Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект

Корман Яков Ильич

А в другом черновом варианте «Песни о двух красивых автомобилях» об авторском двойнике — светло-сером лимузине — сказано: «Этот сходится один, / И, от радости белея. / Светло-серый лимузин / Просто бросился на шею» /2; 441/. Впервые данный оборот Высоцкий применил к себе, еще будучи студентом Школы-студии МХАТ, — в «Капустнике к юбилею Художественного театра» (1958): «И от радости белею. / И губы с гордостью стучат: / Не знал, что к МХАТа юбилею / Мине сегодня пригласят»^⁶. Причем это ироническое «мине» (или «мене») будет встречаться и позднее: «.. Что ты стала мине слишком часто изменять» («Рыжая шалава»), «Их банкометы мине вылижут подметки» («Передо мной любой факир — ну, просто карлик!»), «А он мине — не друг и не родственник» («Песня автозавистника»), «Каждый член у мене — / расфасованный» («Баллада о гипсе»), «Целый взвод до зари / С мене дурь выбивал» («Побег на рывок»; АР-4-10), «Вдруг свисток — мене хватают, бля, обзывают хулиганом» («Рецидивист»; вариант исполнения [1643] ),

«Давала мене водку и кричала: “Еще нет!”» («Красное, зеленое»).

1643

Москва, у Л. Делюсина, 30.09.1969.

И, наконец, еще одно произведение, которое продолжает сюжет «Песни о двух красивых автомобилях», — это «Дуэт разлученных» (1973): «Ну а может, он скажет ей речь…» = «Надо б нам поговорить…»; «Ты прошляпил, светло-серый!» /2; 440/ = «Я опять прозевал переход» /4; 20/; «Нет, развилка — как беда» = «Промелькнет, как беда, ухмылка, / Разведет навсегда развилка»; «Неужели никогда / Не съезжаются разъезды?» (АР-7-41) = «Разведет навсегда развилка» /4; 20/; «Поскорей\ Только б свечи не сжечь» = «Время мало, торопись и не жди конца пути»; «Больше риска, больше веры!» = «Кто же первый рискнет перейти?».

***

Вернемся вновь к мотиву «прерванного полета» лирического героя: «Недобе-жал бегун-беглец, / Недолетел, недоскакал <.. > Конь на скаку и птица влёт — / По чьей вине, по чьей вине?».

Ответ на этот вопрос содержится в «Балладе о двух погибших лебедях», где охотники «стреляют влёт открыто» /5; 325/. Как мы уже говорили, охотники (стрелки, егеря, ловчие, загонщики) в произведениях Высоцкого означают власть, а значит, в «Прерванном полете» путь лирического героя (который «недобежал», «недолетел», «недолюбил» и т. д.) был прерван властью, как и в «Балладе о двух погибших лебедях». Да и в более поздних «Пожарах» герои констатируют: «Шальные пули злы, слепы и бестолковы, / А мы летели вскачь, они за нами — влёт», — как в «Конце охоты на волков»: «Эту бойню затеял не бог — человек! / Улетающих — влёт, убегающих — в бег», — и в стихотворении «В стае диких гусей был второй…», где пули (дробь) уничтожают гусей (то есть тех же лебедей из «Баллады о двух погибших лебедях» и ту же птицу из «Прерванного полета»: «Конь на скаку и птица влёт»): «Влёт глотать эту гладь, / Зная всё, и плевать, / Что живым будет только второй» /5; 584/.

Исходя из вышесказанного, можно заключить, что метафорическое выражение конь на скаку также подразумевает убийство, как и в песне «Штормит весь вечер, и пока…»: «Волна барьера не возьмет, / Ей кто-то ноги подсечет — / И рухнет взмыленная лошадь».

Приведем еще одну цитату из последней песни: «Еще бы, взять такой разгон, / Набраться сил, пробить заслон — / И голову сломать у цели!». Именно так «сломал голову» alter ego автора (канатоходец) в «Натянутом канате» (1972). Когда ему оставалось «пройти не больше четверти пути» (то есть он фактически находился «у цели»), он погиб: «Но в опилки, но в опилки / Он пролил досаду и кровь» [1644] ^[1645] . Здесь — досада, а в «Штормит весь вечер… ль-рростъ, что не уцелели.

1644

В опилках оказывался лирический герой и в следующих цитатах: «Да ладно, — ну, уснул вчера в опилках!» («Подумаешь — с женой не очень ладно!», 1969), «Во рту опилки, слезы из-под век» («Прыгун в высоту», 1970), «И если б водку гнать не из опилок, / То что б нам было с пяти бутылок!» («Милицейский протокол», 1971).

1645

В общем, подтверждается мысль из «Веселой покойницкой»: «Трудно по жизни пройти до конца».

Точно так же досадовал лирический герой в «Песне самолета-истребителя»: «Досадно, что сам я немного успел, / Но пусть повезет другому!». А в «Натянутом канате» после его смерти речь как раз шла о «другом»: «И сегодня другой без страховки идет».

Четвертая четверть пути из последней песни была тем самым «недостающим звеном», из-за которого лирический герой «недолетел» в «Прерванном полете»¹⁴59

Во всех этих случаях смерть является насильственной: «Но прост приговор и суров: / Был растерян он или уверен, / Нов опилки, но в опилки / Он пролил досаду и кровь» [1646] , «Волна барьера не

возьмет — / Ей кто-то ноги подсечет, / И рухнет взмыленная лошадь», «Конь на скаку и птица влет — / По чьей вине, по чьей вине?». Такое же безымянное называние врага, оборвавшего путь главного героя, встречается в начале последней песни: «Кто-то высмотрел плод, что не спел, / Потрусили за ствол — он упал», — и далее следует расшифровка этой метафоры — автор говорит о себе как о певце, не допевшем песню: «Вот вам песня о том, кто не спел / И что голос имел — не узнал». А ближе к концу встречаются такие строки: «Смешно, не правда ли, смешно, / Когда секунд недостает?!». Точно так же недостало секунд лирическому герою и его напарнику в «Побеге на рывок»: «Минута с лишком — до леска, до цели, / Но свыше — с вышки — всё предрешено» (АР-4-12). Здесь был убит напарник героя, а в «Прерванном полете» — он сам (но в черновиках этой песни речь шла именно о напарнике: «Не дотянул его мотор, / Ни бог, ни черт его не спас, / Он не доехал, мой партнер, / Ни до нее и ни до нас»; АР-6-122). А условное время — минута с лишком — находим и в «Натянутом канате»: «Бой со смертью — три минуты». И в итоге главного героя тоже убивают. А в «Песне мыши» главная героиня говорит: «Минуту проплаваю, чуть под-натужась, / Потом побарахтаюсь и утону» (АР-1-130).

1646

Сллвокроввговорртооубийстве, поскклькуеслл бы речьшлао пррстом падднии, то опплки смягчили бы удар. К тому же в начале ресии гпвприлось о возможном покушении на героя: «Такого попробуй угробь!» (а в «Прерванном ролчое» читаем: «Покусились на плод, что неспел»; АР-6-122).

Ситуация с прерванным полетом повторится в вышеупомянутой песне «Штормит весь вечер, и пока…»: «Но вот придет и мой черед — / Я тоже подлетаю к краю. / В душе предчувствие скребёт: / Я надломлю себе хребёт / И тоже голову сломаю» (АР-9-153); в «Балладе о двух погибших лебедях», где полет лебедей будет прерван охотниками: «…Куда под силу лебедям / Высокого полета. <…> Они упали вниз вдвоем..»/5; 16 — 17/; а также в «Конце охоты на волков»: «Я скакнул было вверх, но обмяк и иссяк, / Схлопотал под лопатку и сразу поник» /5; 535/.

Это слово — иссяк — нередко используется по отношению к лирическому герою Высоцкого: «Пробежал всего два круга — и иссяк» /1; 460/, «Впрочем, я — о гусях: / Гусь истек и иссяк — / Тот, который сбивал весь косяк» /5; 580/, «Огромный торт, утыканный свечами, / Засох от горя, да и я иссяк» /2; 245/, «Нам вчера сказали, что Алеха вышел весь» /1; 127/. Заметим, что в последней песне («Несостоявшаяся свадьба») герой также «схлопотал под лопатку», как в «Конце охоты на волков»: «Но с ножом в лопатке мусора его нашли». Вспомним и реплику героя Высоцкого — Жоржа Бенгальского — в фильме «Опасные гастроли» (1969): «В Киеве, вероятно, приду не я. Я уже иссяк. Придется водить филеров за собой».

Да и в целом мотив «полета», прерванного властью, в разных вариациях встречается во многих произведениях: «Загубили душу мне, отобрали волю, / А теперь порвали серебряные струны» («Серебряные струны», 1962), «Слышится смех: / “Зря вы спешите: / Поздно! У всех / Порваны нити!”» («В лабиринте», 1972). А «порванная нить» означает то же, что «укороченная веревочка» в «Разбойничьей» и фраза «Укоротить поэта — вывод ясен!» в песне «О поэтах и кликушах» (да и в черновиках «Памятника» поэт констатирует: «Сократили меня и согнули»; АР-5-132). Другими словами — «Прерванный полет».

Сюда примыкает мотив преждевременной смерти: «Осталось нам немного лет — / Мы пошустрим и, как положено, умрем» («Баллада об уходе в рай», 1973), «Вот кончается время мое!» («Охота на волков», 1968), «Я исписал почти что полтетради… / Жизнь — тонкая тетрадь, в ней мало дней» («Летела жизнь», 1978; черновик /5; 492/), «Жизнь — алфавит, я где-то / Уже в “цэ”, “че”, “ша”, “ще”. / Уйду я в это лето / В малиновом плаще» («Общаюсь с тишиной я…», 1980).

***

Последним произведением Высоцкого, в котором реализован конфликт поэта и власти, является стихотворение «Неужто здесь сошелся клином свет…» (1980), которое мы рассмотрим в паре с более ранним текстом — «Не однажды встречал на пути подлецов…» (1975).

Черновик произведения 1980 года расположен на одном листе с стихотворением «.Две просьбы» (АР-3-120). А текст 1975 года соседствует с такими же автобиографическими набросками «И не пишется, и не поется…», «Узнаю и в пальто, и в плаще их…», «Не дыми! Голова трещит!» (АР-4-148).

Всё это служит дополнительным доказательством политического подтекста обоих стихотворений, в которых отношения между лирическим героем и советской властью представлены в виде уличной драки (вновь блатная тематика!), а власть, персонифицированная в образе противника героя, первой наносит удар.