Экспедиция в Лунные Горы
Шрифт:
— Что за новость? — спросил Бёртон.
— Линкольн сдался. Америка наша.
Нижняя челюсть Бёртона отвисла. Он откинулся на спинку кресла, не в силах сказать ни слова.
— Не так давно, — продолжал Пальмерстон, — я говорил вам, что, если это произойдет, я потребую от Конфедерации полностью запретить рабство, как плату за нашу роль в их победе. Я по-прежнему собираюсь так и поступить. Но не сейчас.
Бёртон сумел собраться и выдавить из себя.
— Почему?
— Из-за Blut und Eisen.
—
— Три месяца назад, когда вы занимались делом Тичборна, а наши перебежчики-евгеники дезертировали в Пруссию, канцлер Бисмарк выступил с речью, в которой объявил о своих намерениях увеличить военные затраты и объединить все немецкие территории. Он сказал — и, поверьте мне, я могу процитировать его слова дословно, потому что они выжжены в моей памяти: «Положение Пруссии в Германии определяется не либерализмом, а ее силой. Пруссия должна сосредоточить всю свою мощь и дождаться выгодного момента, который приходил и уходил уже несколько раз. Начиная с Венского конгресса у нас нет достойных границ для здорового политического организма. Важнейшие вопросы современности должны быть решены не речами и решениями большинства — это и была величайшая ошибка 1848 и 1849 годов — но железом и кровью».
— Я читал отчет об этой речи в газетах, — сказал Бёртон. — Он собирается начать войну?
Пальмерстон сжал кулак.
— Вне всяких сомнений. Первый крикливый ход к мировой войне, предсказанной графиней Сабиной. Бисмарк пытается создать Германскую Империю, соперницу нашей. Однако Империя требует ресурсов, капитан Бёртон, а в мире остался только один по-настоящему большой нетронутый ресурс — Африка.
— И вы подозреваете, что Бисмарк пытается захватить там плацдарм?
— Я почти уверен, что он хочет захватить ее и выкачать все, что возможно.
— Но как это связано с американскими рабами?
— Если объединенная Германия захочет присоединить к себе Африку и начнется война, нам понадобится почти безграничный источник невозобновимой рабочей силы.
— Невозобновимой?
— Я верю, что так лучше говорить, чем «пушечное мясо».
У королевского агента кровь застыла в венах.
— Вы же не собираетесь... — начал он.
Пальмерстон прервал его.
— Мы собираемся сражаться, и нам потребуется все находящиеся в нашем распоряжении силы.
— Вы имеете в виду американских рабов?
— Да. Чуть более четырех миллионов человек, хотя я включил в их число женщин.
Челюсти Бёртона задергались.
— Проклятье! Вы говорите о людях! Человеческих существах! Об их семьях! И вы не только поддерживаете санкционированное государством рабство — вы говорите о кровавом геноциде!
— В первую очередь я говорю о выживании Британской Империи, чего бы это ни стоило.
— Нет! — крикнул Бёртон. — Нет! Нет! Нет! — Он хлопнул рукой по кожаной ручке кресла. — Я против! Это подло!
— Вы будете
— Ч... что?
— Ваша основная задача не изменилась — вы должны добыть Глаз нага, который мы сможем использовать для проникновения в сознания врагов. Однако теперь у вашей экспедиции есть еще одна цель, хотя и второстепенная. Используя ваш опыт военного и географа, вы должны определить самые стратегически выгодные территории Африки и пути, которыми мы сможем завладеть ими. Я собираюсь завладеть Африкой прежде, чем Бисмарк сделает свой ход, и хочу, чтобы вы посоветовали мне лучший способ для этого.
Сердце Бёртона бешено колотилось в груди, мысли бегали.
Он взглянул на Пальмерстона непроницаемым взглядом.
— И если я сделаю это, сэр, и Африка станет частью Британской империи, что будет с ее жителями? Что будет с африканцами?
Премьер-министр жестким немигающим взглядом посмотрел на Бёртона и ответил:
— Как британским подданным им будут предоставлены все права.
Последовало молчание, только Грегори Хэйр слегка прочистил горло. Наконец Бёртон сказал:
— Вы имеете в виду те же самые права, которыми наслаждаются недоедающие британцы, корпящие на наших фабриках и живущие в наших трущобах? Те самые, которые предоставлены нищим, просящим милостыню на перекрестках улиц и у дверей домов? Те самые, которыми пользуются служанки, совращенные и беременеющие от своих хозяев и безжалостно выбрасываемые на улицу, где они могут выжить только проституцией? Это и есть та сама замечательная цивилизация, которую вы, великий империалист, можете предложить Африке?
Пальмерстон вскочил на ноги и заорал:
— Заткнитесь ко всем чертям, Бёртон! Неужели при каждой нашей встрече я должен терпеть вашу наглость? Не собираюсь! У вас есть приказ! — Топнув ногой, он направился к двери, щелкнув пальцами Бёрку и Хэйру. Пропустив их наружу, он, с рукой на ручке двери, повернулся к исследователю.
— Выполняйте вашу чертову работу, капитан! — прорычал он, потом вышел из комнаты и хлопнул за собой дверью.
— Неграмотный павиан! — взвизгнула Покс.
— В водовороте исторических событий, — заметил Берти Уэллс, — нет возможности что-то аккуратно записывать. А когда приходит время подвести итоги произошедших событий, человеческая природа берет верх.
Он и Бёртон сидели в медицинском фургоне, куря по очереди редкость из редкостей, украденную сигару. Запряженный волами экипаж был частью конвоя — бесконечной линии солдат и повозок, двигающейся с юга к порту Танга, находившегося в сотне миль к северу от Дар-эс-Салама.