Эльмира Нетесова Мгновенья вечности
Шрифт:
Приставал ко всем четверым сразу, иль поодиночке отлавливал? Домогался, иль приставал к ним? Грозил чем-нибудь? Пытался ли войти к ним в комнату— один к четверым? И как после этого ему удалось мужиком остаться, живым выскочить? — прищурился Илья Иванович.
— Пап! Я тебя не узнаю! Над чем хохочешь?
— Яшка! Тебя девки «на гоп-стоп» взяли. И ты поверил. Понятно, молодой еще. Они что? Хотят из него маньяка изобразить?
— Ну да! Вроде этого!
— Не получится. У нас климат не подходящий. Слишком много баб! Любого сами
— Пап, зря не веришь!
— Просто я знаю ситуацию. Еще недавно сам не рисковал проходить вечером мимо общаги в одиночку. Это уж теперь не пристают, а раньше мы с Анискиным бегом то место проскакивали или огородами обходили. Поверь, не случайно. Бабы там жили озорные. Не будешь же с ними драться!
— Выходит, и тебя насиловали?
— Один раз уже чудом выскочил из их рук. Приловили круто, впятером. Но сумел выскользнуть. Им плевать на то, что я криминалист из милиции, во мне их мужик интересовал. И больше ничего.
— Практиканток мужики не интересуют. Этого им в городе хватает! — вернул Яков разговор к прежней теме.
— Ты думаешь, они кого-то заинтриговали? Я очень сомневаюсь! Может все наоборот, и практикантки кого-то присмотрели?
— Ну, что ты?
— А почему бы нет?
— Я видел и говорил с ним!
— О чем?
— Почему околачивается возле общаги? Что ему там нужно?
— Что он ответил тебе? — поинтересовался Илья Иванович.
— Базарил, мол, его жена работает уборщицей, и он ждет ее, боится, чтоб бабу не обидели. Но ведь смешно! Это общежитие женское! Кому его жена нужна? — пожал плечами Яков.
— Бабы бывают хуже мужиков!
— Это ты в каком смысле?
— Прикипеться могут из-за пустяка и нашкондыляют даже хлеще. Мужик тот видно, с таким сталкивался и никому не верит.
— Не похоже! Взгляд у него нехороший, тяжелый, а сами зрачки, как ртутные шарики, все время крутятся, бегают, на месте не стоят. Постоянно руки в кулаки сцеплены, даже при спокойном разговоре, без повода. И очень взрывной. Чуть что, на крик срывается.
— Ну, он не маньяк! Это однозначно! — сделал вывод Илья Иванович и спросил:
— Этот Данил Шилов где-нибудь устроился?
— Конечно! Слесарит. В машинах разбирается. Хвалился, что в Сухуми начальство возил. Но попал под бомбежку и ушел из шоферов. А вскоре его дом разнесло прямым попаданием. Родители погибли. Остаться уже не смог. Память доконала бы. Хотя ему предлагали другое жилье. В доме по соседству. Там грузины хозяев повырезали. Данил слушать не захотел. Ответил, что не сможет жить на могилах и хочет изменить место жительства. Его перестали уговаривать, и он ушел с Кавказа.
— Что значит ушел? Пешком?
— Ну да! Через перевал в Аджарию всей семьей мигрировали. А зима стояла, в горах холод, жрать нечего, сами пообморозились и дети тоже...
—
— Двое! Сын и дочь! С ними они пришли в Батуми. А через месяц добились разрешения и вылетели в Россию. Вот так и попал к нам,— вздохнул Яшка.
— Банальная история. Таких Данилов у нас полные обоймы. Несчастные люди! Их не подозревать, им помочь надо. После того, что ты услышал разве можно поверить, будто этот человек интересуется девками? Бред, да и только! Ему бы успокоиться, снова увидеть землю под ногами.
— Отец, не убеждай!
— Почему? В чем сомневаешься?
— Ведь вот и у тебя бывали случаи, когда и на словах, и в документах все гладко и чисто, а ты не веришь ничему. Ты сам называл это чувство интуицией и всегда призывал доверять и проверять таких людей особо.
— Что девчата говорят, почему его боятся?
— Он всюду ходит за ними следом, буквально тенью за плечами вырастает!
— Приглянулись. Ведь он мужчина! Не пристает или заговаривает с ними?
— Он пугает их.
— Каким образом?
— Как охотник, появляется тихо на пути, ждет свою минуту. Девки это всей шкурой чувствуют и боятся выходить даже в коридор.
— Он хоть с одной общался?
— Ни одним ловом не обмолвились!
— Так чего они мозги грузят? — потерял терпение Илья Иваныч. И сказал жестко:
— Не трать впустую время. У девиц сексуальная переоценка! Они привыкли в городе быть в центре внимания. Здесь это не получилось. Коль так, сами придумали хахаля, чтоб самолюбие успокоить.
— Все четверо!
— Коллективный психоз! Такое бывало. Ты с ним говорил? Заметил какое-нибудь отклонение в человеке?
— Я тебе все рассказал. Когда спросил Данила, почему заходит в коридор и на кухню, ответил, что искал там жену. Спросил, почему он ни с детьми, на кого их бросает надолго? Он сказал, что соседи присматривают. И его дети очень дружны с той ребятней, потому, проблем нет. Одно меня удивляет. Ему уже полтинник. А дети маленькие, поздние. У других в его возрасте уже внуки такие.
— Ну и что? Может это второй брак!
— Все возможно,— внезапно умолк Яков.
— Ты в чем сомневаешься?
— Скрывает он что-то. Сдается мне, что он был судим и отбывал приличный срок. Но не хочет, чтоб кто-то о том узнал, и главное о самом преступлении!
— Яша! Эти люди, во всяком случае, многие из них, приехали к нам без документов. Сам понимаешь, не с добра. У одних дома разрушены, другим все пришлось бросить. Расстаться с нажитым всегда нелегко. Люди начинают жить заново, пережив стресс. Это потрясение не проходит бесследно. Нервы дают осечку. Могут появиться свои аномалии, чудаковатость в поведении, делай скидку на пережитое, не сгущай тучи над головами новоселов. Дай им возможность научиться дышать заново. Не смотри с подозрением на несчастных. Дай поверить, что живы!—улыбнулся Илья Иваныч, увидев шагнувшего на крыльцо Анискина.