Экс на миллион
Шрифт:
— Тебе решать. Принимаешь условие, работаем дальше. Нет — разбегаемся.
— Обстоятельства могут сложиться так, когда без крови не обойтись.
— Согласен. И чтобы этого избежать, я с вами в банк не пойду.
Володя принялся сверлить меня глазами. Выдавил через силу:
— Я не упрекаю тебя ни в трусости, ни в желании сделать работу чужими руками. Просто хочу понять, как это возможно — сказать «мы зайдем в банк»' в такой ситуации?
— Иногда… — я замер, подбирая нужные слова. — Иногда не нужно быть внутри событий, важнее контролировать их снаружи. Страховать от любой случайности. И часто так бывает, что оказавшийся в этой роли подвергает себя гораздо большему риску. В моем плане все обстоит именно так. Чтобы все прошло гладко, чтобы я выполнил свою роль,
— Ушам своим не верю. Мне это говорит тот, кто только что рассуждал почти как толстовец.
— Я не услышал ответа. Ты согласен без крови? Винтовка будет?
— Будет, — кивнул Володя. — Лучшая в своем роде. В банке кровь не прольется, обещаю.
— Тогда слушай последнюю часть моего плана.
[1] Медведь, Петр Васильевич, Каин, Анатолий — это все клички одного человека, Михаила Соколова. Один из создателей партии эсеров-максималистов и, пожалуй, террорист № 1 в России в 1906 г. Казнен в декабре, успев организовать несколько впечатляющих эксов и покушений, включая взрыв дома П. А. Столыпина.
[2] Любителям прославления и канонизации Николая II. В ответ на доклад о зверствах карательного отряда полковника Н. К. Римана царь собственноручно начертал: «Молодец!». Риман ранее отметился 9 января 1905 г. в Санкт-Петербурге, лично командуя расстрелом рабочей демонстрации.
Глава 16
Руки вверх во имя революции!
Я лежал у слухового чердачного окна в дома на Варварке. Под рукой шикарное заграничное охотничье ружье, бьющее, по словам товарища Володи, на две тысячи шагов. Эту винтовку его дружинники забрали из оружейного магазина Торбек, когда его разгромили и сожгли в декабре. Оптический прицел в наличии, но я в него не смотрел. На всякий случай берег глаза. Мне и без оптики все прекрасно видно. Хотя из-за особенностей местного рельефа над Варваркой возвышались лишь два из четырех этажей выбранного мною дома, с чердака Рыбный переулок как на ладони, просматривался от начала и до конца. Двести шестьдесят метров не столь уж большое расстояние. Вон, на Биржевой городовой с берданкой стоит. Полицию после декабрьских событий хоть и поздновато, но вооружили посерьёзнее.
Занять позицию мне помог лично Пузан. Очень главвор впечатлился предстоящим эксом. Слюной изошел. Все навязывал нам своего «кассира», спеца по сейфам, работавшего с так называемой трайножкой.[1] Получив отказ, все ж таки выбил из Володи обещание доли в пять процентов. «За будущие хлопоты», как он мотивировал свою нахальную просьбу. Оказалось, и у блатных, а не только в политике, действует старое правило: ранее оказанная услуга ничего не стоит. Хотя… Мог и на большее претендовать, не убери Володя главного московского сыскаря Войлошникова.
— Что ж ты дорогу ко мне позабыл? — пристал ко мне Пузан при встрече. — Не надоело куклимом-то жить?[2]
— Ну вот он я — перед тобой. Паспорт мой готов?
— Конечно, готов. Давно лежит, тебя поджидает. А ты все не идешь и не идешь, — чесал языком Пузан, будто ничего и не было, а шулера, им подосланные, мне приснились.
— Раз готов — отдавай!
— Вот дельце справьте, мотю мне занесите — и получите-распишитесь. Документик чистый. Сам бы с такой линкой бегал, да ростом не вышел.
Так и хотелось сделать зарядьевскому Мамке интенсивный массаж печени, но пришлось смолчать. Он нам нужен больше, чем мы ему. Вот когда все выгорит, тогда роли поменяются.
Между Татьяниным днем и сегодняшним 7-м марта, вроде, и не мало времени прошло, да только пулей пронеслось оно, это время. Пока все согласовали, пока я натренировал дружинников, как действовать в той или иной ситуации… Сейчас кажется, будто только вчера познакомился и обо всем договорился с товарищами Володей и Анатолием. Столько часов ушло на то, чтобы их ребята научились выхватывать из кармана маузер, не зацепившись им за подкладку. Столько раз я матерился на неучей, не способных спеленать четыре чучела, изображающих жандармов, или не перекрывать в процессе пеленания линию огня.
И ведь чуть не сорвалось всё еще на стадии подготовки. Большевички свинью подложили. Большого такого и жирного хряка. Приспичило им, видите ли, нас опередить и самим банк бомбануть. Не взорвать, а именно обчистить. В Гельсингфорсе. В Великом княжестве Финляндском, где жизнь течет спокойнейшая, неторопливая. Но где существовала, как неожиданно выяснилось, мощная группировка красногвардейцев, часть из которых по приказу Центра и лично товарища Красина обеспечила прикрытие банде рижских гастролеров из числа террористов. 13 февраля они ворвались в филиал Государственного банка в столице княжества и похитили 175 000 рублей. Генерал-губернатор отправил следующее сообщение премьер-министру, которое попало в газеты: «Сегодня 15 вооруженных человек вошли в отделение Государственного банка и, направив пистолеты на служащих, заставили их удалиться в отдаленную комнату; затем, заметив непослушание со стороны сторожа и одного чиновника, дали несколько выстрелов; сторож убит, чиновник ранен легко».
Грязно сработали. Из-за убийства сторожа на них ополчилась вся Финляндия. И принялась их активно разыскивать. В итоге, всех переловили, причем задержания сопровождались перестрелками и гибелью констеблей-финнов. Из денег, если верить газетам, нашли только треть.
Я перепугался, что это нападение побудит московских банкиров усилить меры безопасности. Ну, сигнализацию там провести или жандармов прибавить. Месяц почти прошел — тишина! Ничему дураков жизнь не учит!
А умные — в чем-чем, а в уме товарищам Медведю и Володе не откажешь — делают нужные выводы. Они, например, поняли, что самая большая глупость — это светить после экса туго набитым бумажником (так попалась четверка уроженцев Лифляндии на железнодорожной станции). Что нужно прислушаться к моим советам в отношении тщательной подготовки отхода и легализации полученных средств. И, главное, они признали, что крови нужно избежать любыми способами.
Какими? А для чего, спрашивается, я бока себе отлеживал на чердаке дома на Варварке? Конечно, не каждому дано осознать, как человек с оптической винтовкой в руках способен предотвратить кровопролитие. Большинство же мыслит примитивно: раз ружье заряжено, оно непременно выстрелит и кого-нибудь убьет. Непременно насмерть. Ага-ага. Вообще-то, смотря, кто стреляет. Я, к примеру, никого расстреливать не намерен. А вот отогнать полицию, если примчится, прицельным огнем — самое то. Когда у тебя пули начнут над самой головой летать, кем нужно быть, чтобы не укрыться, а? Робокопов пока в Российскую империю не завезли.
И, как я сказал товарищу Володе, позиция у меня — самая уязвимая. Поймают с винтовкой в руках — виселица обеспечена. Еще и Пузан где-то отирался поблизости, заставляя мои волосы на затылке непроизвольно шевелиться. Я, ясен пень, очень культурно попросил его удалиться в свою нору и не отсвечивать. Но воры есть воры. Никогда не знаешь, что им в голову взбредет.
Все! Понеслась Маруся за кефиром! По Рыбному с обеих его концов двинулись две группы навстречу друг другу. Все, как один, в приличных темных полупальто с приметными каракулевыми воротниками и серых папахах. Большая группа задержалась у подъезда, прикрывая меньшую из пяти человек, уже входящих в банк. В ней должны быть Володя, Беленцов (или товарищ Саша, как его звали в дружине) и еще трое самых крепких и толковых парней, которых я отобрал лично. Отсюда мне не видно, но я знал, что в этот момент Изя должен отмычкой вскрыть черный ход. Ровно через пять минут он с Осей и еще одним боевиком поднимутся наверх.