни перебирает. Раз как-то поворотил камень, оглядел его да и говорит:
– Нет, не тот…
Только это промолвил, кто-то и говорит:
– В другом месте поищи… у Змеиной горки.
Глядит Данилушко – никого нет. Кто бы это? Шутят,
что ли…
Будто и спрятаться негде. Погляделся еще, пошел домой, а вслед ему опять:
– Слышишь, Данило-мастер? У Змеиной горки, говорю.
Оглянулся Данилушко – женщина какая-то чуть видна, как туман голубенький. Потом ничего не стало».