Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект

Корман Яков Ильич

В таком же жанре будет написана «Притча о Правде»: «Не противился он, серенький, насилию со злом, / А сносил побои весело и гордо» = «Правда смеялась, когда в нее камни бросали» (если прибегнуть к каламбуру, то можно сказать, что Правду превратили в Козла отпущения; причем последний тоже выступал в образе Правды, угрожая своим врагам: «И всю правду разнесу по белу свету»; АР-14-202). Подобные аллегории встречаются и в ряде других произведений: «И, зубы клавиш обнажив в улыбке. / Рояль смотрел, как он его терзал» /3; 227/, «Улыбнемся же волчьей ухмылкой врагу <…> Только били нас в рост из железных “стрекоз”» /5; 212/, «Мне обложили шею льдом, / Спешат, рубаху рвут. / Я ухмыляюсь красным ртом, /

Как на манеже шут. <.. > Травлю, но иглы вводят» /5; 85 — 86/.

Между тем Козел отпущения «сносил побои» не только весело, но и гордо, что заставляет вспомнить «Побег на рывок» (1977): «Целый взвод меня бил <…> Я гордость под исподнее упрятал». Об этой же гордости лирический герой говорит постоянно: «Я был и слаб, и уязвим, / Я весь дрожал притом / Больным, подорванным своим, / Но гордым существом» («Ошибка вышла», 1976 /5; 383/), «Я гордо сидел на персидских коврах» («Песня попугая», 1973; АР-1-138), «Я гордо восседал, как изваянье» («Песня про первые ряды», 1970 /2; 545/), «Но только я уже бывал на Темзе, / Собакою на сене восседал!» («Я к вам пишу», 1972 /3; 263/).

Аллегоричность ситуации в «Песенке про Козла отпущения», где герой «сносил побои весело и гордо», становится очевидной также в свете воспоминаний актера Театра на Таганке Валерия Иванова-Таганского: «Вскоре стало известно, что Любимова сняли с работы и исключили из партии. Однако через две недели его вызвал начальник управления культуры Москвы Борис Иванович Рудаков [1672] . <.. >

“Не надо горевать, Юрий Петрович. Ведь мне досталось не меньше вашего. Обиды от власти нужно сносить не просто терпеливо, но с веселым лицом: если они убедятся, что и впрямь задели вас, непременно повторят”» [1673] .

1672

Имеется в виду Борис Евгеньевич Родионов — начальник Управления культуры исполкома Моссовета.

1673

Иванов-Таганский В. Триумф и наваждение: Записки о Театре на Таганке. М.: ИПО «У Никитских ворот», 2015. С. 171 — 173.

А через год после «Козла отпущения» была написана «Песня солдата на часах» (1974), герой которой также подвергался всевозможным унижениям: «Враз Козла найдут, приведут и бьют» = «Начальников над ним полно, / Все младшим чином помыкают» (АР-12-118) (этот мотив знаком нам по шахматной дилогии: «Да, майор расправится с солдатом» /3; 383/); «Не противился он, серенький, насилию со злом, / А сносил побои весело и гордо» = «Ему не сладко, не вольно. / Но он не унывает» (АР-12-118) (так же будут вести себя главные герои «Баллады о вольных стрелках»: «И живут да поживают / Всем запретам вопреки. / И ничуть не унывают / Эти вольные стрелки», — и герои исполнявшейся Высоцким песни «Такова уж воровская доля…»: «Мы навеки расстаемся с волей, / Но наш брат нигде не унывает»). При этом те, кто избивают Козла отпущения и «помыкают» солдатом в «Песне солдата на часах», прекрасно понимают их ценность: «Берегли Козла, как наследника» = «Но все-таки центральные ворота / Солдату поручают охранять».

Сам Медведь сказал: «Робяты, я горжусь Козлом!

Героическая личность — козья морда!».

Подобная оценка лирического героя восходит к стихотворению «А меня тут узнают…» (1968): «А ко мне тут пристают: / Почему, мол ты-то тут — / Ты ведь был для нас статут / и пример» — и к «Случаю на шахте» (1967): «Его нам ставили в пример» (здесь герой назван «младшим офицером», что вновь отсылает к «Песне солдата на часах»: «Всяк может младшим чином помыкать»). Да и в «Разведке боем» он будет «награжден и назван молодцом». Вообще же «Песенка про

Козла отпущения» представляет собой своеобразное продолжение «Песенки про Кука», перед исполнением которой Высоцкий часто говорил: «Но это бывает так — любят, а все равно съедят». И действительно: Кука аборигены любили, но, несмотря на это, убили и съели, а Козла отпущения хищники «берегли, как наследника» и называли «дорогим», но регулярно избивали.

Однако самое интересное — что в «Песенке про Козла отпущения» буквально повторяется ситуация из песни «Я скоро буду дохнуть от тоски…» (1969), которую мы разобрали в предыдущей главе (с. 456 — 458), показав, что тамада в ней является собирательным образом советских чиновников: «Мне тамада сказал, что я родной, / Что скромный я, что мною мир гордится» (АР-10-20) = «Но заметили скромного Козлика <…> Сам Медведь сказал: “Робяты, я горжусь Козлом!..”» («сказал… мною мир гордится» = «сказал… я горжусь Козлом»; «скромный» = «скромного»).

В апреле 1973 года Высоцкий давал концерт в киевской школе № 49. Преподаватель физики Леонид Эльгорт свидетельствует: «О песне “Про козла отпущения” сказал, что песня совсем новая и исполняет он ее почти впервые» [1674] .

В этой песне есть и такие строки: «Берегли Козла, как наследника, — / Вышло даже в лесу запрещение / С территории заповедника / Отпускать Козла отпущения». То есть Высоцкий был уверен, что власти не выпустят его за границу… И тогда же им было написано стихотворение «Жил-был один чудак…», в котором вновь встретился данный мотив: «Но для кого-то был чудак / Уже невыездной».

1674

Цыбблъькки М. Жизньи пууешеетвияВ. Высоцккго. Росттв-нааДонн: Феннкс,2200.С. 227.

Сравним заодно эту ситуацию с повестью «.Дельфины и психи» (1968): «Попрошу врача о снисхождении. Все-таки он меня любит. Или привык. Нет, любит, конечно любит. Иначе почему не отпускает от себя!» (А'Р-14-94) = «Берегли Козла, как наследника, — / Вышло даже в лесу запрещение / С территории заповедника / Отпускать Козла отпущения». Тут же вспоминается «Лекция о международном положении», где герой находится в тюрьме (аналоге заповедника и психбольницы) и, мечтая «добраться до высшей власти», вновь упоминает «наследника»: «Ведь воспитали мы — без ложной скромности — / Наследника Онассиса у нас!».

Однако, исполнив «Песенку про Козла отпущения» в киевской школе № 49, Высоцкий уже знал, что его выезд разрешен: «Ни о каких афишах, билетах речь, конечно, не шла, — вспоминает Леонид Эльгорт, — но Высоцкому нужны были деньги. Как мы узнали позже, сразу после этого концерта он летал в Париж к Влади. Поэтому, видимо, и сумму запросил по тем временам колоссальную: 350 рублей» [1675] ^[1676] . А поскольку первая поездка Высоцкого во Францию состоялась с 18 апреля по 24 мая 1973 года^п, то, соответственно, концерт был около 18-го числа.

1675

Аронова В. Высоцкий, КГБ и любовная записка // Газета по-киевски. Киев, 2011. 17 февр. (№ 32). С. 40.

1676

См. об этом: Роговой И. Дело № 115149 // Мир Высоцкого. Вып. III. Т. 1. М.: ГКЦМ В.С. Высоцкого, 1999. С. 543–544.

Что же касается самого разрешения на выезд, то оно было получено 13 апреля. Об этом извещает зав. сектором отдела МГК КПСС М. Козловский в секретном письме от 16.04.1973 на имя начальника московского ОВИРа С.А. Фадеева: «Постановлением Комиссии от 13 апреля 1973 г. гражданину Высоцкому В.С. <…> разрешен выезд во Францию сроком на 45 дней к жене» [1677] .

Таким образом, «Песенка про Козла отпущения» была написана до 13 апреля 1973 года, то есть до того момента, когда было получено разрешение на выезд.

1677

Там же. С. 543.