Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект

Корман Яков Ильич

Помимо тождества «бог = смерть», устанавливается тождество «бог = власть»: «Задержимся на цифре 37, коварен бог — / Ребром вопрос поставил: или, или…» («Поэтам и прочим, но больше поэтам»; АР-4-188) = «Ну а потом предложат: или, или…» («Песня Бродского»; АР-11-144), «В дорогу живо или в гроб ложись. / Да! Выбор небогатый перед нами» («Приговоренные к жизни»; АР-6-100), «ГВопрос поставлен лобово! Указ гласит без всяких но: / [Не нужно пулям бить поклонов, / Во имя жизни миллионов / Не будет смерти одного]» («День без единой смерти»; АР-3-89).

А в свете тождества «бог = власть», эпитет «коварный», примененный к богу в песне «О поэтах и кликушах», применяется также к советской власти, которая насильственно лишила людей смерти не только в «Дне без единой смерти», но и в «Приговоренных к жизни»: «Коварна нам оказанная милость…» (АР-14-172).

Соответственно, молитвы не имеют никакого смысла: «А за меня, если охота есть, — молись. Мне это не поможет — ни жарко, ни холодно. Вон сам себе не могу помочь…» (из разговора Высоцкого с Михаилом Златковским9⁸¹), «Ваш дом горит, черно от гари, / Ты зря взываешь к небесам. / Причем тут бог — зовите Гарри, / Который счеты сводит сам» («Живучий парень», 1976; АР-6-173)9⁸², «Не донимайте / Мольбами небо никогда. <.. > Он так устал от добрых дел, / Что пулю

в лоб пустить хотел / И разом вычертить предел / Всем нашим бедам. / Осточертели вы ему — / Стреляться впору самому: / Фома не верил ничему, / Иуда предал»9⁸³ («Вооружен и очень опасен», 1976; АР-6-181), «Всевышним бедам / Заботы наши ни чета, / Давно им чаша испита. / Всем нашим бедам / Он не поможет ни черта. <.. > И он нам, грешным, ни чета. / Так понапрасну вы Христа / не донимайте. <.. > Зачем шевелятся уста? / Он не поможет ни черта — / Даст после пряника кнута…» (АР-6-184). Поэтому если о чем-то и стоит молиться, то только об одном — чтобы не было слежки: «Но раз молитва начата, / Шепчи одну, одну из ста: / “Не приведи, господь, хвоста / За мною следом”» [1190] ^{[1191] [1192]} (АР-6-184). Об этом же мечтает поэт во многих произведениях, поскольку слежка за ним велась постоянно: «Он везде за мною следом» («Про личность в штатском»), «Палач, охотник и бандит. / Он — всё на свете, он следит» («Вооружен и очень опасен»; АР-6-182), «Пока следят, пока грозят, / Мы это переносим» («Формулировка»), «Я чувствую, что на меня глядит соглядатай» («Невидимка»), «Не догнал бы кто-нибудь, / Не почуял запах!» («То ли — в избу и запеть…»), «Ведь направлены ноздри ищеек / На забытые мной адреса» («Узнаю и в пальто, и в плаще их…»), «А слежку, а карцер хотите ль?» («Из класса в класс мы вверх пойдем, как по ступеням…»; АР-13208).

1190

Всё это прямиком восходит к лагерным песням-молитвам 1970-х годов: «О Господи! / Прости меня грешного! / Избавь от порядка здешнего, / От этапа дальнего, / От изолятора центрального, / От института Сербского / И дурмана зверского, / От моря Охотского, / От конвоя вологодского, / От хозяина Беса, / От пайки малого веса, / О Господи! / Спаси во веки веков / От прокуроров / И народных судов. / Аминь» (цит. по: Борисов С.Б. Мотивы неприятия социально-политического устройства СССР в фольклоре заключенных 70-х годов // Фольклор и культурная среда ГУЛАГа. СПб., 1994. С. 62).

1191

ТанюкЛ Лшш життя: (3 щоденнишв). У двох томах. Т. II. 1971 — 1980. Харьюв: Фолю, 2004. С. 483.

1192

Отметим еще несколько параллелей между «Канатоходцем» и «В забавах ратных…», которые свидетельствуют о едином подтексте обоих произведений: «Теперь немногие вспомнят, как его звали» (АР-12-46) = «Известен мало…» /5; 10/; «И жил он не богато» (АР-12-44) = «И был он вовсе не богат» /5; 315/; «Как шальному акробату / Судьбу удавалось дразнить?» (АР-12-52) = «И он не раз судьбу смущал» /5; 315/; «Но хотел быть только первым» = «Турнир, триумф, повержен враг».

В 1972 году пишутся стихотворение «Революция в Тюмени» и песня «Тюменская нефть».

Основная редакция стихотворения начинается так: «В нас вера есть, и не в одних богов. / Нам нефть из недр не поднесут на блюдце». А в черновиках читаем: «И наша вера — вера не в богов» (АР-2-82), «Религия и вера не в богов» (АР-2-79). Здесь же герои обращаются к темным силам, которые владеют подземной нефтью: «Владыка тьмы, мы примем отреченье», «Царь недр и тьмы, мы примем отреченье», «Владыка Тьмы, я принял отречение / И вышел в нефтяные короли» (АР-2-79). Похожее обращение возникнет в зонгах, написанных Высоцким к спектаклю Леся Танюка «Махагония» (1979 — 1980): «Дразню над пропастью нечистого: / “Поддай нам жару, Асмо-дей!” / А мне судьба кричит неистово: / “Бери левей!”»9⁸⁵. Поэтому в стихотворении 1973 года герои признаются: «Мы без этих машин — словно птицы без крыл: / Пуще зелья нас приворожила / Пара сот лошадиных сил / И, должно быть, нечистая сила»; в песне «Я еще не в угаре…» (1975) лирический герой говорит: «Самолет — необъезженный дьявол во плоти» (а перед этим было сказано: «На земле притворилась машина святошей», — характерное для Высоцкого совмещение противоположных понятий); в стихотворении в «Забавах ратных целый век…» (1975) о главное герое — рыцаре — сказано: «И был ему сам черт не брат» 15; 315/; в «Канатоходце» (1972) зрители говорят о герое: «Парень с дьяволом, видно, на ты» (АР-12-48)9⁸⁶; в песне «Заказана погода нам Удачею самой…» (1976) герои сами скажут: «Служенье двум стихиям не терпит суеты, / И там, и здесь мы с дьяволом на ты» (АР-10-146); а в «Марше шахтеров» (1970) они признавались: «Да, сами мы — как дьяволы, в пыли».

Похожие образы встречаются в стихотворении «Быть может, покажется странным кому-то…» (1972), где герои выступают в образе «чумных дьяволов»: «До чего же чумные они человеки: / Руки на баранке, и — вечно в пыли!». Да и сам лирический герой называет себя чумным в стихотворениях «Напролет целый год — гололед…» (1966) и «Я не успел» (1973): «День-деньской, как чу<мной>, за тобой» /1; 512/, «И все мои чумные ложа смертные / Захвачены и отданы другим» (АР-14-199); в «Песне Билла Сигера» (1973): «Каких детей чумной отец?» (АР-14-117); в «Песне Рябого» (1968): «Весь в комбинезоне и в пыли, / Вкалывал я до зари»; в «Песне автомобилиста» (1972): «И улыбнусь, выплевывая пыль»; в «Чужой колее» (1972): «Я грязью из-под шин плюю»; в «Мишке Шифмане» (1972): «Что сидим тут в копоти / И глотаем пыль…» (АР-2-34); в «Инструкции перед поездкой» (1974): «Копоть, сажу смыл под душем». А другие люди живут «под иконами в черной копоти» («Чужой дом», 1974).

Одна из причин этой «запыленности» состоит в том, что вся страна наполнена пылью. В песне «Так оно и есть…» (1964) вернувшийся из лагеря герой «попал в этот пыльный расплывчатый город / Без людей, без людей», что напоминает исполнявшуюся Высоцким песню Александра Вертинского «Бал Господень» (1917) (при этом его версия существенно отличалась от оригинала): «В этом городе пыльном, / Где Вы были ребенком…» [1193] ^{[1194] [1195]} . А концовка этой песни: «В этот день в бутафорском смешном экипажике / Вы отправились к Господу Богу на бал», — явно послужила основой для «Коней привередливых» (1972), где автор говорит уже о самом себе: «И в санях меня галопом повлекут по снегу утром. <.. > Мы успели — в гости к богу не бывает опозданий» (АР-8-12).

В обоих случаях речь идет о посмертной судьбе.

1193

Ереван, у Александра Пономарева, 16.04.1970.

1194

Представляет интерес также одинаковый фразеологический оборот, связанный с чертом: «Бывает — ногу сломит черт, / А вам скорей — Аэропорт!» («Рты подъездов, уши арок…», 1972), «Сам черт здесь был бы в сложных переломах / На этих очумелых авеню!» («Письмо к другу», 1975; черновик /5; 337/), «Сам черт здесь ногу сломит и пропал» («Тюменская нефть», 1972; черновик — АР-2-82). Ср. еще в черновиках «Песни Гогера-Могера» (1973): «Сварганит нам такое, что дьявол скажет: “Ах!”» /5; 527/.

1195

Отметим заодно скрытую полемику Высоцкого с другим декламировавшимся им стихотворением Гудзенко — «Перед атакой» (1942): «Ведь самый страшный час в бою — / Час ожидания атаки» ~ «Раньше думал я: час ожиданья атак / Самый страшный, а что же теперь?» («Сколько павших бойцов полегло вдоль дорог….», 1965 /1; 441/). Но наряду с этим можно отметить и многочисленные сходства: «Сейчас настанет мой черед» ~ «Придет и мой черед вослед» («Штормит весь вечер, и пока…», 1973), «Но вот настал и мой черед / Предстать перед таможней» («Таможенный досмотр», 1975 /4; 455/); «За мной одним идет охота» ~ «Обложили меня, обложили» («Охота на волков», 1968); «Разрыв — и умирает друг» ~ «И когда рядом рухнет израненный друг…» («Баллада о борьбе», 1975); «Мне кажется, что я — магнит, / Что я притягиваю мины» ~ «Мины падают, и рота так и прет» («Как-то раз, цитаты Мао прочитав…», 1969), «Огонь минометный, шквальный» («Высота», 1965); «Разрыв — и лейтенант хрипит» ~ «Над нами — шквал, он застонал, /Ив нем осколок остывал» («О моем старшине», 1969); «И смерть опять проходит мимо» ~ «Залп второй, но, кажись, пронесло» («Охота на волков»; АР-17-160).

Что же касается сравнения с дьяволом, то оно встретится и в посвященном М. Шемякину стихотворении «Осторожно! Гризли!» (1978), где лирический герой будет «кружить» по французским кабакам: «Еще бы — с ними пил сам Сатана! / Но добрый, ибо родом из России». Такая же ситуация возникнет в песне «Французские бесы» (1978), вновь посвященнной Шемякину: «Меня сегодня бес водил по городу Парижу <…> Мы лезли к бесу в кабалу, / С гранатами под танки…». Но здесь же лирический герой скажет: «А то, что друг мой сотворил, — / От бога, не от беса» (АР-3-146).

Вообще же сравнение себя с дьяволом (как фигура речи: «Да, сами мы — как дьяволы, в пыли») впервые появилось в черновиках «Песни о друге» (1966): «Ну а если он тверд, как черт, / И пускай был он зол, но шел, — / Когда в трещину ты упал, / Он стонал, но держал» (АР-5-51). Тут же вспоминается декламировавшееся Высоцким стихотворение Семена Гудзенко «Мое поколение» (1945): «Все, как черти, упрямы, как люди, живучи и злы». Кроме того, здесь встречается знакомое нам тождество «человек = бог»: «Мы пред нашим комбатом, как пред господом богом, чисты». А твердым, как черт предстанет и лирический герой Высоцкого в «Муру на блюде доедаю подчистую…» (1976): «Хоть я икаю, но твердею, как спаситель» (АР-2-52)988 (формальная противоположность выражений «тверд, как черт» и «твердею, как спаситель» здесь нивелируется, поскольку они имеют одинаковый смысл)989.

Выражениями «тверд, как черт», «как дьяволы, в пыли» и другими, им подобными (включая образ «космических негодяев»), не ограничивался Высоцкий, когда хотел подчеркнуть индивидуальность своих героев и их непохожесть на других людей. Так, например, в черновиках стихотворения «Я не успел» он сетует: «Мои контрабандистские фелюги / Худые ребра сушат на мели. <…> Азартных игр теперь наперечет, / Как негодяев всех мастей и рангов» (АР-14-197) (в основной редакции: «Авантюристов всех мастей и рангов»), а в черновиках песни «Штормит весь вечер, и пока…» (1973) сказано: «Морской веселый сатана / Повесит черный флаг на клотик, / Тогда поднимается одна / Неимоверная волна / И наблюдающих поглотит» (АР-9157) (в только что упомянутом стихотворении «Я не успел» лирический герой говорил: «Мой черный флаг в безветрии поник»; ср. также с «Пиратской», 1969: «…но эту веру сами / Мы создали, поднявши черный Флаг»).

В стихотворении «Мы без этих машин — словно птицы без крыл…» (1973) полемика с религией ведется сразу по нескольким фронтам.

Уже в самой первой строфе герои заявляют: «.. Пуще зелья нас приворожила / Пара сот лошадиных сил / И, должно быть, нечистая сила».

Далее — в строках: «Полным баком клянусь, если он не пробит! / Тех, кто сядет на нашу галеру, / Приведем мы и в божеский вид, / Переманим в шоферскую веру» (АР-11-68), — мы видим, что герои клянутся, вопреки словам Иисуса Христа: «А Я говорю вам: не клянись вовсе» (Мф. 5:34) [1196] ^[1197] , - и замечаем традиционное для Высоцкого использование религиозной терминологии (в данном случае — слов «божеский» и «вера») в контексте «мирского» — шоферского — сюжета, в результате чего происходит совмещение «высокого» и «низкого» штилей.

1196

"О Примечательно, что знаменитая реплика Иисуса: «Но да будет слово ваше: “да, да”, “нет, нет”, а что сверх того, то от лукавого» (Мф. 5:37), — трансформируется в черновиках «Песни Бродского» (1967) следующим образом: «Да — так да! Нет — так нет! / Два часа на ответ!» (АР-11-144).

1197

Сравним также строки «Земля нам пухом, / Когда на ней лежим» с черновиком «Первого космонавта» (1972): «Ах, хорошо, что на спине лежим, / А то б душа упала прямо в пятки!» /3; 429/.

В том же стихотворении читаем: «Земля нам пухом, / Когда на ней лежим / Полдня под брюхом, — / Что-то ворожим»99>. Ворожат же, как известно, чародеи, с которыми сравнивают себя герои «Марша шахтеров»: «Любой из нас — ну чем не чародей?]», — и сам поэт в стихотворении «Снег скрипел подо мной…», где выводит себя в образе замерзшего ямщика: «Тот ямщак-чудодей бросил кнут и — куда ему деться! — / Помянул о Христе, ошалев от неезженых верст». Процитируем также стихотворение «Препинаний и букв чародей…» (1975): «[Препинаний] Построений, значков чародей, / Презиравший сам факт плоскогорий, / Лиходей, перевертыш, злодей, / Жрец фантазмов и фантасмагорий» (АР-3-102) (в качестве «жреца фантасмагорий» лирический герой уже выступал в «Балладе о маленьком человеке»: «Сказку, миф, фантасмогорию / Пропою вам с хором ли, один ли», — да и позднее, в песне «На уровне фантастики и бреда…», он расскажет «красивую восточную легенду»).