Эксперт № 07 (2014)
Шрифт:
В то же время некоторые эксперты утверждают, что общая позиция по Каспию не помешает столкновению интересов постсанкционного Ирана и России. «Одно дело использовать иранский фактор для срыва строительства транскаспийского трубопровода, а другое — столкнуться с растущей мощью Ирана на Каспии, — сказал “Эксперту” Константин Симонов. — Сейчас мы понимаем, что ни у Туркмении, ни у Казахстана, ни у Азербайджана нет реального флота и наше военное превосходство там очевидно. Однако когда у Ирана появятся деньги, первым делом он пустит их на новый виток милитаризации, и на Каспии может появиться новая дееспособная военная держава, а милитаризация будет одним из аргументов этого процесса, а также фактором давления на соседние страны. Прежде всего на тот же Азербайджан».
Однако и из этого мы можем извлечь серьезные дивиденды — в частности, усилить свое влияние на чересчур не зависимый от России Азербайджан. Ни для кого не секрет, что у Баку с Тегераном
Что касается Армении, то и тут усиление иранских позиций будет скорее на руку России. У Тегерана и Еревана неплохие отношения, и не исключено, что после снятия санкций вырастет объем ирано-армянской торговли, будут реализованы некоторые инфраструктурные проекты. Прежде всего проложена железная дорога из Армении в Иран. Вопреки опасениям некоторых экспертов она не ослабит позиции России как эксклюзивного политико-экономического союзника Еревана (в Армении, конечно, попытаются сыграть на иранском факторе, но там прекрасно понимают разницу в уровне надежности, в обязательствах, в менталитете, в конце концов). Более того, наличие альтернативного грузинскому выхода Армении на мировой рынок серьезно ослабляет позиции официального Тбилиси на переговорах с нами: грузины больше не смогут разыгрывать армянскую карту и шантажировать Москву ужесточением условий транзита.
Вооружаем и мирим
Выход Ирана из изоляции дает нам возможность усилить позиции и на Ближнем Востоке. Мы становимся весьма привлекательным партнером для целого ряда стран региона.
Прежде всего речь идет о Сирии. И дело не в том, что президенту Башару Асаду нужно будет оплатить «счет» за нами защиту сирийского режима, а в том, что ему придется оплачивать немереный иранский «счет». Ни для кого не секрет, что до начала войны Сирия была союзником Ирана, но при этом имела определенную степень независимости и проводила собственную внешнюю политику. Более того, Асад тяготился излишней, по его мнению, зависимостью от Ирана и искал способ ее снизить. В частности, даже рассматривал возможность заключения мирного соглашения с Израилем и решения проблемы Голанских высот в обмен на израильские инвестиции. Между Тель-Авивом и Дамаском шли соответствующие переговоры, которые были сорваны начавшейся гражданской войной. Во время этой войны Иран фактически спас Сирию (поставками денег, оружия и живой силы в лице бойцов Корпуса стражей исламской революции и «Хезболлы»), и очевидно, что его влияние на Сирию после войны резко вырастет. Особенно с учетом снятия санкций с Ирана и получения возможности проводить более активную внешнюю политику. И не исключено, что, пытаясь не допустить превращения Сирии из союзника в сателлита, Башар Асад попытается сбалансировать сирийское влияние российским. Наши компании могут рассчитывать на ряд привлекательных концессий, а наши Вооруженные силы — на расширение базы в Тартусе и новые поставки оружия.
Россия имеет все шансы усилить свои позиции и в других странах Ближнего Востока. Выход Ирана из изоляции вкупе с постепенным уходом Соединенных Штатов из региона вызовет серьезное изменение баланса сил, обострение ситуации, создание новых или укрепление действующих военных блоков и, как следствие, гонку вооружений. Государствам нужен надежный поставщик оружия, и Соединенные Штаты после своих египетских маневров (регулярный отказ от поддержки союзника и введение эмбарго на поставку оружия египетской хунте) на эту роль уже не годятся. Лучшая альтернатива — Россия (особенно если учесть, что ближневосточные армии имеют опыт обращения с нашим оружием). Так, в ноябре министр иностранных дел Сергей Лавров и министр обороны Сергей Шойгу летали в Египет и заключили ряд крупных контрактов. Их точные параметры неизвестны, но министр иностранных дел Египта Набиль
Своеобразие ситуации в том, что, поскольку у Египта денег на покупку оружия нет, эту сделку оплачивает Саудовская Аравия. И некоторые эксперты уже предупреждают, что работа с иранскими врагами (очевидно, против кого Саудовская Аравия вооружает Египет), а также усиление присутствия в иранской сфере влияния может серьезно обострить отношения между Москвой и Тегераном. Скорее всего, иранские официальные лица станут говорить о том же, однако вряд ли Иран будет готов пойти на конфликт с Россией. Причина проста: мы можем не только поставлять оружие, но и быть посредником на переговорах. Сегодня Россия — единственная из всех представленных на Ближнем Востоке внешних держав, у которой хорошие или же просто рабочие отношения со всеми несетевыми региональными акторами: Ираном, Турцией, Саудовской Аравией, Израилем. И не исключено, что посредничество в деле создания нового баланса сил на Ближнем Востоке принесет России не меньшие дивиденды, чем продажа оружия странам региона.
Это не наш рынок
Что касается экономических последствий снятия санкций с Ирана, то тут ситуация не столь однозначна. До недавнего времени наши экономические отношения с этой страной были весьма ограниченными. И хотя ряд российских бизнесменов говорит о сложностях работы с иранцами, основной причиной, препятствующей сотрудничеству, были санкции. «Российско-иранское сотрудничество тормозят два пакета санкций. Первый — банковские санкции. Все крупные проекты могут осуществляться исключительно под банковское обеспечение. Второй — санкции, введенные Советом Безопасности ООН на основе резолюции № 1929 от 2010 года. Они запрещают поставку в Иран тяжелого наступательного вооружения», — говорит старший научный сотрудник Института востоковедения РАН Владимир Сажин .
Наиболее серьезными и опасными для России были, конечно, первые, односторонние, санкции, введенные США и Евросоюзом. «Банки, интегрированные в международную финансовую систему, а также крупные компании, имеющие крупные активы и интересы в США, отказывались от выгодных для себя проектов в Иране просто потому, что боятся подпасть под действие односторонних американских санкций. Недавно Банк Москвы был оштрафован министерством финансов США на 9,4 миллиона долларов за сотрудничество с Банк Мелли Иран в 2008 году, то есть за нарушение санкций, которые были отменены в январе. А “ЛУКойл” вместе со “Статойл-Гидро” и Иранской национальной нефтяной компанией рассматривал возможность освоения нескольких крупных нефтяных месторождений, однако из-за опасения санкций приостановил свое участие в проекте», — говорит Станислав Притчин. В итоге после введения в строй Бушерской атомной станции у России в Иране фактически не осталось крупных проектов. Помимо санкций свою роль в этом сыграло и отсутствие определенности c будущим Ирана. Наши отношения развивались в условиях крайней напряженности — никто не мог гарантировать, что завтра по Ирану не будет нанесен военный удар.
Сейчас, когда санкции снимаются и определенность появляется, некоторые эксперты говорят, что Москва должна поторопиться укрепить свои позиции на иранском рынке, пока ее место не заняли другие. «Ирану крайне необходимы иностранные инвестиции, высокие технологии и передовые идеи практически во всех отраслях экономики. И это осознают и учитывают иностранные компании, которые уже сейчас, до окончания действия санкций, выстраиваются в очередь к иранскому рынку», — говорит Владимир Сажин. Наиболее перспективные для нас отрасли сотрудничества — атомная энергетика, железнодорожное строительство, сельское хозяйство, а также космическая отрасль. «Тегеран очень заинтересован в создании высокотехнологичных геостационарных спутников и выводе их на орбиту. Иран уже запустил два-три спутника, но я считаю, что по своим характеристикам они безнадежно устарели», — говорит Владимир Сажин. Кроме того, по его словам, снятие санкций стимулирует сотрудничество мелкого и среднего бизнеса на провинциальном уровне, через договоры между российскими регионами и иранскими останами.
Однако другие эксперты шансы российского бизнеса на укрепление своих позиций в Иране оценивают весьма критически. И не только потому, что наши компании по объективным причинам не смогут выиграть конкурентную борьбу у европейских или китайских бизнесменов. «Все послабления (в вопросах санкций. — “Эксперт” ) всегда связаны с закупками продукции в странах, снявших эти санкции. Технология отработана, и очевидно, что все поставки и технологии будут идти в Иран с Запада. У нас с нашей продукцией там шансов мало», — считает Константин Симонов.