Екклесиаст (рус. и англ.) Илл.Эрнста Неизвестного
Шрифт:
Слова из уст мудрого — благодать, а уста глупого его же самого и погубят. Еккл 10:12
Это уж точно.
Ну и под самый занавес пусть прозвучит несравненная
СУЕТА СУЕТ.
Афоризмы древней Руси
Мудрые поучения, издревле любимые на Руси, — стоит обратиться к ним особо — насыщены образами и оборотами, почерпнутыми из Священного Писания. Выпишем те из них, что имеют непосредственное касательство к «Екклесиасту». Они взяты из сборников: «Пчела», «Менандр»,
Копающий яму под ближним своим — упадет в нее
(по-старославянски: Копаян яму под ближним своим впадеться в ню.Сжа тость и энергия древней речи освежают восприятие). Выше уже говорилось, что этот афоризм распространен едва ли не во всех «языцех», и это понятно. В сущности, он являет собой парафраз глубочайшего библейского поучения: «Не делай другому тог о, что ты не хотел бы, чтобы делали тебе».
Лучше малое имущество, добытое правдой, нежели многое богатство — без правды.
(В «Пчеле» находим аналог: «Лучше пища с зельем, с любовью и благодатью, нежели предложен телец со враждою». — Лучше зеленью (овощами) угоститься в доме друга, нежели телятиной в доме врага.)
Не так огонь жжет тело, как душу разлука с другом.
Не покидай старого друга, ведь новый не будет похож на него. (Афоризмы о дружбе, рассыпанные по всем сборникам, имеют аналоги в «Екклесиасте».)
Муж обличающий лучше льстящего.
Кто хочет другими управлять, пусть сначала научится владеть собою. (Иже хощет над инем княжити, да учится первие сам собою в ладети.)
Кроткое слово укрощает гнев.
Не радуйся, видя других в беде.
Пчела на звон летит, а мудрый на полезные речи спешит.
Мзда глаза слепит судьям (Подарки портят сердце — в «Екклесиасте».)
Имя и слава дороже человеку, чем красивое лицо. (Доброе имя лучше дорогой мас ти, — наставляет Екклесиаст.)
Хорошая смерть человеку лучше дурной жизни.
Чьи одежды светлы, того и речь честна
Притчею говорят книги: не осталось камня на камне.
(Тут прямая связь усматривается с Екклесиастовым собиранием и разбрасыванием камней.)
Пшеница перемолотая чистый хлеб дает, а человек в печали обретает ум зрелый.
К этому екклесиастическому мотиву о пользе страдания Даниил Заточник дает существенное дополнение:
Как слово пропадает, когда его часто плавят, так и человек, когда много бедствует. Никто ведь не может ни пригоршнями соль есть, ни в
Даниил Заточник прибегает и к прямому повтору наставлений из «Екклесиаста»:
Очи мудрых желают блага, а глупого — пира в доме. Лучше слушать спор умных, нежели совет глупых.
Длинная речь не хороша, хороша длинная поволока.(Поволока — шелковая ткань)
Перекликается с заметой Когелета:
..составлять много книг — конца не будет, и много читать — утомительно для тела. Еккл 2:12
«Выслушаем сущность всего,— призывает Екклесиаст, — бойся Бога и заповеди Его соблюдай, потому что в этом все для человека». Еккл 2:13
Сентенция эта представляется столь важной Владимиру Мономаху, что он повторяет ее дважды в своих «Поучениях»: Страх имейте Божий в сердце своем... А вот вам и основа всему: страх Божий имейте превыше всего.
Темные места
В «Екклесиасте» есть два фрагмента, не поддающиеся достоверному толкованию. Два «темных места», влияющих на колорит всей поэмы. В четвертой главе читаем:
Лучше бедный, но умный юноша, нежели старый, но неразумный царь, который не умеет принимать советы; Еккл 4:13
ибо тот из темницы выйдет на царство, хотя родился в царстве своем бедным. Еккл 4:14
Видел я всех живущих, которые ходят под солнцем, с этим другим юношею, который займет место того. Еккл 4:15
Не было числа всему народу, который был перед ним, хотя позднейшие не порадуются им. И это — суета и томление духа! Еккл 4:16
По-видимому, здесь кончается «темное место» и следующая строфа не имеет к нему отношения. Но, может быть, она как раз и венчает этот фрагмент. Приведу ее хотя бы как пример жесткого монтажа, когда стыкуются два разнородных отрывка:
Наблюдай за ногою твоею, когда идешь в дом божий, и будь готов более к слушанию, нежели к жертвоприношению; ибо они не думают, что худо делают. Еккл 4:17
Изречение о бедном юноше и царе — законченный афоризм; его уместно было бы привести в предыдущем разделе. Далее следует нечто, трудное для понимания. В судьбе юноши из темницы, вставшего на царство, угадывается судьба Давида, отца Соломона. Кой-кого из друзей скитальческой юности отца он еще мог застать, но не всех... которые... с этим другим юношею!Непонятно. Не было числа им, но участь их незавидна. Намек на сподвижников Давида, погибших в междоусобной борьбе? Возможно. Потому и глухи так намеки: боялся обидеть ветеранов, доживающих свой век (которым как-никак тоже обязан своим царствованием)? Возможно. Опять же, возвращаясь к старому, скажу, что признание авторства Соломона позволяет как-то расшифровать этот фрагмент, разглядеть силуэты реальной истории. Гипотетический автор IV века до н.э. не предоставляет такой возможности.