Эльфийский бык

Демина Карина

Леший обернулся, убеждаясь, что корова на месте и, судя по размаху рогов и размерам Красавицы, опасаться следовало как раз медведям.

— Раньше еще как-то получалось, а теперь и вовсе… премии урезают. Штрафуют. И долг копится, — призналась она.

— Большой?

— Пятнадцать тысяч.

— Сколько?!

— Проценты набежали, — она сжалась и Леший тотчас пожалел о своей несдержанности. — Там… большие… я в одном банке брала. Потом во втором… дом сгорел еще. И… и вот.

— И теперь

ты прячешь корову в лесу?

Пятнадцать тысяч… это ж квартира по сути. Пусть не в центре столицы, но на окраине, а если поискать, даже не однокомнатная.

Кивок.

Так, Леха, спокойнее.

— А зимой как? Или она зимовать тут будет?

— Отдам…

— Кому?

— Тетке.

Уже хорошо. Стало быть, еще и тетка имеется.

— Она и Даньку возьмет.

Данька насупилась и засопела.

— А тебя?

— Мне нельзя.

— Почему?

Чего-то в этой жизни Леха не понимал. Если есть место корове и ребенку, неужели не найдется и для матери этого ребенка? Она вон тощая, много не съест.

— Я не смогу удержаться. Родники зовут. Уйду, — сказала она очень тихо. — Тут еще как-то… пытаюсь. А там — позовут и сгину. Муж был — за него держалась. Теперь вот нет.

Понятнее не стало, но причина веская.

— Я бы и так ушла, но Данька…

Данька обняла маму и прижалась крепко-крепко.

Ладно.

Леший потом поспрашивает. Уже у Даньки. Прояснит, так сказать, пару моментов для себя.

— А денег она дать не может?

Оно, конечно, пятнадцать тысяч…

— Она дает… и сестры тоже. У них самих немного. И хватает, чтобы как-то проценты держать… там… хитро так, что… платишь, платишь, а меньше не становится.

— Ясно. Договор есть?

— С собой?

— В принципе, — в голове появилась легкая слабость, но прежде чем Леший успел отметить её, Весняна убрала руки.

— Есть.

— Даньке дашь, пусть принесет. И стало быть, корова тут. Малая ходит её доить… не боишься?

— Чего?

— Лес же ж… звери.

Весняна улыбнулась. И глаза вновь блеснули синевой.

— Поверь, человек, ни один зверь лесной её не тронет…

— Зверь-то, может, и нет, — Леший потер ладонь, которая хранила память от прикосновения. — Но тут и людей полно. А среди них встречаются и те, что зверя похуже.

— Знаю, — Весняна разом сникла. — Но… если Красавицу заберут, то и нам уйти придется…

В родники.

Или еще куда. Прозвучало обреченно.

Нет, ну вот надо Лешему в эти проблемы лезть-то? У него своих гора, а тут… и ладно, Данька, но мамаша у ней напрочь бестолковая. Забрала бы малую, корову… ну или еще чего придумать можно.

Правда, ничего не думалось.

Хотя… деньги у Лешего имелись. И долг закрыть хватит, да еще останется. Но что-то вот… не складывалось.

Чуялось, что не в них одних дело.

Весняна же встала. Натянула сапоги. Платок на голову, разом вдруг становясь старше. И вновь появилось то, прежнее, ощущение невзрачности, неточности мира.

— Мне пора, — сказала она. — Дань…

— Я домой.

— Провожу, — буркнул Леший. — И пригляжу, если что. Когда ты с работы возвращаешься?

— Поздно.

— Хорошо. Где встретить.

— Встретить? — а вот удивление опять искреннее, будто сказал Леший чего-то не того.

— Встретить, встретить. По ночам нечего одной лазить.

А то ведь, если дело не в деньгах, то те, которые за деньгами стоят, могут и притомиться в ожидании. И поторопить все, чего им там нужно на самом-то деле.

— Это не обязательно.

Когда она улыбалась, то пелена невзрачности исчезала. Ненадолго.

И солнце тянулось к ней.

— Обязательно, — Леший тоже встал. Головокружение прошло, а сила… сила прибывала. И какая-то она другая стала, мягче что ли, податливей. — Где ты там работаешь?

— На фермах, — влезла Данька. — Я покажу!

— Дань!

— Покажешь. И документы принесешь заодно. Ну все, иди… а мы тут… посидим. Коровой полюбуемся, верно? Красавицей зовут? И вправду красавица… вот прям глаз не отвести. Никогда таких не видел.

Леший отвернулся, подозревая, что не уйдет Весняна, пока он смотрит.

Потому и говорил.

Чушь какую-то… а когда повернулся снова, на поляне было пусто. Только в воздухе остро пахло то ли вином, то ли солнцем. И хотелось чего-нибудь этакого, по-настоящему несбыточного.

— Мама хорошая, — сказала Данька серьезно. — Спасибо.

— Да не за что. А… она у тебя кто?

— Водяничка.

— Никогда не слышал… а ты, выходит, на половину?

— Почему? Я целая водяничка. Только маленькая еще. У меня и родничка-то нет. Когда на старом месте жили, то мама обещала, что скоро откроется… там земли много, хватило бы места.

— Но вы уехали?

— Пришлось… папу сюда работать позвали. Он сказал, тут землю купит. Но не купил. И заболел… и умер вот.

— Извини, — Лешему стало совестно.

— Ничего. Я плохо помню. Маленькая была. Он болел-болел. Лежал. Мама осталась. У нее долги и вообще не отпустят.

— Кто не отпустит?

— Этот… хозяин. Она бумагу подписала. Особую. И теперь не может уехать, пока долги… тетя Анна денег дает, и другие, но все равно мало.

Данька вздохнула.

И уточнила:

— Молоко будешь?

— Буду, — согласился Леший. — А ты… ты когда к этой своей Красавице пойдешь?

— Днем. Днем доить надо. И вечером тоже.

— Хорошо. Тогда прихвати документы… сможешь?