Елена Троянская
Шрифт:
— Менелай, тебе пора. Корабли ждут. Ты должен ехать.
Я повернулась и пошла прочь. Больше я ничего не могла поделать.
— Пусть корабли ждут! — крикнул он. — Дед уже мертв, некуда спешить.
Теперь он готов был пожертвовать обычаем.
— Твой брат Агамемнон плывет вместе с тобой. Нельзя нарушать порядок из-за личных… недоразумений. В добрый путь. Да хранят тебя боги!
Я слабо улыбнулась ему и пошла прочь.
Лишь бы он не догонял меня. Лишь бы скорее уехал. Я почти бегом миновала наши комнаты и вышла
Он тоже был не прочь отложить выяснение отношений до лучших времен.
Никто из нас не знал тогда, что «лучшие времена» наступят без малого через двадцать лет, и снова мы встретимся только в Трое, озаряемые всполохами пожара, пожирающего великий город.
Я долго стояла во внутреннем дворе, прислонясь к цветущему дереву. Слышала, как слуги вынесли вещи, как вышел Менелай. Я думала, он задержится, будет искать меня. Но нет, он быстро прошел, его шаги вместе с шагами его спутников стали удаляться — они спускались под гору.
Святилище со змеей… Теперь я свободна и могу идти, куда захочу. Никто не задаст мне вопросов, что бы я ни делала. Я пересекла двор и пошла в глубь дворца, туда, где находилось маленькое святилище. Там никого не было.
Я испытала облегчение. Мне требовалось посидеть и подумать в одиночестве. А если мне предстоит побег, то я должна объяснить хранительнице нашего рода, почему я это делаю и почему не могу взять ее с собой.
Разве могу я покинуть свой дом? Он является частью моего существа. Я присела на каменную скамью и задумалась в ожидании. Мерцающий огонь лампады освещал алтарь. На полу лежал кусок медового пирога и стояло блюдце с молоком. Но змейки не было видно.
Я ощутила, как в мою душу опускается безграничный покой. Это неизбежно. Что бы ни случилось, это неизбежно. Как странно говорить о том, что еще не свершилось, «это неизбежно». Но я чувствовала глубоко внутри свою правоту. Возможно, все было предрешено еще до моего рождения.
Шорох, легкое движение. Появилась змейка. Она выползла из-за алтаря и, приподняв головку, осматривалась.
Я очень любила ее. Она рассталась со своей прежней жизнью в Эпидавре и начала новую, связанную со мной, с моей семьей. Так и я расстанусь с прежней жизнью. Змейка меня наверняка поймет. Я наклонилась и прошептала ей об этом. Она посмотрела на меня, мелькнул ее раздвоенный язык. Она благословила меня.
— Я даже не знаю, что в тебе мне нравится больше всего.
Это Парис стоял в углу маленькой залы.
— Наверное, то, что со всеми существами ты обращаешься как с равными.
Я поднялась и упала ему на руки. И потом ничего — только объятия и поцелуи. Я наслаждалась ощущением его рук, его тепла, его тела.
Наконец
— Елена, что же нам делать? Все зависит от тебя. Я хочу увезти тебя в Трою, но решение принимать тебе. Ты все теряешь, я все приобретаю. Поэтому я не могу решать за тебя.
Как странно — никогда не обсуждая ничего, мы оба пришли к мысли о бегстве. Остаться здесь или убежать, чтобы быть вместе с ним?
— Я не отпущу тебя! — закричала я и вцепилась в него.
Пусть весь мир провалится, пусть Спарта обратится в прах, но не может моя жизнь протекать вдали от него.
— А как же Гермиона? — спросил он. — Ты не только жена, но и мать. Жену можно поменять, а мать нет. Поверь мне, я знаю.
— Мы возьмем Гермиону с собой!
Да, вопрос решается просто.
— Но ты сказала, что она должна стать следующей царицей Спарты. Как ты можешь лишить Спарту царицы?
Он рассуждал более взвешенно, чем я, — или чувствовал себя более виноватым, чем я.
— Мы спросим у нее, пусть решает.
— Елена, — мягко сказал Парис, глядя на меня своими золотистыми, медовыми даже в ночном свете глазами, — ей только девять лет. Можно ли заставлять ее делать такой выбор? Любой ребенок ее возраста захочет ехать с матерью. Это не значит, что позже она не пожалеет о своем решении.
— Но…
— Ты не вправе взваливать на ее плечи тяжесть такого выбора. От него зависит вся ее жизнь.
— По-твоему, мы должны сбежать украдкой, даже не попрощавшись с ней?
— Попрощаться — да. Но не проси ее принимать решение. Со временем она возненавидит тебя за это.
— Но как я могу покинуть своего ребенка?
— Потому что ты любишь ее и не станешь подвергать ее жизнь опасности. И Спарту ты тоже любишь и не оставишь без царицы.
— Она не поймет меня!
— Со временем она все поймет. — Он прижал меня к себе. — Со временем. Как и я понял со временем своих родителей.
Неужели? Они ведь желали ему смерти!
— Елена! Если ты решишь бежать, нужно это сделать не откладывая. Когда Менелай узнает, поднимется… суматоха. Мы должны уехать как можно скорее вслед за ним, чтобы иметь в запасе побольше времени. У меня все готово. Это нужно сделать сегодня ночью.
— Нет! Не сегодня! Только не по следам Менелая.
— Именно по его следам… Но он же поплывет в другом направлении.
О всемогущие боги! Сегодня ночью, когда отец и мать спят, спят мои братья и Гермиона…
— Какой срок ни назначь, все равно покажется слишком рано, — сказал Парис. — Мы никогда не бываем готовы к переменам.
Я удивленно посмотрела на него.
— Тебе же только шестнадцать. Откуда ты все знаешь?
— В мои шестнадцать лет уместилось много событий и перемен. Когда-то мне пришлось расстаться с благополучной жизнью. Не по своей воле. Но благодаря этому у меня больше опыта, чем у тебя.