Эликсир равновесия
Шрифт:
— Ты применяешь алхимию, — в перерывах между ударами она миленько улыбалась. — Ты слабеешь, когда призываешь собственную стихию… Ты считаешь себя Повелителем, но отрицаешь ту тень, которая в тебе, — улыбочка милая, а каждое слово ложится ударом хлыста. — Ты не стоишь даже звания алхимика. Смотри, твой щит стал еще слабее! И еще! Или ты призовешь свою истинную сущность, или…
— Тебе щит не нравится? — Веслав слегка запыхался, но говорил четко. — Так я могу его убрать. Все равно ты меня не убьешь.
И он правда убрал щит. Светлая и Темная стороны Канцелярии, глядя
— Думаешь, я не могу?
— Думаю, не хочешь. Ты меня ждала. Как только я появился, нагнала сюда кучу подконтрольных стихийников, чтобы они создали суматоху и нейтрализовали Дружину. Сама в это время провоцируешь меня то ли на вспышку ярости, то ли на срыв — словом, ты все еще пытаешься вызвать хрестоматийного Повелителя. Брось. Не выйдет.
— Не выйдет? — она опасно сощурила глаза на бледненьком лице, обрамленном косичками.
— Да. Теперь уже не выйдет.
— Ну, и ладно, — ничуть не расстроилась сирена и вытянула руку со скрюченными пальцами так, чтобы они оказались напротив груди Веслава.
Вдруг оказалось, что эти двое стоят очень близко — не более чем в двух метрах.
— Веслав, — шепнула Зося, — Ты потерял право на свой дар. Я возьму его. Apello.
Тонкий черный слепок, что-то вылепленное из неясной дымки, отделилось от Веслава, потеряло его черты, а он застонал так, будто у него отбирают самое дорогое, потянулся следом непроизвольно, протянул руку, попытался схватить… но тень двигалась от него, правда, очень медленно и как бы нерешительно, по миллиметру, по сантиметру…
– — он тоже выкрикнул призыв. — Стой!
Тень замерла, будто заколебалась, а Зося так просто удивилась:
— Ты зовешь ее? И думаешь, что у тебя есть право? Тебе оно досталось случайно, это было предвиденной ошибкой, а я сотни лет напитывалась тьмой, силой знаниями…
— Знаниями? Я читал Книгу Миров!
— Я сотни лет тренировала волю!
— Я родился алхимиком!
— Я прошла через горнило испытаний, которые…
— Я четыре раза был призван в Дружину!
Тень замерла. Короткое замыкание, наверное. С Веславом — иного и быть не могло. А сирена вдруг растеряла свой командирский тон и заворковала сизой горлицей:
— Но ведь ты этого хочешь сам, так? Твое отречение, когда ты был совсем юношей…твое нежелание призывать свою стихию все эти годы… ты сказал, что ты человек? Так будь человеком. Отдай это бремя, оно стало для тебя непосильным, я понесу его, а тебе принесу клятву не трогать этот мир. Ты знаешь, что обозначает настоящая клятва? Твой мир будет в целости…
Тонкие нити зазвенели совсем рядом — и растворились. Осталась только слепая истина слов.
— Если ты останешься Повелителем, рано или поздно ты сломаешься, Веслав… а я… ты можешь придумать, как со мной бороться, ведь это легче, чем бороться с собой? Подумай, ты так неуравновешен, а любая твоя вспышка ярости может убить дорогих тебе людей. Они не знают, чего тебе стоит каждая минута этой ноши? Распрями плечи, Веслав. Вздохни свободно впервые за долгие годы. А теперь скажи, неужели ты
— Нет…
Тихий голос, почти неузнаваемый и как будто испуганный, прошелестел над местом недавнего побоища. Тень теперь уже быстрее, по сантиметру, поползла к новой хозяйке, все молчали, а ее голос все мурлыкал в ушах:
— Вот и хорошо, все хорошо… ты ведь человек, ты сам так сказал. Как и всякий человек, ты мечтаешь, ты видишь наяву, как вы встречаетесь с той, кого ты любишь, как проходите вместе по жизни, как на праздники ты даришь ей цветы…
Боковым зрением, она поймала изменение в выражении моего лица, и в ее глазах проскользнул вопрос.
— Алхимики, — сказала я почти с сочувствием, — никогда не дарят цветов.
— Точно, — подтвердил Веслав таким же тоном. — У нас с Олей в этом плане всё иначе.
Он вскинул руку, и сквозь тень пролетел тот предмет, который я отдала ему утром: маленький стеклянный футляр с розой внутри. Футляр разбился у ног сирены, она открыла рот — то ли хотела закричать, то ли челюсть отвисла…
И всё исчезло в белой вспышке. Как будто мы оказались вдругв эпицентре взрыва сверхновой. Резанул по ушам короткий, угасающий вой, Йехар кинулся ко мне, чтобы прикрыть меня своей мужественной спиной…
И тут в воздухе разлилось благоухание розы. Чистое и свежее, какое-то незапятнанное, такое, что полной грудью вздохнула Макаренко, что замерли два Отдела, как перед святыней…
— Почему всегда роза?!
Обычная реакция. Ну, вот не могу я перебороть свое отвращение к этим цветам. С детства пошло, потому как на каждый праздник матушке напоминали про её имя и дарили косметику с запахом розы, духи с запахом розы… розы, кстати, тоже с этим же запахом.
Йехар быстренько отпрыгнул от меня на пару метров. Он-то помнил, чем такое может кончиться. Но я же пять раз призывник Дружины! И чтобы вот так спасовать перед каким-то цветочком? Я сцепила зубы и приказала своему желудку вернуться обратно. Передо мной нарисовалась Бо и побрызгала в воздух духами.
— Оля, так лучше? — и это спрашивает стихийник воздуха! Меня едва не скрутило вторично.
Когда мы с желудком договорились и распрямились, на улице, где еще недавно была баталия, царили тишь и недоумение.
Вдали мелькали фигуры телепатов Серого Отдела — ребята в очередной раз вышли на охоту по нашей вине. Макаренко и Игнатский замерли друг напротив друга в боевых позах. Выглядело забавно.
Вокруг валялись тела — нам в этот раз просто на роду написано оказываться посреди полутрупов.
Веслава… не было. Зоси тоже. И теневой сущности не было. «Роза Эдема» сработала, когда была ближе к сирене, но алхимик тоже стоял в двух шагах.
Йехар испустил горестный вздох. «Дежа вю», — отметила я. Такой же прозвучал, когда Веслав впервые призвал стихию.
— Погибли и он, и она? — Макаренко открыла рот первой.
Игнатский вышел из боевой стойки и тщательно ощупал самое драгоценное — мешки под глазами.
— Хочется на это надеяться, — его голос так и сочился пессимизмом. — Но лично мне так не кажется.