Екатерина Великая. Завершение Золотого века

Волгина София

– Да, уж молодец наш Платон! – любовно оглядывая Екатерину Алексеевну, важно вторила ей Никитична. – Он весьма пригож и силен, ничего другого не скажешь, и, что наипаче хорошо, так то, что он и вся его семья весьма почтительна к Вашему Величеству.

Екатерина доверительно делилась:

– Князь Потемкин очень хорошо об нем отзывается. Сказывает, не может не любить человека, коий мне угождает… Он де, к нему нелесную будет иметь дружбу, за его привязанность ко мне.

– Что ж, князя Потемкина на мякине не проведешь, знать, достоин его аттенции наш Платон Александрович!

Екатерина заулыбалась:

– Нет,

князя не проведешь…

Она помолчала и вдруг вспомнив, сообщила радостную новость:

– Ты не слышала? У Платоши же есть сестрица, Ольга Александровна. Она выходит замуж за моего камергера Александра Алексеевича Жеребцова. – Уж, каковая красавица и умница у Платона сестра!

– Но, ведь она весьма молода. Ей всего-то пятнадцать или шестнадцать…

– Почти шестнадцать и она совершенно взросло выглядит.

– Сказывают, сестра его, в самом деле – восхитительно красива и весьма остра на язык. На редкость…

– Да, я оное сразу уразумела, – согласилась Екатерина. – Нелегко придется моему бедному камергеру, не инако: быть сему жеребцу, как бычку на верёвочке…

Графиня, нетерпеливо заявила:

– Бог с ним, с Жеребцовым! Я хочу изразить другое: я в сущем восторге от Вашей, Ваше Величество, прекрасной пиесы «Горе-Богатырь!», коий смотрела с вами намедни.

Нарышкина порывисто и крепко обняла Екатрину, коя счастливо улыбаясь, благодарно поцеловала подругу.

Довольная императрица испросила:

– Понравился тебе там король Густав?

– Смех, да и токмо!

– А как неразумный сын-царевич, коий отправился на войну?

– О, да, государыня моя! Ловко вы выставили Павла Петровича, коий своими подвигами, токмо и делает, что смешит народ, – ответствовала Нарышкина, взглянув на Екатерину двусмысленным взглядом: дескать, уж слишком государыня выставила своего сына на смех.

Екатерина, сузив глаза, молвила с насмешкой:

– Пусть посмеются люди над забавной удалью шведского короля и неумелостью царевича.

Паки помолчав, Екатерина поведала подруге:

– Есть у меня еще одна презабавная новость для тебя.

Нарышкина заулыбалась:

– Любопытно, любопытно…

– Вообрази от кого я намедни получила письмо?

Анна Никитична озадаченно повертела головой.

– Ума не приложу.

– И я бы не догадалась. Письмо от Дмитриева – Мамонова.

Никитична расширив глаза, на мгновение замерла:

– От Мамонова?! Вот тебе и на! Пришел в себя! И что ему надобно?

– Представь, просится ко мне назад! Снюсь я ему, и каждую минуту думает обо мне, – говорила Екатерина и глаза ее смеялись. – Помнишь, я говорила тебе, что ему быстро надоест Шербатова? Одно дело ходить раз в неделю по двадцать минут по парку с ней, а другое дело жить вместе в одном доме. Вот Дарья, как я и предсказывала, ему быстро надоела.

Анна Никитична сморщила лицо, как от зубной боли:

– И что же теперь? Вернешь изменщика?

Екатерина круто и весело развернулась к ней:

– Ни за что! Пусть прочувствует, что мне пришлось пережить… И, ты же знаешь, я никогда не возвращаюсь к прошлому. Никогда! И баста!

– За что я тебя люблю и почитаю, голубушка моя! – почти пропела Никитична и, раскинув руки, довольная, встала, дабы обнять императрицу.

* * *

Потемкин был в крайнем раздражении из-за медлительных действий

сухопутных войск генерала-аншефа Ивана Петровича Салтыкова в Финляндии, которые не позволяли воспользоваться успехами адмирала Чичагова на море. Приказы же императрицы не выполнялись по всяческим причинам. Государыня вновь собрала Совет.

– Сей горбоносый Чичагов увел флот к нашим берегам. Он тщится сберечь свой флот, ограничиваясь блокадой, разведкой, охраной судоходства и поддержкой гребного флота, действующего в шхерах. Не вижу храбрости в его действиях, – говорил обиженно, сердитым голосом Иван Григорьевич Чернышев.

Императрица, повернувшись всем корпусом к Чернышеву, изволила коротко изъяснить ему:

– Ужели вы не ведаете? Он же объяснял: таковая тактика его – вынуждена, граф. Вы сами знаете, каковая у нас острая нехватка в опытных матросах. Вот он и избегает решительных боев. Чичагов компенсирует сие тем, что грамотно использует всяческие прикрытия островные, предпочитает вести бой, ставя судна на якоря. Я считаю его стратегию и тактику вполне разумной. Но вот сухопутные войска…

Чернышев, внимательно слушавший императрицу, обиженно выказывал свое несогласие:

– Однако, Ваше Величество, пассивность их позволила королю Густову вновь перейти в наступление. Как я понимаю, он хочет разбить русские эскадры по очереди, высадить, как он угрожает, десант у Ораниенбаума и диктовать свои требования русскому двору. Он уже высадил в марте свой десант в Палдиски, уничтожил запасы, заклепал наши пушки и успел уйти до прибытия подкрепления из Ревеля.

Видя неудовольствие государыни, Чернышев замолчал, собираясь с мыслями, Засим вновь заговорил:

– Намедни, Чичагов донес, что теперь он выставил посты на маяках, кои будут предупреждать о приближении противника.

– Посмотрим, каковой толк будет из всех оных потуг, – саркастически заметила государыня.

Ей не верилось, что оное даст каковые-то результаты, но их не долго пришлось ждать.

Заблокированные после Красногорского сражения, в Выборгском заливе корабли шведов уже месяц стояли в глубине Выборгского залива, их несколько фарватеров сновали между островами и мелями, пытаясь вырваться, но русские посты на маяках пресекали их движение. Кронштадская эскадра вице-адмирала Круза и флот Чичагова развернулся противу Шведского. Хотя, Екатерина торопила, адмиралы почти месяц сжимали блокаду. Кораблям короля Густова не удавалось перейти в контролируемые Швецией финские воды из-за белых ночей, не позволявших действовать скрытно, а такожде из-за юго-западных ветров, неблагоприятных для шведского парусно-гребного флота, общей численностью до четырех сот судов с тремя тысячами орудий и более тридцати тысяч матросов и солдат на борту.

Русский Балтийский флот, блокировавший оба морских прохода, ведущих в Выборгский залив, дожидался подхода гребной флотилии вице-адмирала принца Карла Генриха Нассау-Зигена со стороны Кронштадта. В блокаде шведского флота приняли участие основные русские силы из пятидесяти линейных кораблей, фрегатов и малых кораблей с почти тремя тысячами орудий и около двадцати одной тысячи матросов на борту. Такожде в оном участвовала эскадра поддержки – двадцать галер под командованием капитана Петра Слизова, восемь гребных шхерных фрегатов под командованием вице-адмирала Тимофея Козлянинова и около полусотни малых галер.