Эльмира Нетесова Мгновенья вечности
Шрифт:
— Степка без твоих наблюдений им отказал.
— Разбирается в людях. Я думаю, что этот их визит был последним,— сказал Яшка.
— Тут не угадаешь. Но одно могу сказать твердо, шансов у них нет.
...За прошедшие с того дня годы, Андрей Егорович ни разу не позвонил и не приезжал к Терехиным. Он будто забыл о сыне, обидевшись за категорический отказ и полнейшее равнодушие к нему — родному отцу.
Степка, как и раньше, быстро забыл о приезде отца.
Ни до того ему было. Общительный, веселый мальчишка обзавелся в школе друзьями и вовсе не думал о переезде в город. У него появились друзья
— Спасибо, детка! Вот возьми яблоков.
— Не надо! У нас своих полно.
— Тогда грушу тряхни, набери себе.
— Своих хватает,— отказался Степка.
— Цветов сорви!
— Не стоит, без них палисадник скучным станет,— пошел к калитке. Но бабка окликнула:
— Ты заходи ко мне, слышь, внучок!
С того дня они здоровались. Потом помог ей донести из магазина тяжелую сумку. Бабка благодарностями засыпала. На весь поселок мальчишку хвалила. Говорила, что теперь внук Иваныча ее другом стал.
Елизавета издалека его узнавала и звала к себе в гости. То на блины или на вареники с картошкой. А однажды похвасталась:
— Слышь, Степа, а ко мне внучка приезжает из города! На все каникулы. Она тоже учится. Уж и не знаю где! Давно с ней не виделись, так вот познакомишься, может, подружитесь. И Ксюшка в самом деле приехала на зимние каникулы. Только вот досада! Она была вовсе не школьницей, а студенткой мединститута. Она встретила Степку как своего дружка-ровесника. Все благодарила за помощь бабке. А на следующий день позвала покататься на лыжах.
— Я плохо на них держусь! — отказывался мальчишка.
— Научу, не бойся,— уговорила и увела за поселок в заснеженные поля, к самому лесу.
Степка устал и продрог. Ему хотелось домой, но Оксанка развела костерок из хвороста и усадила мальчишку греться, сама пританцовывала, что-то напевала, чтоб не замерзнуть, и вдруг увидела двоих людей, бегущих к ним на лыжах со стороны поселка.
— Глянь! Какие-то козлы хотят у нашего костра погреться,— указала Степке на лыжников.
— Это не козлы, а мой отец и дед,— узнал мигом пацан.
— Степка! Ну разве можно, не предупредив, уходить так далеко? — упрекнул Илья Иванович внука, а Яшка, сразу оценив обстановку, уже знакомился с девушкой. Они вместе пошли за хворостом, подживили костер, о чем-то говорили без умолку. Илья Иванович присел рядом с внуком. Огляделся вокруг. И, придвинувшись к Степке, сказал совсем тихо:
— Когда-то вместе с Толяном мы приходили сюда на лыжах. Совсем молодыми были. Безусыми, но такими счастливыми. И не ценили, не понимали многое. Как хочется вернуть из того времени хотя бы один денек! Но не получится. Укатала нас жизнь безжалостно. Разболелся мой Анискин. Отправил его Сазонов на лечение в город. Наши клистоправы говорят, что у Толяна рак, но я им не верю. Наши часто ошибались в диагнозах,— помрачнел человек.
— Дед! А рак это плохо?
— Самая
— Выходит, Анискин скоро помрет?
— Не знаю, может судьба пощадит его. И оглянувшись на Яшку с Оксаной, спросил:
— Где ты с нею познакомился? Нам в поселке сказали, что видели тебя с чужою женщиной, какая тащила тебя к магистрали. Мы с отцом перепугались. Женщина — это серьезно! — рассмеялся человек, глянув на девчонку, прыгающую через костер зайцем.
— Я уж чего только не передумал.
— Оксанка не женщина! Она студентка. Внучка моей подружки Елизаветы.
— Что? Эта подружка была у меня училкой по физике. Она, наверное, даже царя помнит. Ну и подружка у тебя!
— Она еще молодая. У меня и старее ее есть. Не веришь? Вон дед Кузьма! Какой рядом с хлебозаводом живет. У него даже борода желтая от старости. И лицо совсем всмятку. Зато глаза, как у меня, все без очков видит. Любую старуху в темноте разглядит без ошибки. Каждого человека в поселке знает не только в лицо, а и по имени. Он самый добрый, никого никогда не ругает и мне говорит, чтоб не гневался, себя не гробил и другим зла не чинил. Я ему помог уголь в сарай переносить, потом дрова сложили, я двор подмел. А знаешь почему? Он улыбается как солнышко, от него тепло в самую душу лезет. И он всем ласковые имена дает. Я у него ясный молодец! А еще он много всего знает. И про поселок, про людей. Все помнит. Хотя плачет, как тяжело было, но никого не ругает. Вот такие мои друзья. Я средь них совсем маленький, а часто кажется, что сам такой же, как они. Что все это когда-то было,— задумался Степка, глядя в костер.
— И к тебе приходят те же самые мысли, что все не ново, когда-то это было.
— Мужчины! Пора домой! — послышался совсем рядом голос Оксаны.
В поселок они вернулись, когда стало смеркаться, и в домах уже зажигались огни.
Илья Иванович едва переступил порог дома, услышал, как звонит, надрываясь, телефон:
— Якова позовите! Опять в бараке драка. Наши с переселенцами махаются. Скорее сюда! Гасить нужно мужиков! Нет, не кулаки, уже с ножами! — послышался голос оперативника. Он едва успел добавить, что их всего двое.
Яков тут же забыл об Оксане. Какая там девушка. Снял лыжи, поставил их в коридоре, в следующую секунду выскочил из калитки.
В бараке все гудело. В непроглядной темноте слышалась брань, звуки ударов, падений. Кто кого и за что метелит, не понять. Участковый наступил в темноте на кого-то, свалившегося на пол. Угрозы, стон, сыпят отовсюду. Вот кто-то, падая, чуть не сбил с ног Яшку, тот включил свет, увиденное потрясло:
— Тихо! Мужики! Эй, люди, остановитесь! — кричал участковый.
— Ты, легавый, чего возник?
— Вали отсюда пока дышишь!
— Хватит махаться! Успокойтесь!
Но голос Якова глушила драка. И только когда подъехало подкрепление оперативников, и большая часть зачинщиков оказалась в машине, в бараке стало много тише.
— Я тебе, козел, башку сверну! — грозил один мужик другому.
— Еще раз моего пацана сюда затянешь, землю будешь пахать рылом! Из-под земли тебя достану, проклятого отморозка! — грозил поселковый мужик переселенцу.
— Заглохни, пидер!
– неслось в ответ.