Элемент 68
Шрифт:
– Ну, если не туфельку, то оставьте хоть телефон. – Алексей занес карандаш над прикрепленным к торпедо блокноту. – Дайте я угадаю. Ваш номер начинается с цифры. Верно?
– Поразительно! – Нога вернулась в салон. – А вы сами-то куда едете?
– Ехал в Москву, к друзьям. Но, похоже, придется слушать бой курантов в дороге. Говорят, как встретишь, так и проведешь. Хоть в это вы верите?
– Не хотелось бы. Какого цвета поезд?
– Длинно-зеленого.
Ольга посмотрела на водителя с любопытством:
– Дайте руку.
Алексей протянул раскрытую кверху ладонь. Женщина приладила сверху свою ладошку и держала ее с минуту, притворив
– Хотите встретить Новый год с нами?
– С вами – это с кем?
– С моей компанией, тут десять минут пешком.
– Да кто же меня там ждет?
– Все. Все ждут меня с другом.
– С каким?
– Какая разница, с каким. Вы хотите быть моим другом?
– Очень хочу, – сознался Алексей. – А можно – лучшим?
– Что, лучшим?
– Лучшим другом быть можно?
– А почему не сразу единственным?
– Ну, лучший – он единственный по определению. Остальные же хуже.
– Лучший про остальных просто не знает. Он для этого слишком лучший. Поехали, я покажу дорогу.
Алексей потянул рычаг, на панели приборов загорелась зеленая буква «D», джип вырулил с парковки.
– Через сто метров поверните налево, – командовала пассажирка. – Через пятьдесят метров налево. Через десять. Третий фонарь. Сейчас налево. Не туда.
– Я повернул налево! – возмущался Алексей.
– Я же показывала в другую сторону.
– Так это направо.
– Не спорьте с опытным штурманом. Развернитесь в безопасном месте.
Приехали, припарковались, втиснулись в незапертую прихожую, долго искали свободную вешалку, не нашли и бросили свои одежды на кучу других, наваленных в углу.
Заглянул в комнату: много молодых, живых лиц. Всплыло в памяти, как отмечали Новый год в общежитии лет двадцать назад.
В общаге жил Баграт. Алексей частенько заходил в гости. Порой на день – на два.
Алексей с Багратом были тогда однокурсниками. На втором курсе боролись за сердце первой красавицы. В техническом вузе на курс всего-то три дамы и было. Отличник Алексей за вторую и третью красавицу бороться не желал. Баграт с ними перебывал уже во время осенних сельхозработ. Поэтому выбора у соперников не оставалось. А у первой красавицы факультета выбор был – она предпочла комсорга. Первую красавицу звали Анастасией. Протягивая собеседнику голую от плеча руку, она настаивала, чтобы именно Анастасией, а не Настей звали ее. Красота Анастасии была точеной, но какой-то мелкой: тонкий носик, близко посаженные глаза, ровные зубки. Рот маленький, отчеркнутый яркой помадой от бледного лица, с очень подвижным треугольником верхней губы.
Алексей на почве несчастной любви с Багратом задружился, а с комсоргом поссорился. Баграт дружбу Алексея принял, но и с комсомольским лидером ругаться не стал. Дружба с активистом оказалась очень полезной лет через пять, когда первые ростки предпринимательства всходили при отделах технического творчества районных комитетов ВЛКСМ.
Баграт – жучила. Смотрит подозрительно, говорит осторожно, своего не отдаст. Воображение у Баграта приземленное: Форбсом не замечен, но в четырехместной комнате в общаге жил один, курса с четвертого. Холодильник в его комнате урчал всегда сыто. Вскоре рядом с тем холодильником пристроился первый в общаге видеомагнитофон. Весь этаж ходил любоваться проделками Фредди Крюгера. Сначала весь. А потом лишь те, у кого деньги на просмотр были. Нужные люди, конечно, бесплатно.
Алексей жил с родителями, недалеко
Как-то в новогоднюю ночь в комнатушку Баграта набилось человек тридцать. Сидели на подоконнике, на верхних ярусах кроватей – буквально на головах. Среди гостей отметилась и Анастасия – им с комсоргом выделили отдельный стул, и было сложно понять, как в переполненной до отказа комнате хватило места на свободный разворот гладкой Анастасьиной спины, на раскинутые по мужниным плечам руки и на бесконечность ноги, вынесенной из высокого разреза платья на середину комнаты. Красавица устроилась на колене мужа вполоборота ко всем, закинув ногу на ногу, и указывала висящим в воздухе острым концом туфли на просящего тост – будто милостиво предоставляла слово.
И ведь умудрялись студенты-второкурсники в этой тесноте слышать друг друга, и передавать гитару, и петь, положив руки на плечи друг друга и раскачиваясь из стороны в сторону:
Быть может, декан нас осудит,Быть может, кефир он лишь пьет,Но все мы, товарищи, люди,И каждый студент нас поймет.Когда за столом мы все рядом,Грустить нам, конечно, нельзя.Давайте ж бутылки с малиновым ядомЗа счастье поднимем, друзья!В тот Новый год отчислили с факультета лишь двоих. С очень расплывчатой формулировкой: «За нарушение учебной дисциплины». По факту, за то, что из окна второго этажа громко болталась студентка. И даже не из-за громкой студентки, а из-за ее ботинка, упавшего на голову проверяющему. То ли девушка вылезла из окна на спор, то ли из пьяной удали хотела перебраться на бетонный козырек над главным входом – теперь уже сложно вообразить, что могло прийти в голову выпившей третьекурснице. Тем более если она занимается в секции альпинизма. Факт остается фактом: двоих собутыльников, которые удерживали ее за руки и пытались затянуть в комнату, от учебы отстранили. Попал в список на отчисление и Баграт – как хозяин комнаты. К счастью, выгоняли тогда лишь на год, с одновременным направлением бойцами в постоянно действующий студенческий строительный отряд. По существу, приговорили к году принудительных работ на благо родного вуза. В молодости подобные несчастья переживаются легко, через пару недель все в той же комнате провожали товарищей отбывать трудовую повинность в глубокое Подмосковье.
Ни комсорга, ни Анастасии, как установили позже, на момент новогоднего дебоша в комнате не было. Разбирая проступок нарушителей на расширенном заседании комитета комсомола, влиятельный супруг Анастасии хмурил брови, задавал сердитые вопросы и осуждающе качал головой. Баграт на все вопросы отвечал по существу, имена присутствующих вспомнить затруднялся и поэтому отделался легким выговором, даже без занесения в личное дело. В отличие от честного Арнольда, которого память подвела, он комсорга на дебоше вспомнил и тем собственную участь только усугубил.