Ёксель-моксель
Шрифт:
Наоборот, схватит кружку и добавит сырости со своей стороны.
Платье новое цыганке отдала.
Та, позвонив в дверь, попросила десять копеек. Елена Ефимовна позолотила ей ручку гривенником. А цыганка, будто кто подсказал про смещение сборочных координат, после копеек не к рублю, сразу к платью перешла.
— Отдай! — пристала.
Платье было гордостью скромного гардероба. Но очень уж хотелось Елене Ефимовне третий глаз заполучить, с которым можно в соболях ходить.
В соседнем доме жил Виктор Антонович Сурмач.
— Пойдем, кое-что покажу.
«Знаю твое „кое-что“, — думала зазываемая. Пространство она раздвигала весомым бюстом.
Но с наступлением периода смещения точки отнекаться от приглашения было нельзя.
«Я — молекула», — говорила про себя Елена Ефимовна, поднимаясь к обрадованному Сурмачу, у него даже лысина светилась от счастья.
«На этом диване придется смещаться, — подумала Елена Ефимовна, когда Сурмач зазвал из кухни, где угощал наливкой, в комнату, и заповторяла. — Я — молекула, молекула, молекула…»
Диван был раздвижной. Сурмач засуетился вокруг него.
— Придержи, — поднял край.
И нырнул внутрь диванных закромов. Только задница обтянутая отполированными брюками осталась снаружи.
«За простыней, — обречено решила Елена Ефимовна. — Я — молекула…»
— Вот, — выскочил из дивана Сурмач с лысиной в пыли и паутине.
В руках он держал красную папку.
— Тут все речи и статьи нашего губернатора, когда он еще в горкоме работал. Сучара ренегатская, в два горла жрал от партии, а теперь поносит ее по всем телепрограммам! Ты газетчиков нынешних знаешь — передай, кто против этого проходимца. Пусть вольют ему перед выборами по самые гланды.
«Похоже, абзац наступает — даже пни старые не реагируют? — шла от Сурмача с красной папкой Елена Ефимовна. — Я — молекула…»
Но позже подумала: оно и к лучшему — опускаться по женской части не придется…
Однако не говори гоп… Повела Бонда на вязку. Хозяином пуделихи оказался мужичок не промах. Сам страшненький: головенка, как мячик с ушами, животень арбузом из штанов.
— Может и нам последовать примеру, — шкодно хихикнув, кивнув на собак.
И, вроде как шутя, попер с объятиями на Елену Ефимовну. Буром теснит ее в другую от самозабвенно вяжущихся собак комнату.
«Я — молекула», — дала себе установку Елена Ефимовна, укладываемая на кровать. И закрыла глаза для смещения точки в сторону незапланированной «вязки».
Вдруг мужичок, вовсю распалившийся на «молекулярную» даму, расстегивая ее кофточку, заорал не интимным голосом.
— Что? — испуганно схватилась за обнажаемый бюст Елена Ефимовна.
Причина трагедии находилась в другом месте. На оголенную по случаю «вязки» спину мужичка истребителем легких танков спикировал со шкафа кот. И вонзил,
Кот спрятался на верхотуре, когда в доме появился Бонд. И затаил злобу на хозяина за впущенного чужака.
Мужичку стало не до «вязки», он вскочил на ноги, сорвал кота со спины.
— Убью! — безжалостно швырнул в стену.
Кот возмущенно заорал от соприкосновения с бетоном.
На кошачьи-хозяйские крики с лаем — никаких условий для половой жизни — вбежали недовязавшиеся пуделя…
После чего Бонд напрочь охладел к интимному процессу.
Мужичок тоже не мог настроиться на повторные объятия.
Вдобавок во входной двери заскрипел ключ хозяйки.
— Твой паразит, — заругался мужичок на жену, — всю вязку испоганил! Спрыгнул на собак с холодильника!.. Смотри, что скотоморда делает!
Кот, выражая негативное отношение к вязке собак, делал лужу посреди кухни.
«Погоди, он тебе еще на кровать нагадит», — со злорадством подумала Елена Ефимовна.
— Приводите завтра Бонда, — сказал мужичок официальным голосом и, подмигнув тайком от супруги, добавил шепотком, — жену с котом отправлю на часок подальше…
— Хорошо, — сказала Елена Ефимовна.
Мужичок сдержал слово в отношении кота и жены. Однако Елена Ефимовна посчитала, что «приводите» понятие растяжимое. И отправила на вязку мужа.
Тем не менее, избежать смещения точки сборки в сторону секса не удалось. Несколько раз пришлось становиться всетерпимой молекулой в кабинетах службы занятости. Мужики нутром чувствовали смещенность Елены Ефимовны. Она боялась на улице в глаза сильному полу глядеть — казалось, все горят готовностью посмещать точку.
Как-то к Елене Ефимовне зашел Федор Колотуша.
— Дай денег, — попросил. — У тебя, вижу, есть в чулке.
— Сколько?
— Все. На днях за лечение получу — отдам.
Елена Ефимовна полезла в книжный шкаф. Там в «Острове сокровищ» был клад для покупки газовой плиты.
«Сколько дать-то?» — мучалась, зная необязательность Федора.
— Все! — перебил нерешительность Колотуша.
Пришлось стать молекулой, выгрести клад до копейки.
После чего Федор пропал. Говорили, опять забомжевал с целью более глубокого постижения тонкоматериальных процессов.
А Елена Ефимовна подходила к старой, со всех сторон облупленной, с неработающей духовкой и сифонящей всеми конфорками плите только в сильно молекулярном состоянии…
Зато однажды проснулась и…
Еще лежа носом в подушку, почувствовала результат смещения в другую реальность. Мысли Бонда были как на ладони. Пес ворчал у кровати: «Мочевой пузырь сейчас лопнет, она вылеживается! И одеколоном воняет! Опять с чужим мужиком смещалась!»
— Получилось! — выскочила из-под одеяла Елена Ефимовна и запрыгала нагишом у кровати. — Открылся! Третий глаз открылся!