Экспедиционный корпус
Шрифт:
— Купить кое-что надо, чтобы повысить шансы на выживание, — серьезно ответил Михаил. — Не только и не столько мне, сколько всей нашей бригаде. А то одно серьезное наступление и от бригады останутся рожки да ножки.
Елена слегка стушевалась.
— Хорошо Михаил, идемте, я вас представлю…
— Надеюсь в героической позе Геракла разрывающего пасть льву, и надеюсь у меня будет хотя бы кусочек ткани на чреслах?
— Что?.. О чем вы гово…
Елена на полуслове встала в ступор, ее осенила догадка отчего она густо покраснела, реально как помидор,
— Господи… какой же вы невыносимый пошляк!
— Могу снова стать букой? Как вам больше нравится?
Но на это Елена Александровна ничего не ответила. При этом сразу знакомить лично не пошла, попросила обождать, пока она переговорит с Юсуповой лично. О чем именно говорила Елена Извольская с княгиней осталось тайной за семью печатями, но, когда Елена все-таки подвела Климова к Юсуповой, смотрела она на него веселым и заинтересованным взглядом.
— Елена мне о вас многое интересного успела рассказать…
— Надеюсь только хорошее? А также о том, что я сражен вашей красотой и в вашу честь написал песню? — со сдержанной пылкостью спросил Михаил, протягивая листок.
— Вроде того…
— Только песню вам придется петь самой, я же вам напою, как лучше и сыграю.
— Хм-м… Прелестно, — сказала княгиня, прочитав стихи. — Итак, что вы от меня хотите?
— Ваша светлость(?), мне от вас в одном деле требуется некоторая помощь, но это больше деловой разговор, — намекнул на лишние уши вокруг.
— Хорошо. Мы обсудим все… завтра. Приглашаю вас на обед.
— Благодарю, это честь для меня.
— А теперь, пора вам спеть еще несколько песен.
Под конец вечера к штабс-капитану снова подошла Елена Извольская.
— Михаил Антонович, я приглашаю вас на свой день рождения… Празднество состоится двенадцатого июля.
Климов изогнул в удивлении бровь.
— И это после того, что между нами было?! — трагически воскликнул он, сцепив пальцы вместе и поднеся получившуюся композицию в молельном жесте к своему лицу, заставив некоторых людей обернуться к ним.
Елена оглянувшись по сторонам со смущено-растерянным видом, а потом опомнившись, воскликнула:
— Паяц!
— Благодарю, конечно, но неужели более… достойных кандидатов не нашлось, чем такой клоун как я? А то я что-то не заметил, чтобы вы кому-то еще приглашение озвучили, ведь столько молодых офицеров жаждут вашего внимания. Прям убить готовы.
— Да ну их… — досадливо-презрительно поморщившись, мотнула она головой.
— Чего так?
— Чего-чего… — буркнула глухо Елена. — Противно. Они все не вылезали из публичных домов… сколько скандалов было из-за их поведения… позор просто. Хорош еще, что редакторы газет вняли просьбам и не стали всю эту грязь освещать на своих страницах. И только вы не засветились ни в одной истории…
— Хм-м…
— Ну и никто больше не подарит мне еще несколько песен, — улыбнулась дочь посла, став походить на плутовку.
— Намек понял. Подарок будет, но только не обещаю присутствовать собственной персоной на вашем празднестве.
—
— Нас как бы на фронт посылают и у офицеров будет куда как меньше возможностей улизнуть в Париж. Дезертирство мигом впаяют. И не факт, что мне дадут разрешение.
— Об этом я не подумала…
Неизвестно каким местом думало командование, но вместо отборного первого батальона первого полка из рабочих с «ротой великанов» на парад в Париж решили отправить батальон из второго «крестьянского» полка.
Климов сильно сомневался, что это из-за него все произошло, но произошло так как произошло, что могло ему сильно помешать в делах с Юсуповой.
— Но ничего, эту проблему можно решить. Думаю, ваш командир удовлетворит просьбу моего отца и вас отпустят на празднование. Так что жду от вас новых песен!
— Всенепременно.
Елена Александровна убежала, а Михаил стал думать над тем, что это собственно было и было ли что-то вообще. Разве что по первому впечатлению Елена Александровна пошла скорее в мать, а не в отца в плане снобизма, в общем вполне вменяемая девица, не без тараканов в голове, но и без гнили.
35
Обед у четы Юсуповых впечатлял, куча всяких блюд. Хотя чему удивляться? Одни из богатейших людей Российской империи, могли позволить себе и не такое.
Князь Феликс Феликсович Юсупов, граф Сумароков-Эльстон смотрел на Михаила с подозрением, но выпив лишку, ему для опьянения много не требовалось, смягчился и стал рассказывать о своих подвигах, вспоминая молодость, как это бывает с престарелыми людьми, да еще не самыми умными. Он вообще получил славу дурачка.
— А спойте-ка нам Михаил Антонович про войну, а то я в вашем репертуаре не слышал ни одной, что удивительно, учитывая, что вы боевой офицер. Или нету?
— Есть, ваша светлость.
— Тогда спойте…
Тут же один из слуг, по знаку князя принес гитару и Климову не осталось ничего другого как взять ее в руки. Немного подумав (с репертуаром под это время действительно было не ахти) все-таки нашел две приемлемых композицию, по крайней мере в порыве раздражения на этого престарелого генерала с его прогрессирующим маразмом, увешанного наградами как елка (Михаилу даже хотелось проверить, нет ли их на спине в количестве шести штук), он подумал на группу «Инсульт».
— Как пожелаете. Первая песня называется «Марш смертников».
Сумрачный ветер рвется в небо,
Сумрачный ветер будит костры.
Воздух, до боли пропитанный бредом,
Теснится у моей груди.
Кто будет мертвым, кто будет первым?
Я, или ты, или кто-то из них?
Солнце, оскалившись, рубит по нервам..