Эльфийский клинок
Шрифт:
Хоббит хотел уже отползти назад, но не смог сразу оторвать взгляд от Сторожевого леса. Гигантские стволы замерли, словно строй воинов; их подножия утопали в седом мху, с коры свисали бурые лишайники – вокруг них не было никакого подлеска. Казалось, чей-то исполинский нож отрезал край старого леса, обнажив его глубину. Хоббит долго скользил взглядом по коричнево-серым стволам, и постепенно в нём ожили опасения Малыша. Сторожевой лес не казался мирным. Напротив, кое-где в траве виднелись чёрные пятна, оставленные огнём, – словно пламя подбиралось с травы к древесным корням, но всякий раз останавливалось, встречая на своём пути сырые, напоённые влагой мхи. На заставе всё было спокойно;
– Днём до леса не добраться, – доложил гномам Фолко. – Всадники начеку, и с вышки далеко видно. Все кусты они повырубили, не проползёшь. Надо ждать ночи.
– Чтобы я полез в этот ваш лес ещё и ночью?! – вознегодовал Малыш. – Знаю я эти леса – либо в яму какую-нибудь свалишься, либо деревья тебе сами голову-то открутят!
– Ты ж с нами через столько лесов прошёл! – удивился Торин.
– Так то какие леса были? – шёпотом отвечал Малыш. – Не видишь, что ли, что этот – живой?! Пришельцев он не любит. А мы ещё и с топорами. Придавят нас там, клянусь морийскими молотами!
– А я клянусь бородой Дьюрина, что прежде придавлю тебя сам, если ты не перестанешь трястись! – зашипел Торин. – Зря мы себе ноги ломали? Зря с волчьими всадниками резались? Зря, что ли, про «хозяина» узнали?! Мы должны пройти – и мы пройдём к Исенгарду!
– Ну а не пройдём, так что – в Морийский Ров кидаться, что ли? – огрызнулся Малыш. – У нас что – Кольцо Всевластья? А перед нами – Роковая гора? Не много ли мы на себя берём?!
– Ладно, Малыш, – махнул рукой Торин. – Вижу, тебе лес и впрямь не по нраву. Ну так оставайся здесь! Посторожишь наши тюки, ещё и лучше будет – мы с Фолко налегке пойдём.
Маленький Гном подпрыгнул, словно его ударили по лицу.
– Это вы что же – без меня пойдёте?! – яростно зашептал он. – И ты решил, что я останусь позади только потому, что мне не нравится этот лес?! Ну уж нет, друг мой Торин! Строри пойдёт за тобой повсюду! И уж если повернёт назад – то только вместе с тобой!
Глаза Малыша горели, губы дрожали, он был вне себя, и Фолко не сразу понял, что тот, кого он всегда называл не очень приятным прозвищем, имеет имя – Строри…
– Не горячись, друг, – опустил глаза Торин. – Конечно, мы пойдём вместе.
Они вышли на рассвете, когда над Исеной ещё лежал необычайно густой и плотный туман, живо напомнивший хоббиту то недоброе утро возле Волчьего Камня. Ночью они пробудились лишь один раз – когда южный ветер, чуть рассеявший затхлость воздуха в долине, принёс им далёкие отзвуки волчьего воя. Ползком, не рискуя поднять голову, они двинулись вдоль самой воды, где молодая осока могла дать хоть какое-то укрытие, однако главную надежду хоббит возлагал на туман.
С полмили они одолели примерно за час. И лишь когда ползший впереди Торин облегчённо вздохнул, обхватив ладонями верх толстенного корня, хоббит дерзнул приподнять голову. Вокруг них по-прежнему всё скрывалось в туманной мгле.
– Вот и дошли, – прошептал Торин.
Они расположились на отдых под крайним деревом – исполинским ясенем, время от времени поглядывая на оставленную прогалину. Фолко постарался сосредоточиться, пытаясь определить – нет ли впереди опасности, но у него ничего не получилось. Его внутреннему взору лес казался сплошной пеленой, покрывающей груду тлеющих в золе углей, но угли эти были не горячие, а, наоборот, холодные и больше всего напоминали собранные вместе далёкие звёзды.
«Чья-то воля закрыла завесой от нас эту землю… Так, кажется, говаривал Леголас», – подумал хоббит.
В самом
Хоббит осторожно коснулся древней шершавой коры – и ощутил, как в тёплых глубинах дерева струятся живительные соки. Он уловил едва заметное изменение в едином ритме жизни могучего исполина и понял, что их не только заметили, но и передали весть о них – по сплошной сети корней куда-то вдаль, к горам. Нельзя сказать, чтобы Фолко испугался, но насторожился.
Как следует отдохнув и подкрепившись, они решили идти дальше и положиться на удачу. Поднялись, влезли в лямки, сделали несколько шагов.
– Как бы нам не заплутать здесь, – буркнул Малыш с чрезвычайно озабоченным и недовольным видом.
– Сторожевой лес должен тянуться от силы мили четыре, – успокоил его хоббит. – Справа горы, слева река – как тут собьёшься?..
Вскоре коричневатые гладкие стволы закрыли от друзей последний отблеск предлесной поляны, и они сразу очутились в том самом глухом древесном царстве, по которому странствовали два юных хоббита больше трёхсот лет назад. Неподвижный воздух наполняли непонятные запахи – хоббит не мог понять какие. Свет почти не проникал сюда, на дно океана листвы; идти стало трудно, но вот они заметили прямо перед собою какое-то подобие тропы – её не перегораживали гигантские, напоминающие огромных змей корни, а густо сплётшиеся по сторонам и над нею ветви образовывали нечто вроде живого коридора. Обрадовавшись, друзья зашагали вперёд и шли так некоторое время, пока Торин не остановился и не заявил, что они не иначе как сделали круг, или он ничего не смыслит в своём горном деле. Он поглядел на Малыша, и тот закивал головой.
– Понимаешь, Фолко, – повернулся к хоббиту Торин. – Тропа эта какая-то с подковырками. То прямо шла, а то вдруг заворачивать начала. Я сперва подумал – просто так, а теперь вижу: она обратно на край выводит. Так дело не пойдёт. Сворачиваем!
Однако это оказалось куда проще сказать, чем сделать. По вершинам пробежал порыв ветра. Лес зашумел, словно от возмущения, когда Торин, оцарапав лицо и руки, полез с обманной тропинки в чащу.
Казалось, каждый сук норовит зацепить их; корни сами собой выпирали из земли, и путники спотыкались через каждые несколько шагов. Однако они упорно пробирались всё дальше и столь же упорно не пускали в ход топоры. Удивительно было, как гномы ухитряются не сбиться в этом неимоверном сплетении; шло время, и, несмотря на все преграды, на затруднённое дыхание и болезненные царапины, трое друзей продвигались вперёд.
Никогда раньше хоббит не бывал в таком лесу. Сторожевой лес жил своей особой жизнью, в каждой веточке и каждом побеге чувствовалась огромная жизненная сила; Фолко ощущал вокруг себя тысячи внимательных безглазых взглядов, бдительно следящих за каждым его движением. Он стал подмечать, что и деревья по-разному отзываются на его приближение – одни норовят запутать ноги корнями, другие загораживают дорогу узловатыми сучьями, третьи пытаются бросить прямо в глаза незнамо откуда взявшиеся в августовском лесу сухие, неживые листья. Каждый шаг давался немалым трудом, и хоббит понимал почему – в этом лесу стояли тысячи хьорнов, полудеревьев-полуэнтов, и они могли быть особенно опасны. Он вновь зажмурился, стараясь увидеть что-нибудь своим вторым зрением, но образ мерцающих под покрывалом холодных углей-звёзд не изменился – разве что колючие огни значительно приблизились.