Екатерина Медичи
Шрифт:
Генрих не торопился с ответом. Подождал, не скажет ли кто-то что-нибудь еще. Но все молчали. Все уже было сказано.
Подал голос Лесдигьер:
— Сир, вы должны помнить, какой вы нации и где ваша родина. И вовсе не обязаны менять веру, о чем они будут неустанно хлопотать. Надо быть хитрее.
— Вот именно, Лесдигьер, хитрее! — воскликнул Генрих Наваррский и оглядел всех собравшихся.
Они смотрели на него и молча, ждали его ответа. Если он поедет в Англию, он потеряет наваррское королевство, а они — своего вождя и короля.
— Действительно, —
Колиньи не выдержал, вскочил с места и потряс Генриху руку. Следом поднялся Ла Ну:
— Сир, позвольте мне поздравить нас всех, ибо решение ваше мудро, и тоже пожать вашу руку.
За ним подошел Людвиг Нассау:
— Я не сомневался в вашем ответе. Я знал, что вы патриот своего отечества и не променяете его ни на какие туманные дали и призрачные обещания старой королевы.
Конде улыбнулся и хлопнул Генриха по плечу:
— Как мог бы ты уехать, коли здесь остается твой кузен Генрих Конде, который любит тебя!
— Вот видите, Лесдигьер, — произнесла Жанна, — нам не пришлось уговаривать моего сына. Рука провидения направила его на нужный путь, и он принял верное решение.
— Я нисколько и не сомневался в этом! Только такая мать, как вы, ваше величество, могла родить и воспитать такого сына. Сир, я восхищен вами. Знайте отныне, что преданнее слуги вам не найти.
— Благодарю вас, Лесдигьер. Я вспомню ваши слова, когда стану королем Франции.
— Всегда к услугам вашего величества.
— А пока, — добавил Генрих, — роль супруга английской королевы мы предоставим одному из наших кузенов Валуа — Анжу или Алансону. Они должны быть мне за это еще благодарны.
— Итак, — сказала Жанна, — что мы ответим послу?
— Что брак — дело решенное, — заявил Колиньи.
— Но у меня есть условия, касающиеся их интересов. Переговоры о женитьбе закончены, теперь я буду ждать выполнения своих условий. А на свидание с мадам Екатериной я поеду одна, ты, Генрих, останешься здесь. Им не удается так скоро заполучить тебя и засадить в клетку, именуемую Лувром.
Генрих схватил мать за руку:
— Я не пущу тебя одну, мама! Они отравят или убьют тебя!
— Им это будет затруднительно сделать, ведь со мной будут мои верные друзья — Лесдигьер и Шомберг, а они вдвоем стоят роты жалких ублюдков. К тому же я принимаю противоядия, ты знаешь.
— Они найдут еще какой-нибудь способ!
— Пусть только попробуют. Я возьму с собой своего врача, он сумеет отличить ложь от истины. Со мной поедет Конде, ему пора познать прелести и тайны французского двора.
— Мадам, я только что хотел сам просить вас об этом, — встал Конде и поклонился Жанне.
— Вот и отлично. Завтра посол отправится в обратный путь и передаст
Жанна еще раз попробовала тщетно отговорить адмирала от поездки. Пусть едет, решила королева. Господь не даст его в обиду, а ей тем временем надо подумать о себе. Лесдигьер по нескольку раз в день напоминал ей о необходимости всерьез заняться своим здоровьем. О том же твердил ей врач, и 5 сентября, за три дня до рождества Богородицы, Жанна, распрощавшись с адмиралом и жителями Ла Рошели, отправилась в По, в свой родной край, где были горы и чистый воздух. С нею вместе уехали ее дети, супруги Конде [6] , Лесдигьер, Шомберг и весь ее двор. Немного поразмыслив, Нассау решил отправиться вместе с ними, тем более что Жанна сама просила его.
6
Конде был женат на Марии Клевской, дочери Маргариты Клевской, сестры Людовика I Конде. Таким образом, его супруга приходилась ему кузиной.
А еще неделю спустя адмирал Колиньи вместе с супругой, слугами, пажами и дворянами из его свиты отбыл из Ла Рошели в Блуа, где ждал его король.
Предостережение Кассандры так и не подействовало на новоявленного Париса. Не помогли и пророчества Гелена.
В крепости остался только Ла Ну, который и взял на себя командование гарнизоном.
Встречал адмирала в Блуа сам улыбающийся король в окружении веселых фрейлин и придворных; рядом стояли его братья и мать, снявшая по этому случаю траур. Король подбежал и, весь во власти переполнивших его чувств, расцеловал Колиньи в обе щеки. Дамы и кавалеры дружно зааплодировали, а музыканты заиграли на лютнях бравурную мелодию.
— Вот наконец-то и вы, отец! — воскликнул Карл и еще раз бросился в объятия адмирала. — Я знал, что вы приедете. Я так ждал вас!
Старик прослезился. Такого приема он явно не ожидал. Так встречали обычно близких родственников или правителей иностранных держав, с которыми жили в мире и согласии.
— Вы один, без королевы? — все еще держа руки адмирала в своих спросил король.
— Государь, ее величество приедет тогда, когда решится вопрос о бракосочетании…
— Ах, об этом потом… Но кто это с вами, вероятно, ваша супруга? До нас дошли уже слухи о вашей свадьбе. Ах вы, старый шалунишка… — Карл, смеясь, ткнул пальцем адмирала под ребро, потом почтительно поцеловал руку Жаклин Д'Антремон: — Мадам, я счастлив приветствовать вас в нашем замке. Ваш муж говорил вам, что вы прекрасны?
— Ваше величество, я не знаю… Вы не должны целовать мою руку…
— Ах, как она мило смущается. Адмирал, как вам не стыдно, вы обладаете таким сокровищем и только сейчас решились показать его нам! Мадам, спешу вас заверить, что стрелами своих глаз вы насмерть поразили сердце вашего короля, а ваш образ уже глубоко запал в его душу.