Элси Динсмор

Финли Марта

И он сжал маленькую ручку, лежащую в его ладони, выразительно посмотрев на Артура.

— Да, да, говори, дитя, говори немедленно; никто не обидит тебя за то, что ты говоришь правду, — нетерпеливо повторил дедушка.

— Я скажу, дедушка, — сказала она, дрожа и всхлипывая. — Только, пожалуйста, не сердись на Артура, если ты простишь его в этот раз, я думаю, что он никогда больше не будет. И я даже уверена, что он не намеревался их разбивать.

— Так все-таки

это был ты, негодный плутишка? Я знал это с самого начала! — загремел отец. Он быстрыми шагами пересек комнату, схватил мальчика и сердито затряс его.

— Но продолжай, Элси, нам хочется знать всю историю, — добавил он, опять поворачиваясь к ней, все еще не отпуская Артура. — Паршивый пес! — проговорил он, когда она закончила. — Да, я прощу тебя, когда ты получишь хорошую порку и недельку посидишь на хлебе и воде, но ни в коем случае до этого.

Сказав это, он уже намеревался вывести его из комнаты, как Элси вдруг подскочила к нему и, умоляюще сложив руки, подняла раскрасневшееся взволнованное личико и искренно взмолилась:

— Ой, дедушка, пожалуйста, не бей его, не наказывай его! Он никогда больше не будет таким непослушным! Правда же, Артур? Дедушка, можно я заплачу за часы? И не наказывай его. Я с удовольствием это сделаю!

— Я совершенно не о деньгах беспокоюсь, дитя, — ответил пожилой господин презрительно, — да и, кроме того, где ты возьмешь столько денег?

— Я же богатая, дедушка, разве не так? Разве моя мама не оставила мне большое богатство? — спросила девочка, в то же время опустив глаза и заливаясь краской.

— Нет, Элси, — ответил ее отец очень нежно, взяв ее за руку и подводя опять к своему стулу. — У тебя ничего нет, кроме того, что я тебе даю, пока ты не достигнешь определенного возраста, а будет это еще через много лет.

— Но ты же дашь мне деньги, чтобы заплатить за часы, правда, папа? — умоляюще спросила она.

— Нет, конечно же не дам, потому что я думаю, что Артур должен понести достойное наказание за свою шкоду, — ответил он решительным тоном. — И кроме того, — добавил он, — дедушка уже сказал тебе, что не о деньгах он беспокоится.

— Нет, я все-таки научу этого негодного мальчишку не трогать мои вещи! — сказал старший джентльмен со злобной решительностью, схватил мальчика за руку и вытащил из комнаты.

Артур бросил на Элси ненавидящий взгляд, в котором отражалось обещание мести, и вышел из комнаты. Элси побледнела от страха и еле держалась на ногах.

Отец заметил все — взгляд и его эффект — и, прижав к себе дрожащего ребенка, погладил ее по голове и сказал тихим, успокаивающим голосом:

— Не бойся, доченька, я всегда защищу тебя.

Она ответила благодарным взглядом и прерывистым вздохом.

Отец

только собирался посадить ее себе на колени, как прибыли гости, и он отпустил ее в свою комнату. В этот вечер она его больше не видела.

«Ах, если бы они не пришли в этот момент, — думала расстроенная девочка, неохотно уходя медленными шагами. — Я уверена, абсолютно уверена, что папа хотел посадить меня к себе на колени, а они ему помешали. Ох, неужели он никогда больше не захочет так сделать? Дорогой мой, милый папочка, если бы ты только знал, как давно я мечтаю посидеть с тобой!»

Но миссис Динсмор, которая торопливо вышла, когда отец выводил Артура из гостиной, величественно шла теперь по коридору, возвращаясь обратно. Элси увидала ее и, не желая в этот момент встречаться, решительно ускорила шаги и почти взбежала по лестнице в свою комнату. Там она увидела старую тетушку Фиби, мать Джима, которая поджидала ее.

Бедная старенькая женщина была переполнена радостью, и ее горячие излияния благодарности и благословений заставили Элси почти забыть все свои расстройства.

Затем пришел сам Джим, попросил разрешения увидеть мисс Элси и выразил свои благодарности, сопровождаемые слезами и всхлипываниями.

Бедный парнишка был ужасно напуган и поражен неожиданными обвинениями, но в свое оправдание он не имел права произнести ни слова, несмотря на полное неведение и абсолютную невинность. Его сердитый хозяин не обратил на это ни малейшего внимания.

Наконец тетушка Фиби вспомнила, что должна что-то печь, встала и позвала с собой Джима, чтобы он наколол ей дров и растопил печь. Слуги ушли, оставив Элси одну со своей няней.

Тетушка Хлоя молча сидела и вязала, а маленькая девочка, опустив голову на руки, задумчиво смотрела на пол, вспоминая снова и снова о том, что сегодня произошло между ней и ее отцом. Медленно, с радостным восторгом она перебирала все, что касалось ласки, каждое доброе слово, успокоительный тон, а затем представляя себе все, чтобы он мог сделать и сказать, если бы не появились эти непрошеные гости. С робкой надеждой на то, что он пошлет за ней, когда они уедут, она смотрела на часы и прислушивалась к каждому звуку.

Наступило время отбоя, и она не решилась больше ждать, потому что он строго распорядился о том, чтобы она всегда в это время была в постели, разве только по его особому разрешению она могла посидеть еще.

Некоторое время девочка лежала с открытыми глазами, думая о его необычной доброте и утешая себя надеждою на будущее, а затем уснула. Ей снилось, что она сидела у папы на коленях и его руки с любовью обнимали ее.

Она явно ощущала его теплые поцелуи у себя на щеке.

На следующее утро, когда Элси заходила в столовую, сердечко ее часто билось. Семья как раз только садилась за стол, и на ее наполовину страстное, наполовину робкое: «Доброе утро, папа», было отвечено с отсутствующим видом сухими словами: «Доброе утро, Элси». Затем, отвернувшись опять к своему отцу, он продолжил прерванный деловой разговор. На дочь он больше не обращал никакого внимания, только следя за тем, чтобы на ее тарелке была та пища, которую он позволял ей есть.