Эхо забытых стен
Шрифт:
Это определенно выходило за рамки обыденности Острога. Даже патрули Гарнизона, изредка заглядывавшие сюда для проформы, чтобы удостовериться, что стена цела, а жители не замышляют бунта, передвигались днем и более организованно. Эти же гости прибыли под покровом ночи, в непогоду, что придавало их визиту оттенок скрытности или крайней необходимости.
Алексей накинул на плечи старую, но еще крепкую дедовскую волчью доху – грубо выделанные шкуры, сшитые мехом внутрь. Она была тяжелой и пахла дымом, лесом и чем-то еще, неуловимо звериным, но хорошо защищала от холода и сырости. Он решил
Тихо, как лесной зверь, он приоткрыл дверь. Дождь тут же хлестнул его по лицу мелкими, холодными иглами. Воздух был насыщен влагой и запахом мокрой земли. Небо оставалось непроглядно-черным, лишь слабый, рассеянный свет сочился из нескольких окон в деревне, где еще не спали. Одно из таких пятен света, более яркое, указывало на дом старосты Еремея. Именно оттуда доносились приглушенные голоса.
Алексей скользнул из хижины во тьму, двигаясь бесшумно, прижимаясь к стволам редких сосен, росших на склоне холма. Грязь чавкала под его сапогами из грубой кожи, но он старался ступать легко, перенося вес тела плавно, как учил его дед во время охоты. Обостренное зрение Аккермана позволяло ему различать предметы даже в такой темноте лучше, чем обычному человеку. Он видел силуэты домов, очертания заборов, темные провалы переулков.
Подобравшись ближе к центру деревни, он смог разглядеть картину более детально. У дома Еремея действительно стояла телега Мирона, накрытая мокрым брезентом. Рядом с ней топтались на месте четыре лошади, явно не крестьянские тягловые – породистые, поджарые, с дорогими седлами. На двух из них сидели всадники в длинных темных плащах с капюшонами, низко надвинутыми на лица, скрывая их от дождя и любопытных глаз. Еще двое, спешившиеся, стояли у двери старосты, один из них, высокий и широкоплечий, судя по всему, стучал. Слышался также недовольный лай собак из ближайших дворов, но он был каким-то приглушенным, словно псов быстро успокоили или они опасались приближаться.
Из дома Еремея донесся его дребезжащий старческий голос, полный удивления и некоторой тревоги. Затем дверь со скрипом отворилась, и на пороге возникла грузная фигура старосты с тусклой масляной лампой в руке. Свет лампы выхватил из темноты лица прибывших, но лишь на мгновение, так как они стояли чуть в стороне. Алексей заметил блеск металла на их поясах – рукояти мечей или длинных ножей. Не гарнизонская форма. Это были гражданские, но вооруженные и явно непростые путники.
Разговор шел вполголоса, но до Алексея долетали отдельные обрывки фраз. «…срочное дело…», «…королевский указ… но неофициально…», «…разыскиваем… особые приметы…». Сердце у Алексея тревожно екнуло. «Разыскиваем». «Особые приметы». Кого они могли разыскивать в этой глуши? И почему неофициально, по королевскому указу?
Он инстинктивно отступил глубже в тень, под крону разлапистой ели. Его разум лихорадочно заработал. Аккерманы. Они всегда были вне закона, всегда преследовались. Королевская семья не забыла и не простила их отказ подчиниться силе Прародителя и их иммунитет к стиранию памяти. Истребление клана
Может быть, это они? Охотники на Аккерманов? Но почему сейчас? Спустя столько лет после основной чистки? Или это было связано с чем-то другим?
Алексей напряг все свое внимание, пытаясь расслышать больше. Дождь немного стих, и голоса стали чуть четче. Один из прибывших, тот, что повыше, говорил властным, холодным тоном, не допускающим возражений.
«…молодой человек… или девушка… около пятнадцати-семнадцати лет… темные волосы, светлые глаза… возможно, скрывается под другим именем… обладает необычной силой и ловкостью…».
Алексея прошиб холодный пот, не связанный с ночной сыростью. Описание… оно подходило. Подходило под него. Возраст, волосы, глаза. «Необычная сила и ловкость» – это уж точно про Аккерманов. И если они ищут кого-то с такими приметами здесь, в Остроге, то круг подозреваемых сужается до одного человека. Его.
Он не мог поверить, что спустя столько лет после смерти деда, после того, как он старался жить максимально незаметно, опасность настигла его именно сейчас, накануне глобальной катастрофы. Или, возможно, это было связано? Может, королевская власть, предчувствуя какие-то грядущие потрясения или получив некие сведения, решила зачистить последние «угрозы» внутри стен?
Страха как такового он не испытывал – скорее, ледяную сосредоточенность и вспышку гнева. Гнева на эту несправедливость, на вечное преследование его рода. Но сейчас не время для эмоций. Нужно было понять, насколько серьезна угроза.
Староста Еремей что-то отвечал, его голос звучал заискивающе и испуганно. Он явно не хотел проблем с вооруженными людьми, ссылающимися на королевский указ, пусть и «неофициальный».
«…у нас тут… таких не водится, господа хорошие… все свои, из роду в род… молодежь вся наперечет…».
«Мы проверим, старик, – отрезал высокий незнакомец. – Завтра с рассветом обойдем каждый дом. А пока – предоставь нам место для ночлега. И твоим людям – держать язык за зубами. Никто не должен знать о нашем визите, пока мы не уедем. Понял?»
«Понял, понял, ваше благородие… как не понять… – бормотал Еремей. – Проходите в дом, у меня тут… тесновато, но уж как-нибудь…».
Дверь в дом старосты закрылась, укрыв от Алексея дальнейший разговор. Двое всадников остались у лошадей, кутаясь в плащи. Дождь снова начал накрапывать.
Алексей медленно, стараясь не издать ни звука, начал отступать обратно к своей хижине. Мысли бились в голове, как пойманная птица. Они ищут его. Завтра утром они начнут обыск. У него есть всего несколько часов до рассвета.
Что делать? Бежать? Но куда? Лес большой, но они на лошадях, и если они действительно ищейки, то, возможно, у них есть собаки или они сами хорошие следопыты. Скрываться в деревне? Бессмысленно, его хижина на отшибе, и ее проверят одной из первых. К тому же, он единственный в деревне, кто полностью подходит под описание.