Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика
Шрифт:
Впрочем, уже в
{§ 415}
было сказано, что развитие сознания проявляется как изменение определений его объекта.
Относительно этого пункта здесь можно упомянуть еще о том, что, поскольку воспринимающее сознание снимает единичность вещей, идеально полагает ее и тем самым отрицает внешность отношения предмета к «я», постольку «я» входит внутрь себя самого, само приобретает более внутренний характер; однако сознание рассматривает это вхождение в самого себя как углубление в объект.
{§ 421}
Это соединение единичного и всеобщего есть смешение, потому что единичное продолжает быть лежащим в основании бытием, в корне отличным от всеобщего, к которому оно в то же время поставлено в отношение. Это соединение есть поэтому многостороннее противоречие —
{§ 123}
и след.) и т. д. Сюда, собственно, относится противоречие конечного, проходящее через все формы логических сфер, но находящее себе наиболее конкретное выражение в том, что нечто определено как объект (
{§ 194}
и след.).
{212}
?) РАССУДОК
{§ 422}
Ближайшая истина восприятия состоит в том, что предмет есть скорее явление и его рефлексия-в-себя есть для-себя-сущее внутреннее и всеобщее. Сознание этого предмета есть рассудок. — Только что упомянутое внутреннее, с одной стороны, есть снятое многообразие чувственного и, таким образом, абстрактное тождество, но, с другой стороны, оно, именно в силу этого, содержит в себе также и многообразие, но в качестве внутреннего простого различия, которое в смене явлений остается тождественным самому себе. Это простое различие есть царство законов явления, их спокойное всеобщее отображение.
Прибавление. Отмеченное в предшествующем параграфе противоречие получает свое первое разрешение через то, что самостоятельные друг по отношению к другу и по отношению к внутреннему единству каждой отдельной вещи многообразные определения чувственного низводятся до явления для-себя-сущего внутреннего существа, и предмет тем самым из противоречия своей рефлексии в себя и своей рефлексии в другое развивается далее до существенного отношения себя к самому себе. Поскольку, однако, сознание от наблюдения непосредственной единичности и от смешения единичного и всеобщего возвышается до постижения внутреннего существа предмета и, следовательно, определяет предмет таким же способом, как и «я», постольку оно становится рассудочным сознанием. Лишь в этом, только что упомянутом нечувственном внутреннем существе рассудок рассчитывает постигнуть истинное. Первоначально, однако, это внутреннее существо есть нечто абстрактно тождественное, неразличенное внутри самого себя; — с таким внутренним существом мы имеем дело в категории силы и причины. Напротив, подлинно внутреннее существо должно быть характеризуемо как конкретное, различенное внутри самого себя. Понятое так, оно есть то самое, что мы называем законом. Ибо сущность закона, — все равно относится ли этот последний к внешней природе или к нравственному миропорядку, — состоит в неразрывном единстве, в необходимой внутренней связи различенных определений. Так, закон с необходимостью связывает с преступлением наказание; преступнику это последнее может, правда, казаться чем-то ему чуждым; однако, в понятии преступления по самому существу подразумевается уже его противоположность, наказание. Равным образом — что касается внешней природы, — то, например, закон движения планет, согласно которому, как известно, квадраты времен их обращения относятся друг к другу, как кубы их расстояний, должен быть понят как внутреннее необходимое единство различенных определений.
{213}
Это единство постигается, конечно, только спекулятивным мышлением разума, но в многообразии явлений оно открывается уже рассудочным сознанием. Законы суть определения рассудка, внутренне присущего самому миру; поэтому рассудочное сознание находит в них свою же собственную природу и тем самым становится предметным для самого себя.
{§ 423}
Закон, который ближайшим образом есть отношение всеобщих, пребывающих определений, имеет свою необходимость в себе самом, поскольку
Прибавление. То, что в предшествующих параграфах было сказано о внутреннем различии, составляющем сущность закона — именно что это различие есть различие, которое собственно не есть различие, — в такой же мере справедливо и для различия, существующего в предметном для самого себя «я».
Как закон не есть нечто различенное только в отношении чего-то другого, но нечто различенное внутри себя самого, нечто в своем различии тождественное с собой; так то же самое справедливо и относительно «я», знающего самого себя, имеющего своим предметом самого себя. Поскольку поэтому сознание, в качестве рассудка, имеет знание о законах, постольку оно находится в отношении к некоторому предмету, в котором «я» вновь находит противообраз (Gegenbild) своей собственной самости и тем самым обнаруживает непосредственную тенденцию развиться до самосознания как такового. Так как, однако, уже в прибавлении к
{§ 422}
было указано, что чисто рассудочное сознание не поднимается еще до того, чтобы понять имеющееся в законе единства различенных определений, т. е. из одного из этих определений диалектически развить ему противоположное, то это единство остается еще для сознания, о котором здесь идет речь, чем-то мертвым, следовательно, с деятельностью «я» не согласующимся.
В живом существе, напротив, сознание созерцает процесс самого полагания и снятия различенных определений, воспринимает, что различие не есть различие, т. е., что оно не есть различие абсолютно-прочное. Ибо жизнь есть то внутреннее, которое не
{214}
остается только абстрактно внутренним, но всецело переходит в свое обнаружение; оно есть то через отрицание непосредственного, внешнего получающееся опосредствованное, которое само это опосредствование снимает до непосредственности, — чувственное, внешнее и в то же время безусловно внутреннее существование, — материальное, в котором внеположностъ частей оказывается снятой, а единичное низведенным до чего-то идеального, до момента, до звена в целом. Коротко говоря, жизнь должна быть понята как самоцель, как цель, которая в себе самой имеет свое средство, как целокупность, в которой каждое звено, отличное от другого, есть одновременно и цель и средство. На основе сознания этого диалектического, этого живого единства различенного воспламеняется поэтому самосознание, — сознание для себя самого предметного, следовательно, в себе самом различенного простого идеального — знание об истине природного, о «л», b.
САМОСОЗНАНИЕ
{§ 424}
Истина сознания есть самосознание, и это последнее есть основание сознания, так что в существовании всякое сознание другого предмета есть самосознание. Я знаю о предмете, что он мой (он — мое представление), поэтому в знании о нем я имею знание о себе. — Выражение самосознания есть «я» = «я»; абстрактная свобода, чистая идеальность. — В таком виде самосознание не имеет реальности, ибо оно само, будучи своим предметом, в то же время и не есть таковой предмет, ибо не существует никакого различия между этим предметом и им самим.
Прибавление. В выражении «я» = «я» высказан принцип абсолютного разума и свободы. Свобода и разум состоят в том, что я возвышаюсь до формы «я» = «я», что я все познаю как принадлежащее мне, как «я», что каждый объект я постигаю как звено в системе того, что есть я сам, — коротко говоря, что в одном и том же сознании я имею и «л» и мир, в мире снова нахожу себя и, наоборот, в моем сознании имею то, что есть, что имеет объективность. Это единство «я» и объекта, образующее принцип духа, существует, однако, первоначально только абстрактным образом в непосредственном самосознании и познается только нами, рассматривающими, но еще не самим самосознанием.