Элем

Боровский Сергей

Моё сердце замирает от догадки и ожидания её подтверждения. Я узнаю в одном из спящих парня, с которым учился в университете. Миша, кажется. Активист, спортсмен, зануда редкостный. Сажусь на предусмотрительно поставленный у кровати стул. Есть над чем поразмыслить. До сих пор в Элеме я встречал только незнакомцев.

Шеф собирает весь трудовой коллектив вокруг себя у столика с бесплатными угощениями.

Для важного объявления. Я уже знаю, о чём оно будет.

– Плохие новости, - произносит он.
– Вадим Сергеевич заболел, и мы вынуждены на время его отсутствия нанять другого человека. Вот, прошу любить и жаловать: Борис Борисович.

Вперёд выдвигается из толпы неприметный человек с квадратным лицом, в стандартном сером пиджаке.

– А что с ним?
– спрашивает кто-то, прерывая процедуру инаугурации нового начальства.

– Пустяки. Главное — врачи вовремя обнаружили проблему. Через месяц-другой поправится и вернётся.

Значит, моё предположение оказалось верным. Впрочем, я ведь и не сомневался, не так ли? Лица коллег грустные. Вадим умел поддерживать ровные с ними отношения. Но жизнь-то продолжается.

– Личная просьба к вам ко всем: проявить максимальную заинтересованность в том, чтобы Борис Борисович, как можно скорее, вошёл в курс дела. Проект нельзя приостанавливать ни на секунду.

Мы понимающе киваем в знак согласия. Затем расходимся по рабочим местам. Ожидаю, что визит ко мне Борис Борисович нанесёт в самое ближайшее время. Так оно и происходит.

– Вы, насколько я знаю, являетесь ведущим проектировщиком, - вкрадчиво хвалит он меня.
– Вам поручен самый ответственный участок.

Я многозначительно молчу, и Борис Борисович продолжает, расценивая мою реакцию, как одобрение его вступительной речи.

– Учитывая всю важность лежащих на вас обязанностях, я хотел бы взглянуть на промежуточные, так сказать, результаты. Когда вы сможете уделить мне пару часиков?

В нём чувствуется деловая хватка и прямота, отягощённая полномочиями. Но перед ним — «человек внутренних инстинктов», который слушается только их.

– Я бы предпочёл этого не делать.

– Почему?
– Удивление его вполне натурально, с оттенком лёгкой досады.

– Вы недостаточно компетентны, чтобы понять услышанное.

Я не стесняю себя в выборе формулировок, потому что при всех вариантах развития событий вижу один и тот же неутешительный итог.

В первое мгновение ярость закипает в его глазах, но он тут же профессионально справляется с эмоциями и безудержно смеётся, пряча от меня негативные чувства поглубже. Потом когда-нибудь они настигнут его в самый неподходящий момент, вернувшись с удвоенной силой. Но это будет потом. А сейчас мне нужно ему что-то сказать, если я надеюсь продолжить работу над проектом.

– Боюсь, что вас не утешит даже

тот факт, что я не знаю и другого человека, которому бы можно было изложить «промежуточные результаты».

– Да, мне рассказывали про вас в очень лестных выражениях. И про странности ваши тоже, которые, как я понимаю, являются частью вашей квалификации. Но искусство менеджмента, к сожалению, требует некоторых обязательных процедур. Давайте так: вы изложите, а я, уж так и быть, посижу дураком на этом празднике мысли. Может, и меня коснётся просветление.

– Вряд ли. Но я к вашим услугам в любое время.

– Могу ли я пригласить кого-нибудь ещё?

– Имеете полное право.

Борис Борисович решает не откладывать рассмотрение дела в долгий ящик и назначает мне аудиенцию на вечер. После конца официального рабочего дня, что вполне обычно для нас, но в его интерпретациях это должно выглядеть, как первое предупреждение и демонстрация власти.

Как и обещал, он приводит с собой союзника и свидетеля. Кого-то из «американцев», то есть кураторов «оттуда». Мы отрабатываем не отечественный капитал, хотя физически сидим в Москве.

Мы запираемся в комнате для «митингов». Я беру в руки фломастер и выхожу к доске. Как школьник. Я понятия не имею, о чём мой «доклад». Я только вижу перед собой двух озабоченных людей, желающих мне скорейшей смерти на священном костре. И это зрелище меня вдохновляет. Рисую обыкновенный круг. Ставлю жирную точку за пределами круга. Спрашиваю их:

– Где находится точка? Вне проекции сферы или внутри неё?

– Это проверка на интеллект?
– Борис Борисович имеет в виду, что ему-то она как раз ни к чему.

– Это всего лишь вопрос, который задаст контекст нашей беседы. Или не задаст.

– Вне, - отвечает другой слушатель, которого демократично зовут Марк, без всяких отчеств.

У них там, в США, нет этих глупостей.

– На основании чего вы делаете ваши выводы?

– Вы нарисовали проекцию сферы, как вы сами выразились. Нет такого ракурса, с которого бы точка оказалась внутри, если она отсюда видна снаружи. Будь это трёхмерная модель — тогда другое дело. Но проекция-то плоская.

Он слегка многословен, на мой вкус.

– Вы тоже так считаете, Борис Борисович?

– Полностью согласен с коллегой.

Его ироничный взгляд как бы намекает, что мне не отвертеться. Но я и не собираюсь.

– Будьте добры, пройдите вот сюда.
– Показываю Марку место у края доски.

Он послушно выполняет мою просьбу.

– А теперь скажите, что вы видите.

На его лице замешательство. Я знаю, что точка переместилась внутрь нарисованного круга, и от этого несуразного смещения его твёрдый мир начинает плавится. Но у него есть ещё обязательства перед партнёром и «здравый смысл».