Экзорцист: Проклятый металл. Жнец. Мор. Осквернитель
Шрифт:
В каретном сарае мне без особого труда удалось найти среди сваленного у стены хлама подходящих размеров доску, и, прихватив топор да пару гнутых гвоздей, я отправился в сад. Игравшие с Ловкачом в орлянку на заднем дворе егеря посмотрели на меня как на душевнобольного, но промолчали. И правильно сделали, а то бы много нового о своей родословной узнали.
Обухом топора я в два счета прибил доску к стволу сухой яблони, углем изобразил на ней нечто похожее на круги и обернулся к только сейчас соизволившему явиться Эдварду:
– Где тебя бесы носили?
– Собирался, – огрызнулся тот и вытащил
– Стреляй давай.
Я на всякий случай отошел от мишени.
– Делать тебе нечего, – вздохнул парень, потом прицелился и спустил тетиву.
И, разумеется, не промазал. Ну да с трех десятков шагов грех промазать. Вот только стрела воткнулась в самый низ доски. Еще бы на пару пальцев ниже – и вообще мимо прошла.
– Издеваешься? – Я подошел к Эдварду и заглянул ему в глаза. – Да любой мальчишка с такого расстояния в яблочко попадет!
– Много ты понимаешь… – буркнул Рох и снова выстрелил.
На этот раз стрела угодила гораздо выше центра мишени, но, по крайней мере, засела во внешнем круге.
– Да… – только и покачал головой я. – И какого беса мы с тобой связались? Две дюжины шагов – и практически в «молоко»! Ты как в Высших стрелять собрался?
– Да даром они мне сдались! – выругался парень.
Третий выстрел оказался самым удачным, но и тут наконечник стрелы ткнулся в доску на ладонь левее центра.
– Кучность никакая, стрелы летят, как им вздумается. Как тебя в стрелковую школу только приняли? Неужто пожалели убогого?
– Самый умный, да?! – вспылил Рох и сунул мне лук. – На, попробуй.
– Чего ты мне его суешь? – отпихнул я парня. – Кто из нас лучник – ты или я?
– А если лучник я, чего ты мне под руку каркаешь?
– Да ты без всякого карканья и с пяти шагов в человека не попадешь! – заорал я, резко шагнул к мишени и метнул в нее топор. Метнул – и попал. И не просто попал: лезвие рассекло нарисованный углем на доске круг. – А! Видел?! А у тебя просто руки из задницы растут. Неудачник!
– Сам ты неудачник! – Вскидывая лук, Эдвард одним рывком натянул тетиву и, не целясь, разжал пальцы. Стальной наконечник лязгнул об обух топора, и стрела срикошетила в кусты. – Ну, съел?!
– Тогда у меня к тебе один вопрос. – Я хрустнул костяшками пальцев и глубоко вздохнул, пытаясь побороть желание дать лучнику по зубам. – Какого беса ты мазал с самого начала?
– Мазал и мазал. – Отцепив тетиву, Рох отправился на поиски стрелы. – Тебе-то что?
– Ты не просто мазал, ты выставлял себя полным идиотом. Криворуким болваном, если угодно. Но стоило вывести тебя из равновесия, и – хоп! – выстрел в яблочко. Все бы ничего, да только, если хоть один из наконечников уйдет в «молоко», нам этого не простят. Ты это понимаешь?
– Да чего вы все ко мне привязались-то?! – не на шутку разозлился лучник. – Я на это дело не напрашивался! Хотите – поищите кого получше! Я вообще стрелять терпеть не могу! Ненавижу просто! Не-на-ви-жу!
– Как так?
– А вот так! С самого детства: ты должен, ты должен! Дыши глубже, целься лучше, не забудь про ветер и упреждение! И руку, расслабь эту бесову руку! – прямо мне в лицо начал орать
– Бывает.
– Бывает? – прошипел лучник. – Покажи мне еще одного человека, который ненавидит свое мастерство! Ненавидит, но ничего другого делать не умеет? Не из-за собственной тупости, а лишь потому, что его ничему другому не учили? Все неприятности в моей жизни связаны с луком. Абсолютно все! Ирония судьбы – лучник, которого тошнит при одной мысли о необходимости попасть в яблочко! Где ты еще такое видел?
– Знаешь, – я ухватил разгоряченного Эдварда под руку и повел его к дому, – мне очень не нравится убивать людей. Не нравится просто до скрежета зубовного. Особенно когда приходится резать глотки неплохим в общем-то парням, которым просто не повезло оказаться на другой стороне. Но это моя работа, мой долг, мой собственный выбор. И отвечать перед Святыми тоже придется мне. Не тем, кто отдавал приказы, – им бы со своими грехами разобраться, – а именно мне. Подумай об этом.
– О выборе и долге?
– О том, что ты можешь оказаться одним из тех самых неплохих парней…
Эдвард ничего не ответил и ушел в дом. Я облокотился на забор и тихонько выругался себе под нос. На душе было гадко, будто туда ушат помоев выплеснули. И не смертельно вроде, а настроения нет совершенно. Пойти, что ли, с егерями в орлянку сыграть? Так ведь там Ловкач, этот проходимец всех обчистил уже, поди.
– Какую тяжкую думу думаешь? – окликнул меня направившийся к нужнику Якоб. О, легок на помине!
– Егерей выпотрошил?
– Ага. Быстро они…
– Слышно чего?
– Завтра, край послезавтра еретики выйдут к городу.
– Да, Рауль что-то такое говорил, – зевнул я.
– И ты так спокоен? – прищурился мошенник. – А вот мне кажется, пора уже отсюда когти рвать!
– Не суетись, – хлопнул я его по плечу. – Его сиятельство не возвращался пока?
– Только приехал, ящик какой-то привез. Еле выгрузили.
– Пойду гляну, – заторопился я.
Раньше даже в голову не приходило поинтересоваться, как именно будут перевозить наконечники, а вот сейчас будто петух в одно место клюнул. Если тьма сумеет до кого-нибудь дотянуться…
Волновался я напрасно. Вместе со здоровенным коробом к нам в гости пожаловали сразу трое братьев-экзорцистов из местной миссии ордена. И, что было совсем уж из ряда вон, один из них оказался слепцом. По крайней мере, глаза его закрывала свернутая в несколько слоев льняная тряпица. В сочетании с традиционным кожаным одеянием смотрелась она на редкость зловеще.
– Заносите! – скомандовал крутившийся тут же Яциус Кларь, и четверо егерей поволокли сундук в дом.
Экзорцисты последовали за пыхтевшими от напряжения парнями, но больше внимания они уделяли не ящику, а слепцу: один вел своего незрячего коллегу под руку, второй придерживал перед ними двери.