Экзорцист: Проклятый металл. Жнец. Мор. Осквернитель
Шрифт:
Возражать я не стал и послушно опустился за стол.
– Сейчас-сейчас, любезный вы мой, сейчас… – продолжала бормотать себе под нос бабка, наполняя кружку, потом выставила ее передо мной и вернулась к плите. – Сейчас что-нибудь на стол соберу, вы уж простите дуру бестолковую, сейчас все будет… – принялась она копаться в кухонном шкафу.
Я смочил в отваре губы и спросил:
– Яду-то успела сыпануть, старая? – спросил наобум, располагая одними лишь догадками,
Знахарка обмерла, словно не веря собственным ушам, а потом обернулась, и тут уж пришла моя очередь замирать на месте от изумления.
В сухоньких старческих ручонках дрожал нелепо огромный на фоне тщедушной ведьмы арбалет. И паника, плескавшаяся в безумных глазах Ады, не предвещала ничего хорошего.
Рывком перевернув стол, я вместе со стулом завалился на спину, и сразу – щелк! – туго стукнула арбалетная струна. Тяжелый болт насквозь прошил доски столешницы и засел в ней, щерясь целым венцом острых щепок.
«Ну, ведьма…» – только промелькнуло у меня в голове, и тут на кухню ворвался компаньон Ады. Наемник с ходу замахнулся пехотным тесаком; я коротко ткнул его каблуком сапога в колено, мениск не выдержал, и нога старого вояки подломилась.
С протяжным воем он растянулся рядом, а откатиться уже не успел, – трехгранный клинок вошел ему под челюсть по самую рукоять.
Мастерство не пропьешь…
Не тратя времени на высвобождение шила, я вскочил и взмахнул изогнутым пахартским ножом, отгоняя бросившуюся наутек знахарку обратно к кухонной мойке.
– Назад! – рыкнул я.
Ада взвизгнула и швырнула в меня арбалетом.
Пустое! Я легко отбил разряженное оружие в сторону, подскочил к ведьме и, ухватив за пучок седых волос, приложил головой о стену. После толкнул оглушенную старуху на мойку, приставил к шее нож и потребовал:
– Говори!
– Ничего не знаю, мастер! – залилась Ада горючими слезами. – Это все бес плешивый попутал!
– На куски порежу! – пообещал я, с досадой глянув на бездыханное тело старого вояки.
Дед свинью подложил? Да никогда не поверю, что у него ума на такое хватило!
– Это все старый, это он все устроил! – продолжила уверять меня ведьма, беззвучно сотрясаясь в рыданиях.
Я встряхнул ее и предупредил:
– Считаю до трех.
– Поверьте, мастер! – взмолилась знахарка. – Это он и его дружки меня с пути истинного сбили!
– С пути истинного тебя полвека назад сбили, – нахмурился я, но хватку слегка ослабил. – Рассказывай с самого начала. Упустишь что – зарежу.
– Не губите!
По морщинистым щекам Ады катились крупные слезы, вот только веры им не было ни
– Раз!
– Пощадите, мастер!
– Два!
– Все расскажу, все как на духу выложу, – пообещала Ада, – только не губите…
– Расскажешь что-нибудь полезное – не трону.
Старуха шмыгнула носом и попыталась отодвинуться от мойки; я не позволил и прижал ее обратно. Знахарка поерзала-поерзала, поняла, что ничего не выйдет, и зашамкала беззубым ртом.
– Все ведь невинно начиналось, – будто жалуясь, произнесла она наконец. – Просто просили не только вам о Берте докладывать, но и одному знакомцу этого олуха. Золота в два раза больше, а греха никакого – ну как устоять? Да и грозился старый меня со свету сжить, если упорствовать буду.
Я не поверил ни единому слову, но перебивать Аду не стал.
– Но вы ж знаете, мастер, коготок увяз – всей птичке пропасть, – всхлипнула бабка. – Попутал нечистый, вон до чего докатилась – на вас руку подняла…
– Когда это началось? – приступил я к допросу, поняв, что больше ничего полезного она уже не скажет.
– В начале зимы, аккурат как снег повалил, старый меня этим известием огорошил…
– Что сказал?
– Да разве ж теперь припомнишь?
– Жить хочешь? – поинтересовался я.
– Не губите, мастер! – задрожала Ада. – Сказал он, что улыбнулся ему золотом старый сослуживец, мол, они с ним в наемниках под одним кустом дристали, а теперь тот большим человеком стал. В шелка одевается, деньгами налево и направо сорит…
– Ты его знакомца видела?
– Нет, – быстро ответила старуха. – Не видала. Сколько ни упрашивала познакомить, только отшучивался, поганец…
– Дальше что?
– Дальше деньги платили. Исправно платили, без задержек. И ведь не требовали ничего особенного, а тут – такое…
– Что – такое?
– А нешто вы, мастер, не знаете? – горестно вздохнула старуха. – Велели весточку вам передать, будто Берту пугала эти огородные увезли. И куда деваться? Как им отказать было?
– А на самом деле?
– Да кто мне скажет? – вроде как даже удивилась Ада. – Но с нашей улицы никто к дому не подъезжал, у меня сон чуткий.
– Куда ее увезли?
– Ничего не знаю, – продолжала упорствовать старуха. – Велели только вам весточку послать и ничего не объяснили.
– Стрелять в меня тоже велели? – хмыкнул я.
– Нет, старый уверял, будто вы не появитесь больше. А потом вернулся с улицы весь смурной. «Что-то не так пошло», – говорит, а самого трясет всего. Ну, я и перепугалась до смерти…