Экзорцист: Проклятый металл. Жнец. Мор. Осквернитель

Корнев Павел Николаевич

– А я бы подождал, – выглянул из кареты Ловкач. – У меня с разбойниками воевать желания нет…

– Ты-то да, ты-то навоюешь, – с усмешкой похлопал я его по плечу.

– Карл! – вспылил граф. – Ну, хоть ты нам скажи, есть в окрестностях бандиты?

– Полно.

Забравшись на задок кареты, парень принялся укреплять на крыше свой мешок. Как мне показалось, отправлялся он в путь даже не просто со спокойным сердцем, а с едва скрываемой радостью. Будто давно обрыдло все.

– Вот! – возликовал Якоб. – А ваше сиятельство еще сомневается…

– До

вечера ждать не будем, – твердо заявил Луринга. – Все ясно?

– Ваше сиятельство, – выскочил из караулки контрразведчик. – Командир гарнизона полдюжины бойцов из числа откомандированных на фронт выделит, а вы их бумаги в комендатуру передадите. Договорились?

– Договорились, – легко согласился граф. И то верно – все спокойней ехать будет.

– Эдмунд! Гони своих парней!

– Ваше сиятельство, у меня только пятеро верховых, – подошел к нам командовавший гарнизоном лейтенант, в котором я, к своему немалому удивлению, узнал бывшего охранника городской тюрьмы Ронева. Вот уж вправду говорят: мир тесен.

– Ничего страшного. – Рауль забрал бумаги и остановил уже начавшего отсчитывать монеты Эдмунда: – Не надо, до Магрева они по моему ведомству числиться будут.

– Как скажете, – не стал спорить служивый, сунул кошель с серебром обратно в карман и только тут заметил сидевшего в карете помощника коменданта: – Карл! Никак уезжаешь?!

– Так и есть, – улыбнулся парнишка. – Может, вернусь еще…

– Удачи!

– Пьер, впрягай лошадей! – крикнул граф. – Эдмунд, когда будут готовы ваши люди?

– Чего встал? – обернулся лейтенант к топтавшемуся поодаль пехотинцу. – Теперь под командование его сиятельства переходишь. – Вздохнул и пояснил графу: – Сын это мой, старший. Все на войну рвался оболтус, и вот оно как…

– А верховые где?

– В конюшню побежали, сейчас будут…

Долго ждать верховых и в самом деле не пришлось, вот только дальше наш выезд опять не задался – дорога оказалась занята тянувшимся в объезд крепости длиннющим госпитальным обозом. На крытых соломой телегах ехали раненые бойцы: кто-то валялся плашмя, кто-то, свесив ноги, сидел и трепался с соседями. Некоторые и вовсе брели по обочине, и было непонятно, то ли легкораненым не хватило мест, то ли выздоравливающие решили немного поразмяться.

– Не к добру это, – только и буркнул выглянувший из кареты Ловкач.

– С каких это пор ты таким суеверным стал? – усмехнулся я.

– Это не суеверие, – поморщился мошенник, – а голый расчет. Не стоит лезть туда, где люди убивают друг друга в таких количествах.

– Люди и еретики, – поправил его Карл.

– Что?!

– Убивают друг друга люди и еретики.

– А еретики разве не люди?

– Не все.

– Тоже верно, – вздохнул я. Будь все еретики людьми, и необходимости в нашей поездке не было бы вовсе…

– Когда мне лук дадут? – встрепенулся вдруг Эдвард.

– Зачем он тебе сейчас? – устало посмотрел на него граф.

– Я

с ним себя уверенней чувствую, – признался лучник.

– А я бы себя уверенней чувствовал, – тут же заявил Якоб, – отправься мы на полдень, а не наоборот.

– Закрыли тему, – хлопнул ладонью по скамье Рауль. – Поговорите еще у меня, быстро за каретой маршировать отправитесь.

– Не обращай внимания, – посоветовал я ничего не понимающему Карлу и, подняв воротник куртки, закрыл глаза. Уснуть не усну, но сил смотреть на эти кислые физиономии уже не оставалось.

– А давайте я вам фокус покажу? – зашуршал картами Ловкач.

Ну не затыкать же еще и уши? Эх…

В Магрев мы прибыли к десяти часам следующего дня. И это еще повезло: все дороги были переполнены армейскими колоннами и беженцами, а документы проверяли чуть ли не на каждом перекрестке. И понятное дело, наша странноватая компания никак не могла спокойно миновать ни одного поста. Да и разъезды постоянно цеплялись.

И тем не менее мы прибыли. И Пьеру даже не пришлось разбираться в хаосе запутанных улочек марнийской столицы: прямо на въезде в город нас дожидался состоявший на побегушках при после Стильга мальчишка. Этот проныра окружными путями – зато минуя толчею центральных проспектов – вывел нас к комендатуре, а когда граф сдал сопроводительные бумаги солдат, указал дорогу к посольству.

– Кареты пусть во двор загонят, ваша милость, – посоветовал он и соскочил на мостовую. – Господин посол просил вас незамедлительно к нему зайти.

– Что там стряслось еще? – тяжело вздохнул толком не выспавшийся за ночь Рауль, поднялся на крыльцо посольского особняка и конечно же не забыл про меня: – Себастьян, пошли.

– Проходите, ваше сиятельство, – распахнул дверь один из дежуривших на крыльце охранников.

Посол что, всему городу о нашем прибытии раструбил?! Вот ведь…

Мы зашли в особняк, и мальчишка-посыльный проводил нас в приемную на второй этаж, где, помимо скучавшего у окна охранника, оказался лишь что-то аккуратно записывавший в толстую амбарную книгу секретарь. Потревоженный сквозняком воздух заставил затрепетать огоньки свечей, нахмурившийся мужчина оторвался от бумаг и сунул перо в чернильницу.

– Чем могу служить?

– Господин посол пожелал нас видеть, – старательно пряча улыбку, ответил граф.

– Как о вас доложить? – насторожился чиновник.

– Граф Луринга…

Секретарь при этих словах даже будто ростом меньше стал.

– И сопровождающий, – заявил я таким тоном, словно был никак не меньше, чем путешествующим инкогнито принцем крови.

– Проходите! – Чиновник, выскочив из-за стола, метнулся к одной из дверей. – Господин посол вас ожидает!

В отличие от приемной в просторном угловом кабинете оказалось многолюдно. Нестерпимо воняло табачным дымом; люди, столпившиеся вокруг разложенной на столе карты, галдели, толкались локтями и перебивали друг друга.