Эмбрионы
Шрифт:
– Вообще-то лоботомия вне закона, – возражаю я.
– Ну и что? – пожимает плечами Серёга. – Если это поможет, то какая разница?
Согласился бы я просверлить себе дырку в голове? Чтобы избавиться от приступов паники, навязчивых страхов и изнуряющей депрессии?
Надо подумать, говорю я. Но давай честно, ты же ни за что на свете на это не решишься.
– Хочешь сказать, что я трус? – Серёга закипает, как электрический чайник. Он подскакивает и хватает с пола свой рюкзак.
– Нет, конечно, – говорю я, внимательно наблюдая за его руками.
– Потому что я – не трус. – Он засовывает руку по локоть в рюкзак. – Вот увидишь, если я найду этого доктора, то сделаю лоботомию. – Его рука так глубоко, что кажется, рюкзак вот-вот затащит его внутрь. От напряжения у него на лбу образуются морщины. В том месте, где, возможно, будет шрам. – А, вот они где! – Он высыпает на кровать горсть блестящих, похожих на маленькие солнечные круги, золотых монет.
Я чувствую, как от удивления у меня на голове шевелятся волосы. Я никогда не видел настоящих золотых монет.
Серёга, заметив мою реакцию, валится на постель и хохочет. Я беру одну монету – она очень лёгкая. Это шоколадные конфеты, завёрнутые в золотистую фольгу.
– Дали вместо сдачи в магазине, – говорит он.
Теперь вокруг нас валяется ворох жёлтых обёрток. Губы измазаны шоколадом, который мы запиваем газировкой.
– Спроси у психотерапевта, – осторожно просит Серёга. – Может, она знает, как найти этого врача.
– А почему ты не узнал у самого Стаса? – спрашиваю я.
– Потому что это секретно. – У Серёги над губой шевелятся тонкие коричневые усы. – Он говорит, что телефон доктора дают только самым надёжным людям. Ему же грозит срок, если его застукают. За такими, как он, наверняка охотится большая фарма. Ну так что?
– Ладно, – говорю я, только чтобы он отвязался. – Вряд ли она про это знает. Она ведь вся такая… – Задумываюсь на мгновение. – Правильная, что ли. Совсем не удивлюсь, если она никогда не переходила дорогу в неположенном месте.
– А может, ты просто в неё влюбился? – Серёга опять улыбается и обнажает чёрные от шоколада и неровные от природы зубы.
Я смеюсь вместе с ним, хотя в его словах есть доля правды.
Наверное, я мог бы влюбиться, если бы Виктория не была старше меня. К тому же она мой психотерапевт. Медицинская этика – штука серьёзная. Кроме того, есть девушка, которая мне нравится.
– Она хороший врач, – говорю я, перестав смеяться и вытягивая затёкшие ноги. Это действительно так. Пару раз я проверял в интернете её рекомендации. Оказалось, она опирается на самые последние достижения в психиатрии.
– Значит, тебе помогает?
Бросаю взгляд на часы – и веселье сразу улетучивается.
– Сегодня, – говорю я и отставляю банку с газировкой к стене. Углекислый газ подкатывает от желудка к горлу, и я глотком загоняю его обратно. – Проверим, как оно.
– Ты о чём? – удивляется Серёга.
– Та самая ночь. – Я хватаю Серёгу за ноги и резко стаскиваю
– Давно не было, – не специально повторяет он слова врача.
Я пожимаю плечами и закрываю глаза, чтобы разглядеть темноту.
– Сегодня делали расстановку, – говорю я. – Кто знает, может, сработает.
Мы – как неизлечимые больные. Как пациенты онкологической клиники. Глотаем витаминку и убеждаем себя, что это поможет.
На нас уже опробовали все существующие психотерапевтические методики. Пока без особого результата. Но хотя бы моё состояние стабилизировалось.
До встречи с Викторией я всё глубже проваливался в болото. Комплексы и фобии с годами нанизывались на меня, как колечки на детскую пирамидку. И темнота внутри разрасталась.
В комнату заглядывает сестра и называет нас бездельниками. Серёга громко смеётся. Она говорит, что мама приготовила ужин и чтобы мы прекращали маяться дурью и шли на кухню.
– Сейчас, детка. – Серёга откидывает чёлку и подмигивает ей одним глазом. – Никуда не уходи.
– Твой друг – придурок, – говорит мне сестра и закрывает дверь.
Так себе откровение, если честно.
Серёга снова забирается на кровать и свешивает голову.
– Слушай, – говорит он, – ты никогда не думал, что просто программируешь себя на сон? Знаешь про самоисполняющиеся пророчества?
Всё это я слышал много раз. Что я сам себе это внушаю. Игры моего подсознания. Только мне от этого не легче.
– Это не совсем сон, – говорю я. – Больше похоже на фильм, записанный в подсознании. Каждый раз всё совпадает до мельчайших деталей.
– Всегда хотел спросить, – Серёга чешет у себя под мышкой, – а как ты это предчувствуешь? Озарение какое-то? Вспышка в разуме?
Это как приступ аллергии.
Внезапный зуд, который становится всё сильнее.
Только зудит где-то в мозгу. Каждый раз думаешь, что продолжения не будет. Побеспокоит – и отпустит.
Но потом понимаешь, что не отвертишься.
Это как купить билет в кино и точно знать, что пойдёшь на сеанс. Никуда от этого не деться.
– Уже поздно, – говорит Серёга после ужина, вытирая соус на дне тарелки куском хлеба. Мама приготовила тушёную фасоль с мясом. – Пора домой, а то мои начнут названивать. – Он смотрит на меня не так, как обычно. Нет дурашливости и вечного кривляния. – После той вылазки в парк, когда у меня сел телефон, мне устроили выволочку.
– Угу, – говорю я и провожаю его до двери. Жду, пока он обуется. Я вызвал ему такси, а он отправил маме сообщение, что скоро будет.
– Ольга! – кричит он куда-то в коридор. – Не хочешь проводить меня?
– Отвали, – равнодушно отвечает сестра.
– А она симпатичная, – говорит Серёга и закрывает дверь.
Глава десятая
Не знаю, кто нажимает кнопку воспроизведения у меня в голове. Просто посреди ночи вспыхивает экран.