Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика

Гегель Фридрих Георг Вильгельм

Прибавление. То, что в предшествующем параграфе мы назвали всеобщим самосознанием, — это в своей истине есть понятие разума, понятие, поскольку оно не есть только логическая идея, но существует как идея, развившаяся до самосознания. Ибо, как мы знаем из логики, идея состоит в единстве субъективного, или понятия, и объективности. Но в качестве именно такого единства и раскрылось перед нами всеобщее самосознание, так как мы видели, что в своем абсолютном различии от своего другого оно все-таки в то же время абсолютно тождественно с ним.

Это тождество субъективности и объективности и составляет как раз достигнутую теперь самосознанием всеобщность, возвышающуюся над обеими упомянутыми сторонами или особенностями и растворяющую их в себе. Достигая, однако, этой всеобщности, самосознание

перестает быть самосознанием в собственном или тесном смысле этого слова, ибо к самосознанию как таковому и относится как раз стремление крепко держаться особенности нашей самости. Через снятие этой особенности самосознание становится разумом. Термин «разум» в данном случае имеет лишь смысл первоначально еще только абстрактного или формального единства самосознания со своим объектом. Это единство составляет основание того, что в определенном различении от истинного следует обозначить как только правильное. Правильным мое представление бывает при простой согласованности его с предметом даже в том случае, если этот последний крайне мало соответствует своему понятию и тем самым не обладает почти никакой истиной. И только если истинное содержание становится для меня предметным, моя интеллигенция получает в конкретном смысле значение разума. В этом значении нам предстоит рассмотреть разум в конце развития теоретического духа (

{§ 467}

), где мы, исходя из более развитой чем до сих пор противоположности субъективного и объективного, познаем разум как полное содержания единство этой противоположности.

{229}

с.

РАЗУМ

{§ 438}

В-себе-и~для-себя-сущая истина, которая есть разум, представляет собой простое тождество субъективности понятия с его объективностью и всеобщностью. Всеобщность разума имеет поэтому в такой же мере значение объекта, только данного в сознании как таковом, как и объекта самого по себе всеобщего, проникающего собою «я» и его объемлющего, т. е. значение чистого «я», чистой формы, возвышающейся над объектом и его внутри себя объемлющей.

{§ 439}

Самосознание, будучи, таким образом, выражением достоверности того, что его определения в такой же степени предметны, — представляют собой определения сущности вещей, — в какой они являются его собственными мыслями, — есть разум, который, в качестве такового тождества, есть не только абсолютная субстанция, но и истина в смысле знания. Ибо своеобразно присущей ему определенностью, его имманентной формой, является здесь само для себя существующее чистое понятие, «я», достоверность самого себя как бесконечная всеобщность. — Знающая истина есть дух.

С. Психология

ДУХ

{§ 440}

Дух определил себя как истину души и сознания, — души как простой непосредственной целокупности, сознания же как знания, которое в качестве бесконечной формы не ограничено содержанием сознания, не находится в отношении к нему как к предмету, но представляет собой знание субстанциальной, — не субъективной и не объективной — целокупности. Дух начинается поэтому только со своего собственного бытия и имеет отношение только к своим же собственным определениям.

{230}

* Психология рассматривает поэтому способности или общие способы деятельности духа как такового — созерцание, представление, припоминание и т. д., вожделения и т. д., — частью независимо от содержания, которое проявляется в эмпирическом представлении, а также в мышлении, равно как в вожделении и в воле, частью же независимо от обеих форм — от души и от сознания, — так что они берутся в душе как природная определенность, а в самом сознании как существующий для себя предмет этого сознания. Это не есть, однако, какая-либо произвольная абстракция; самое существо духа состоит в том, чтобы возвышаться над природой и природной определенностью, равно как над переплетением с внешним предметом, т. е. над материальным вообще, как это вытекает из самого понятия духа. Его дело сводится теперь к тому, чтобы реализовать это понятие своей свободы, т. е. снять лишь форму непосредственности, чтобы снова начать сначала. Содержанием, которое

поднимается до созерцаний, являются его ощущения, — равно как его созерцания, превращающиеся в представления, — и непосредственно затем представления, превращающиеся в мысли и т. д.

Прибавление, Свободный дух или дух как таковой есть разум, как он разделяется, с одной стороны, на чистую, бесконечную форму, на беспредельное знание, а с другой — на тождественный с этим знанием объект. Это знание не имеет здесь еще никакого дальнейшего содержания, кроме самого себя, с тем определением, что это знание содержит внутри себя всю объективность, что, следовательно, объект не есть нечто приходящее к духу извне и для него непостижимое. Так, дух есть совершенно общая, безусловно лишенная противоположностей достоверность самого себя. Он обладает поэтому уверенностью, что он найдет себя в мире, что этот мир должен быть ему дружественен, что подобно тому, как Адам говорит о Еве, что она есть плоть от плоти его, так он должен искать в мире разум от своего собственного разума. Разум раскрылся перед нами как единство субъективного и объективного, — самого для себя существующего понятия и реальности. Поскольку поэтому дух есть абсолютная достоверность самого себя, — знание разума, постольку он есть знание единства субъективного и объективного, — знание, что его объект есть понятие и что по- нятие объективно. Свободный дух раскрывается поэтому перед нами как единство обеих всеобщих ступеней развития, рассмотренных нами в первом и втором главных отделах учения о субъективном духе, — именно души, этой простой духовной субстанции или непосредственного духа, и сознания, или духа являющегося, саморасторжения упомянутой субстанции. Ибо определения свободного духа имеют общим с определениями душевного субъективное начало, с определениями же сознания, напротив, объективное.

Принцип свободного духа состоит в том, чтобы сущее сознания полагать как душевное и, наоборот, душевное превращать в объек- субъективный дух

{231}

тивное. Подобно сознанию дух в качестве одной стороны противостоит объекту, но в то же время он содержит в себе обе стороны и, следовательно, подобно душе представляет собой целокупностъ.

Если, поэтому, душа была истиной лишь в смысле непосредственной, бессознательной целокупности, в то время как, напротив, в сознании эта целокупность была разделена на «л» и внешний для него объект, т. е. знание не имело, следовательно, еще никакой истины, — то свободный дух должен быть познан как сама себя знающая истина *.

Знание истины само не имеет, однако, с самого начала формы истины; ибо это знание, на достигнутой теперь ступени развития, есть еще нечто абстрактное, — формальное тождество субъективного и объективного. Только когда это тождество разовьется до действительного различия и сделается тождеством самого себя и своего различия, — когда дух выступит тем самым как определенным образом различенная внутри себя целокупность, — только тогда упомянутая выше достоверность его достигнет своего внутреннего оправдания.

{§ 441}

Душа конечна, поскольку она определена непосредственно или природой. Сознание конечно, поскольку оно имеет предмет.

Дух конечен, поскольку в своем знании он имеет, правда, уже не предмет, но определенность, именно в силу своей непосредственности, или — что то же самое — вследствие того, что он субъективен или есть понятие. При этом безразлично, что определяется как его понятие и что как его реальность. Если абсолютно бесконечный, объективный разум взять как его понятие, то реаль- * Поэтому, если люди утверждают, будто нельзя познать истину, то это злейшая клевета. Люди сами не знают при этом, что они говорят. Знай они это, они заслуживали бы того, чтобы истина была отнята у них. Нынещнее отчаяние в возможности познать истину чуждо всякой спекулятивной философии, как и всякой подлинной религиозности. Столь же религиозный, как и мыслящий поэт, Данте выражает свою веру в познаваемость истины с такой ясностью, что мы позволим себе привести здесь его слова. В четвертой песне «Рая», стихи 124–130, он говорит: Jo veggio ben, che giammai non si sazia Nostro intelletto, se,l Ver под lo illustra, Di fuor dal qual nessun vero si spazia.