Ёлка для Ба
Шрифт:
– У него есть упорство, и фантазия, - похвалила тогда она сама.
– Сразу видно, чей он сын и внук.
– Интересно, знает ли про его изобретение отец, - пробурчал Назарий.
– Он отрабатывает трюк, - успокоила его Жанна, - который ты ему показал.
– А ты отрабатываешь другой, - возразил он.
– Я тебе его не показывал.
– У меня интуиция, - засмеялась она.
– Я угадываю, что нужно, без подсказки.
– Что не нужно, - сказал он.
– Это ты можешь. Тебе следует стоять смирно и улыбаться,
– Я поворачиваю голову за тобой, - возразила она.
– А должна смотреть на публику! И когда номер кончен, к чёрту твою улыбку, а ты продолжаешь хихикать. Получается, твоя улыбка имеет совершенно другое значение, ехидное.
– Улыбка-кулибка, - подхватил я.
– Лыбиться зря ни к чему, - продолжал заводиться Назарий, пробуя носком туфли рычаг стартёра, - стошнить может.
– Меня тошнит от газа, - весело заявила Жанна.
– А ты пустился в философию, значит, и тебя тоже может стошнить. Вот что никому не понравится, а не моя улыбка.
– Меня может от вас стошнить, - Назарий, наконец, повернулся к Жанне. Моя философия не в том, чтобы вам всем нравиться. А чтобы публика платила.
– Если ты нравишься только себе, тебе никто не заплатит, - Жанна хлопнула ладошками, будто зааплодировала.
– А другие ребята нравятся друг другу, а потому и публике.
– Мне платят больше, - возразил Назарий, - и ты это знаешь. А твои ребята просто ненормальные, как и ты. Как и эти...
Он проделал рукой движение, будто сгрёб в одну кучу всех: Жанну, Ибрагима и меня.
– И вообще, я делаю дело, а они? Шиколат, и всё. Не постарайся родители сделать их такими, с голоду бы подохли.
– А они всем нравятся, их любят, - упрямо повторила Жанна.
– А тебя никто не любит. Кроме меня.
– Любовь не в том, что долдонят без конца это слово, - явно разозлился Назарий.
– А в том, что... Ну вот, когда человек ночью приезжает из какого-нибудь Чулимска, голодный, уставший...
– Истаскавшийся, - добавила Жанна.
– Да, натаскавшийся до упора!
– повысил голос Назарий.
– То его встречают не разговорами про любовь, а горячим ужином. А то ведь выясняется, что в доме шаром покати, а слов-то, поцелуев-то полные штаны.
– У меня тогда не было ни копейки, - возразила Жанна.
– Ты сам мне не оставил денег. Но ладно, к чему всё это, только... Почему я не Изабелла? Вот было бы славно, всех-то забот: обезьяньи почки. И в награду Ю.
– Ты не твоя Изабелла, потому что я не твой Ю. А если твой Ю думает, что обучения с тобой в одном классе достаточно, чтобы...
– Ревность, Алеко, ревность, - пропела Жанна.
– Не ищи предлогов там, где их не может быть: Ю совсем не думает обо мне, правда?
– Он думает только о Пушкине, а о чём думаешь ты?
– так ответил я и побежал себе дальше.
– О!
– воскликнула она, взмахнув полой своего сари,
– Для пуза, значит, - неестественно рассмеялся Назарий.
– Да, я хочу ребёнка, - сказала она.
– Потому я не Изабелла.
Я прервал свою пробежку и затих, чтобы не пропустить ни слова. А так как от них слова не последовало, я запустил его сам:
– Изабелле и Ю не нужен свой ребёнок. У них есть я. Мы даже спим в одной комнате.
– А, вот почему у них нет детей, - искривил губы Назарий.
– Но что значит - хочу? После того, что случилось, ты всё-таки хочешь?
– Ну, я ведь другое дело, - улыбнулась Жанна.
– Разве не ты сам говорил, что я совсем другая?
– Но я-то тот же!
– закричал он.
– Ты тоже можешь измениться, - сказала она.
– Я могу измениться, твоя мать могла измениться, Аська вообще должна была измениться... Сплошные возможности, и никаких фактов! Ты просто не желаешь глядеть в глаза единственному факту. Ты споришь с фактами.
– Ну да, единственный факт - это ты, - чуточку поклонилась она, чтобы не глядеть, возможно, ему в глаза.
Я стоял совсем недалеко от них, опираясь на костыль. Ибрагим молча делал своё дело. Наверное, он-то знал и понимал всё. Только у него никто ни о чём не спрашивал, кроме меня, а я не умел формулировать нужные вопросы. Но и на сформулированные Ибрагим ведь не был обязан отвечать. Да и понимал ли он как следует по-русски? Такие мысли беспорядочно вертелись у меня в голове, пока не явилась заключительная: а причём тут Ася?
– Только спорить тут уже не о чем, - сказала Жанна серьёзно.
– Поздно, есть уже и другие факты.
– Что значит - поздно, какие другие?
– Назарий несколько презрительно заглянул ей в полуоткрытый рот, ещё наполненный мясистой плотью последнего слова. Потом вдруг вздрогнул и оглядел её с головы до ног.
– Постой... так вот что оно значит! Значит, эта твоя хламида... Ч-чёрт, а я-то думал: выдрючивается барышня!
– Ага, и другие так думают, - снова рассмеялась Жанна.
– На то и рассчитано.
– Ничего у тебя не выйдет, - выпалил мотобой.
– И не рассчитывай.
– Всё выйдет, - уверенно сказала она.
– Я верю, то была случайность, вернее - несчастный случай.
– Снова интуиция? А... просто дурь, - быстро заговорил он.
– Вот тебе факты. Сто врачей, и все в один голос говорят, что всё не случайно, а закономерно. Во-первых, наследственность. Во-вторых - не нужно было столько раз падать, и столько пить, вот что они говорят. Может, я и изменился, как ты говоришь, у меня наросли новые кости и нервы, может, мне вместо них здоровые... протезы повставляли. Но как изменить папу с мамой, или дедушку с бабушкой? На их место протеза не вставишь.