Экстренная связь с машинистом
Шрифт:
Ч е х о в. Чтобы вручить вам пьесу (оба смеются).
Л ю л е ч к и н. Боже мой, Платон Алексеевич, помилуйте! Из Мурино в центр города, такая дорога, такая погода…
Ч е х о в. Не извольте беспокоиться, милейший Лев Борисович!
Л ю л е ч к и н. Ну, я, право, не знаю… Может, чаю?
Ч е х о в. С превеликим удовольствием!
Л ю л е ч к и н. Тайа!
Входит Тайа. На подносе три чашки и печенье-буквы.
Ч е х о в (слегка
Л ю л е ч к и н (делая большой глоток). Мм, зеленый, с бергамотом!
Ч е х о в. А у меня, вы знаете, матэ с лимоном!
Л ю л е ч к и н. Что вы говорите? Боже мой, как прекрасно! (обращаясь к Василисе). А у тебя, солнце мое, какой?
В а с и л и с а. Индийский. Со слоном.
Л ю л е ч к и н. Надо же! Вот, Тайа, молодец! Умница! (поглядывая на Василису, обращается к Чехову). Знаете, мне страшно повезло с прислугой. Девушка исключительных качеств: скромная, добрая, исполнительная, я бы даже сказал – самоотверженная. В наше время это такая редкость…
Ч е х о в. Как я вас понимаю.
Л ю л е ч к и н. Да… Так, что за пьеса, вы говорите?
Ч е х о в. Хорошая пьеса.
Л ю л е ч к и н. Простите за любопытство: вам об этом сообщили, или это ваше мнение?
Ч е х о в. Нет, отчего же, мне говорили.
Л ю л е ч к и н. Кто, интересно?
Ч е х о в. Коллеги, критики.
Звонок мобильного телефона. Василиса читает sms.
В а с и л и с а (подходит к Люлечкину). Мне пора идти. У меня рандеву.
Л ю л е ч к и н (не обращая на нее внимания). Да, да! Ступай!
Ч е х о в (встает, целует Василисе руку). Надеюсь, мы еще встретимся! Буду рад.
В а с и л и с а. Непременно! (уходит).
Л ю л е ч к и н. Э-э, на чем мы остановились?
Ч е х о в. Мы говорили о критиках.
Л ю л е ч к и н (встает, начинает расхаживать). Да! Так кто именно хвалит ваш труд?
Ч е х о в. О, это весьма уважаемые люди. Доктора наук, профессора, заслуженные деятели искусств…
Л ю л е ч к и н. И все же, хотелось бы конкретики.
Ч е х о в. Пожалуйста, критик! Канарейкина Ликерия Николаевна. Она в полнейшем восторге. Полагает, что я – новый Достоевский. Или, например, драматург Натан Однокамушкин. Слыхали?
Л ю л е ч к и н (многозначительно). Еще бы!
Ч е х о в. Он вообще считает, что такие, как я, рождаются раз в столетие. А госпожа Переборщевская из «Театрального журнала» готова хоть завтра печатать мою пьесу.
Л ю л е ч к и н. Невероятно! Что, все они хвалят?
Ч е х о в. Хором!
Л ю л е ч к и н. Не может быть!
Ч е х о в. Тем не менее, это так.
Л ю л е ч к и н. А что,
Ч е х о в. Одну. В юности.
Л ю л е ч к и н. Вы читали?
Ч е х о в. Нет, к сожалению. Она не сохранилась.
Л ю л е ч к и н. И как же она называлась?
Ч е х о в. Сейчас не помню... Кажется, что-то историческое.
Л ю л е ч к и н. Историческое – это хорошо... Это замечательно... Ну, а ваше диалоготворчество имеет какое-нибудь название?
Ч е х о в. Конечно. «Четная сторона Луны».
Л ю л е ч к и н (о своем). Прекрасно, прекрасно…
Появляется Лариса в том же костюме. В руках две пары лыж – новые и старые.
Л а р и с а (показывает на старые лыжи, как бы извиняясь). Вот, не взяли… Говорят, такие старые уже не принимают.
Л ю л е ч к и н (нехотя подымаясь со своего «трона»). Дорогой Платон Алексеевич! Позвольте представить: Лариса Петровна, моя супруга, актриса нашего театра. Лауреат премий «Золотой софит», «Золотая маска», «Золотая сказка», ну, и ряда других. (к Ларисе). Ларочка, а это – Платон Чехов, молодой драматург.
Л а р и с а. Очень рада. Вы знаете, муж много рассказывал о вас...
Ч е х о в. Правда?
Л ю л е ч к и н. Лариса Петровна, верно, что-то путает. Я рассуждал о драматургах вообще.
Л а р и с а. Возможно. В последнее время я вынуждена учить много текста, могу что-то перепутать... Знаете, когда на тебя сваливается такой объем информации, перестаешь понимать, где ты, где роль, и вообще, на каком свете живешь. Все переплетается, перемешивается, как фрукты в миксере.
Ч е х о в. Почему фрукты?
Л ю л е ч к и н. Моя жена – фанатка фруктовых салатов.
Л а р и с а. Это правда. Вы любите фрукты?
Ч е х о в. Наверное. Я не задумывался.
Л а р и с а. Напрасно. Надо любить растительную пищу. Овощи, фрукты. Любые. Главное – не есть мяса.
Л ю л е ч к и н. Лариса Петровна – вегетарианка со стажем. Много лет назад она вступила в общество «Гринпис», с тех пор не ест мясо животных.
Ч е х о в. А сладкое?
Л а р и с а. Сладкое – можно. Даже нужно.
Л ю л е ч к и н. В разумных количествах. От сладкого полнеют.
Л а р и с а. От сладкого добреют! Правда, не все.
Л ю л е ч к и н. Вот что, друзья мои! Вы тут пообщайтесь, а я прогуляюсь перед сном.
Ч е х о в. Но, Лев Борисович, мы ведь еще не начали! Моя пьеса!
Л ю л е ч к и н (собирает бумаги). А зачем я? Вот, Лариса Петровна, у нее отменный вкус, уверяю вас. Почитайте ей вашу пьесу. И если Ларочке понравится, я с удовольствием присоединюсь. Кстати, там есть для нее роль?
Ч е х о в. По-моему, да...
Л ю л е ч к и н. Вот видите! Я скоро. (уходит).