Эха – на!
Шрифт:
На исходе семестра Нечи нашел в себе силы посетить лабораторию кафедры термодинамики и теплотехники. Он изволил явиться не со своей группой, а с нашей, сроки уже более, чем поджимали, и Шура решил посвятить максимум времени отработке пропущенных занятий. Но прежде следовало доходчиво и внятно объяснить преподавателю причины своего длительного отсутствия. И тут Шура выступил во всей своей красе. Войдя в лабораторию, он решительно прошагал к преподавательскому столу и отрапортовал.
– Студент Нечипайло. Явился для отработки лабораторных работ. Отсутствовал на занятиях по причине спортивной травмы, полученной в начале семестра на тренировочном
Я, если честно, обомлел. Не ожидал я подобного даже от Нечи. Надо же такое придумать! Доцент Артемьев, и это было видно невооруженным глазом, был озадачен не меньше. Он поднял глаза на стоящего почти по стойке смирно орясину и некоторое время мерил его взглядом, явно находясь в некотором замешательстве, что же этому наглецу ответить. Артемьев был мужиком довольно неплохим, не чуждым иронии и чувства юмора. вполне сносно относившимся к раздолбаям, коих ему приходилось просвещать. Разобравшись наконец с собственным смятением, он откинулся на спинку стула, барственным жестом водрузил на нос очки в тонкой оправе, и спросил, смешав в голосе елей и ехидство:
– И каким же видом спорта, коллега, вы изволите столь серьезно заниматься?
Нечи помялся немного и потупив взор скромно произнес:
– Ну, это довольно редкий вид спорта, – и умолк.
– Так все же какой? Уж сделайте одолжение, просветите профана, – Артемьев пытался заглянуть спортсмену в глаза, и его бородка доцента а ля «всесоюзный староста М. И. Калинин» была устремлена на прогульщика острием клинышка, точно наконечник копья.
– Спорт редкий, элитный… Авиамодельный, – выпалил Нечи, вновь устремив на вопрошавшего почти детский незамутненный взгляд. Мы оцепенели. В жизни никто из нас ничего подобного не придумал бы! Из каких глубин сознания или подсознания вытащил братан эту бредятину?
– И что же, – озадаченно спросил Артемьев – В данном виде спорта такие тяжелые травмы случаются? Что конкретно с вами произошло?
– Да вот, корда оборвалась и модель в голову, – Нечи коснулся рукой волос в районе темечка. – Теперь догонять придется. Справку в деканат отдал.
«В горах изранен в лоб, с ума сошел от раны». Грибоедову такое и не снилось. Только у Нечи не горе от ума, но счастье от наглости и смётки. Никакой справки, понятно, у него не было и быть не могло. Но наглость, без вариантов, второе счастье. Доцент был настолько ошарашен экстравагантным объяснением, что просто указал Нечи на свободное место, добавив, что о графике отработки они побеседуют после занятия.
Порой Ежи, чувак дотошный и скрупулезный, ополчался докопать заслуженного авиамоделиста каким – нибудь каверзным вопросом, заранее зная ответ и тому имея печатные свидетельства. Однажды он подошел к Нечи держа в руках заложенный пальцем некий справочник и с не без сладенького яда в голосе спросил, мол. А сколько, ты думаешь, старик, стоило американцам изготовление артиллерийского линкора? Нечи, куривший в кухне у окна, выдержал паузу, многозначительно затянулся папироской, и свысока так, одновременно с репликой выпуская дум, обронил, мол, столько – то миллиардов «ихних» зеленых рублей. Ежи в очередь ехидно осклабился и даже чуть поклонился в сторону Нечи от предвкушения его фиаско. После чсего он назвал совершенно иную сумму, и рядом не стоящую с ответом знатока – эксперта. Нечи постоял немного молча, глядючи в окно, а потом, не прерывая созерцания зимней питерской окраины произнес поистине академическую фразу: «Ну, это они сгундели. Поспешили. Поэтому и ошиблись». И ушел, оставив оторопевшего Ежи в полной прострации.
Ирина
– Вот вы, молодой человек, по вторникам всегда на лекциях присутствуете, а по субботам вас нет, как нет. В чем проблема?
– Понимаете, Ирина Владимировна, – я встал и с неописуемой наглостью продолжил – В субботу у нас материаловедение первой парой, а мне, уж извините, никак не проснуться вовремя. Сплю я, нет сил разомкнуть объятия Морфея, – впрочем, наглость и откровенная бравада не произвели на Красину ни малейшего впечатления.
– А экзамен проспать не боитесь? – неожиданно вяло поинтересовалась она
– Нет, что вы. Даст Бог, экзамен придется на вторник.
Ирина Владимировна только махнула рукой в мою сторону и я сел на место. Разбор полетов, тем временем, продолжался. Наша дива была явно не в форме, то ли утомилась к концу дня, то ли ещё что. Вскоре она назвала еще одну фамилию, на что Ныряич, не мудрствуя лукаво, улыбаясь во весь рот, громогласно провозгласил, чуть приподнявшись над стулом:
– Ирина Владимировна, а мы с ним, – он указал на меня – спим вместе! Ну, в смысле живем в одной комнате, – последнюю его фразу никто не услышал, ибо поток грохнул и зашелся смехом в единый миг, словно по команде. Доцент Красина постояла спокойно, потом присела за свой стол, поджидая пока утихнет гвалт. Её инертность была, наверное, самым правильным выходом из данной ситуации.
– Нечипайло, вы посещаете вторую мою лекцию Где вы пропадали весь семестр?
Нечи встал и укоризненно посмотрел на преподавателя.
– Ирина Владимировна. Мне неудобно при всех повторять, я же на прошлом занятии вам все объяснил. Извините, что напоминать приходится. Но мне, право, неловко…
Он неожиданно горестно усмехнулся и развел руками. Красина оторопело посмотрела на него и вдруг откровенно смутилась, даже краска щеки тронула.
– Извините, Нечипайло… Да – да.. я помню… помню.. Ну, вы хоть конспект восстановите. Садитесь, садитесь. Все. Давайте начнем лекцию.
Нечи опять выкрутился. Ничего он, конечно же, никому не объяснял, и с прошлой лекции свалил после первого часа. Но смелость города берет. А если оппонент не в силах разобраться в душе истинного артиста, то извините. Это не наши проблемы. Главное – результат. Так, собственно, нас и учили.
Я курил в коридоре, сидя на корточках, спиной к стене, у дверей комнаты. В кухне, судя по доносящейся разноголосице, и без меня народу хватало. Бухарин там, Чушка это точно, приволокся со своего семейного этажа с утра пораньше, точно хочет с Микитой поганку завернуть… Ага, Челентано с Лордовичем заявились, Клепа, Джон. О – о – о, кого я слышу. Сам Серж – гнилофан приволокся. Об чем базар, пацаны?
– Да я это, говорю, вон у Микиты болт такой длиннющий, что резьбы на слониху хватит. Он, когда на унитазе сидит, болтярой воду потянуть может, серьезно, как хоботом. А одной подруге как втер, та и чики – брики, по самые не могу. Вся уделалась…
– Чушок, чего ты лепишь, держи лучше кастрюлю, да не обожгись ты! Во. А мне давай бутылки… Где ты их лекарство надыбал, рано ведь еще?
– Места знать надо, а еще Бухарин, красный профессор… Во – первых в пивняке, в шайбе у пацанов есть почти всегда, для своих – то, ага. Потом бывает и у таксистов что обломится. Вот так и наковырял. Ладно. Пошли, не то остынет все, и напитки и наедки.