Элита
Шрифт:
Леон бросает на меня внимательный взгляд, его губы кривятся в усмешке.
— И как, поставила? Довольна результатом?
— Вполне, — огрызаюсь я, начиная злиться на него за правильность и рассудительность.
— Значит, у тебя впереди трудное время, Лия.
— Почему?
— Потому что люди, которых ты так презираешь, управляют этим миром. И тебе придётся научиться с этим жить.
— Хочешь сказать, что мир делится на тех, кто прогибается, и тех, кто нагибает? — с вызовом уточняю я.
Не
— Примерно так.
— А ты, видимо, принадлежишь к тем, кто нагибает?
— Мимо. Я предпочитаю играть по своим правилам.
Я вдруг вспоминаю удивление Шер, когда он спросила, не собрался ли Леон изменить своим принципам, и это заставляет меня вглядываться в его лицо с удвоенным вниманием. Любопытство быстро вытесняет раздражение.
— И какие у тебя правила? Может быть, посвятишь?
— Правило первое: не ввязываться в конфликты без видимой на то выгоды.
— Хм-м-м… — я напускаю на себя задумчивый вид. — Если я не ошибаюсь, сегодня ты нарушил это правило.
— Думаешь? — Леон мечет в меня смеющийся взгляд. — Возможно, мне показалось, что ты и есть та самая выгода.
Не до конца понимая, что он подразумевает под этой фразой, я, тем не менее, краснею.
— Твоя выгода — это невеста, — бормочу я. — А от меня выгоды, как от козла молока. И, кстати, почему ты так рано уехал с занятий? Прогуливаешь?
— На четвёртом курсе у нас есть свободное посещение, если оценки выше среднего. Так что у меня есть возможность выбирать, на какие лекции ходить, а какие можно пропустить, — поясняет Леон, щелкая пультом.
Выглянув в окно, я с удивлением обнаруживаю, что мы успели добраться до места.
Глядя на очертания особняка, появляющиеся по мере открывания ворот, я неожиданно ловлю себя на мысли, что присутствие Леона делает это место чуть менее чужим.
— Спасибо за поездку и за познавательную беседу, — искренне благодарю я, когда машина останавливается на парковочной площадке.
Взгляд Леона пробегается от подбородка к воротнику моего свитера, губы изгибаются в вежливой улыбке.
— Пожалуйста. Но имей в виду, что если тебя ещё раз отстранят от занятий, добираться придётся самой.
7
Мама неторопливо расчёсывает мне волосы — берёт от корней и ведёт гребнем до самых кончиков. Порой бывает больно, но я не подаю вида, благодарная за мгновения редкой близости с ней.
— Ну, прошёл первый учебный день в новом университете?
— Нормально, — машинально отвечаю я и, опомнившись, добавляю, — но если честно, я не уверена, что смогу легко прижиться. Там учится сплошная элита, и таких, как я, они не слишком жалуют.
— Ты что-то ляпнула? — взгляд мамы в отражении зеркала
— Почему ты меня считаешь виноватой? — с обидой выпаливаю я. — Мне было не обязательно что-то говорить. Этим богатым детишкам поперёк горла сам факт того, что рядом ходит кто-то без сумки ценой в полмиллиона, вот они цепляются.
— Запомни, Лия, — чеканит мама, будто не слыша сказанного, — у тебя нет права подвести Вилена Константиновича. Не заставляй меня ходить в деканат и унижаться. Если тебя отчислят, так и останешься неучем. Хочешь до конца жизни убираться в чужих домах, как я?
В её голове столько невысказанной боли, что я не нахожу сил спорить. Леон говорил о том же: мне нужно расставить приоритеты. Либо стиснуть зубы и сосредоточиться на учёбе, либо ещё пару раз поставить на место хамоватых мажоров и ждать отчисления.
— Я тебя поняла, мам, — говорю я, поморщившись от тянущей боли в скальпе. — Постараюсь сосредоточиться на учёбе.
Первые часы в университете я провожу в постоянном напряжении. Идя по коридору, я ловлю на себе цепкие взгляды и слышу перешёптывания:
«Поломойка» «Вызывали в деканат» «Моет посуду у Демидовых»
Слухи здесь разлетаются быстрее света.
На большой перемене по пути в кафе я натыкаюсь на группу студенток, явно принадлежащих к местным «сливкам»: их прически, одежда, аксессуары — всё выглядит так, словно им предстоит шествие по подиуму, а от количества громких логотипов рябит в глазах. Одна из них, шатенка с яркими губами, смотрит на меня особенно выразительно, словно у нас с ней давняя неприязнь.
— Смотрите, кто к нам пожаловал, — тянет она нарочито громко, так, чтобы слышали все, — хамоватая поломойка Демидовых. Новая «звёздочка» этого университета.
Я стискиваю зубы, вспоминая, что обещала маме. Меня интересует только учёба, а эти тощие злые курицы — нет.
Притворившись глухой, я ускоряю шаг в попытке поскорее пройти мимо, однако подруги шатенки ловко окружают меня полукольцом. Воззвав к богам терпения, я сверлю взглядом третий красногубой задиры, представляя, как вскрываю её черепную коробку тупым консервным ножом.
— Ты случайно не в кафе торопишься? — ядовито улыбается она, приподнимая свои до омерзения симметричные брови. — Боюсь, местные цены тебе не по карману. Давай мы лучше покажем тебе, где здесь столовая для прислуги. Там всё, как ты любишь: тушёная капуста и требуха в майонезе.
— Её в прислуги ещё никто и не взял, — насмешливо протягивает вторая. — А это правда, что твоя мама типа экономки?
— Мне достоверно это известно, — поддакивает третья. — Её отец погиб на производстве у Демидова, и тот из жалости пристроил её сюда.