Эльфийский клинок
Шрифт:
Над дверью Фолко увидел балкон с искорёженными железными перилами. Окно – дверь над балконом – было наглухо закрыто.
– Древобород, скажи, пожалуйста, неужели за триста лет никто не побывал внутри? – тихонько спросил хоббит у Старого Энта, хмуро глядевшего на так и не покорившуюся его народу твердыню.
– Последний раз там был Великий король Арагорн, – ответил он, – а больше – никто и никогда. Он и сам вошёл в Башню один, оставив всю охрану внизу. Я тоже не ходил, мне там нечего делать. Так что же, друзья, – повернулся он к гномам, – не пора ли нам начать?
Торин и Малыш сняли со спин мешки и медленно, уронив головы
– Здесь! – Он ткнул пальцем себе под ноги. – Подкоп здесь!
Указанное им место было с противоположной стороны от входа в Ортханк. Древобород сделал знак энтам – его товарищи, молча наблюдавшие за происходящим, тотчас же взялись за дело. Тут хоббит наконец увидел, как энты на деле могут справляться с неприступными крепостными стенами. Пальцы их ног словно ожили, зажив собственной жизнью, – они стали ветвиться, тонкие, но необычайно крепкие ростки проникали во все щели между камнями, а тут ещё энты стали отгребать камень своими огромными ногами; спустя минуту яма уже имела футов двенадцать в глубину и вдвое больше – в ширину; энты стояли на скрытой до времени под слоем каменных обломков земле и, не останавливаясь, продолжали рыть дальше, однако теперь они двигались медленнее и осторожнее. Прошло ещё около получаса, когда из ямы донёсся торжествующий голос одного из копавших:
– Фангорн, мы нашли! – Энт использовал всеобщий язык.
– Ну теперь ваш черёд, – повернулся к гномам Старый Энт.
Торин молча достал из мешка моток верёвки, опоясался ею и вручил конец Древобороду. Поправил надетый шлем, кольчугу, поудобнее заткнул топор за пояс и скрылся за гребнем вывороченной земли. Минуту спустя за ним последовал Малыш, а за ним – и Фолко. Энты тем временем выбрались наверх.
Хоббит оказался на дне большой ямы глубиной футов десять. Они стояли на каменном полу, вымощенном шестиугольными плитами; прямо перед ними с одной стороны была чёрная стена – округлое основание Башни, простиравшееся под землёй далеко в стороны, с другой стороны – низкий узкий проход, наспех прорытый откуда-то с запада, от самых скал. Вокруг фундамента Ортханка шла кольцевая галерея, в которую и попали те, что вели подкоп.
– Давайте обойдём кругом, – глухо предложил Торин.
Они двинулись вправо. Свет быстро померк, как только они стали заворачивать; хорошо, что у Малыша нашёлся небольшой факел, уцелевший в его заплечнике ещё с морийских времён. Через равные промежутки к кольцевой галерее примыкали другие коридоры, отходившие в разные стороны; друзья сунулись было в один, но тут же упёрлись в груды рухнувшей с потолка земли. Все Сарумановы галереи были наглухо завалены. Прорытый неведомо кем подкоп был единственным.
Пройдя шагов сто, они неожиданно наткнулись на низкую дверь в чёрной и гладкой стене по левую руку. Они остановились как вкопанные – дверь носила следы ударов, металл створок был кое-где погнут.
– Били кирками, – заключил Торин. – Пытались взломать, это яснее ясного. Да только эта дверь и тарану не поддастся – тут изрядная доля мифрила!
– Да, не меньше трети, – кивнул Малыш. – Но вот кто всё-таки объяснит мне, что означает эта эмблема на ней?
Малыш приблизил факел, и Фолко увидел странный рисунок на тускло поблёскивающей серебром створке: три пылающие стрелы вырывались из бурно бушующих волн, устремляясь в усыпанное звёздами небо. Приглядевшись, хоббит сообразил, что видит среди на первый взгляд беспорядочно рассыпанных звёзд контуры знакомых созвездий, только странно сдвинутых – Реммират, Звёздная Сеть, оказалась едва заметна над горизонтом, небесный же Меченосец, напротив, стоял почти в зените.
– Это небо Нуменора, – вдруг тихо сказал хоббит, с благоговением касаясь двери кончиками пальцев. – Теперь понятно. Эту крепость возвели не Рыцари из Заморья, друзья мои. Это работа нуменорцев, настоящих нуменорцев времён расцвета их королевства. Это Вторая Эпоха!..
– А что означают три стрелы? – шёпотом спросил Малыш.
Фолко пожал плечами. За его спиной переступил с ноги на ногу Торин.
– Кто бы ни построил всё это, важно, что тут кто-то рылся, и притом совсем недавно – месяца полтора-два назад. Но вот был ли это тот «хозяин», следы которого мы ищем? – В голосе гнома прозвучало мучительное сомнение. – Как тут разберёшь?
Они молча двинулись дальше. Вскоре, сделав круг, они вернулись к пролому в крыше галереи, и Малыш собрался было лезть наверх; однако Фолко неожиданно предложил ещё раз сходить к двери. Смутное предчувствие, уже не раз правильно предвещавшее нечто важное в судьбе его самого и его друзей, вновь напомнило о себе. Что-то было в этой тёмной галерее, что-то очень важное, мимо чего они прошли, поглощённые поисками совершенно иного.
Малыш заворчал было, но Торин согласился с хоббитом, и вскоре они вновь стали перед несокрушимой дверью, преградившей путь к тайне Ортханка. Фолко медленно опустился на колени, пристально разглядывая рисунок. Дверь не имела никаких следов внешних или внутренних запоров: никаких скоб, замочных скважин и тому подобного. Она поворачивалась на неведомым образом врезанных в тело чёрного камня петлях, закрывалась плотно, без малейшей щели. Фолко осторожно попробовал всунуть остриё своего чудесного клинка между створкой и камнем – не вышло, зазора почти не было, да и кинжал, похоже, был здесь бессилен, он лежал в его ладони холодным равнодушным бруском. Спрятав его, Фолко вдруг прижался к холодной двери лбом и тотчас уловил какой-то смутный звук, исходивший изнутри. Он поспешно приложил ухо и едва не отпрыгнул прочь от ужаса – за дверью глухо звучал человеческий голос.
Видя его испуг, гномы схватились за оружие, но Фолко только толкнул их к двери, просипев одно слово: «Послушайте».
И они стали слушать. В первую секунду они едва сдержали крик, а в следующую уже втроём изо всех сил прижимались к двери, стараясь разобрать слова. Хоббит готов был с кулаками наброситься на энтов – проморгали, пни мохнатобородые! Враг пробрался-таки за несокрушимые стены – и что же теперь с ним делать?!
Слова доносились едва слышно, но ему всё же удавалось понять часть из них; произносивший их голос звучал мягко, вкрадчиво и от этого ещё более неразборчиво.