Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект
Шрифт:
Обратимся сначала к раннему тексту: «Не однажды встречал на пути подлецов, / Но один мне особо запал, — / Он коварно швырнул горсть махорки в лицо, / Нож — в живот, и пропал. / Я здоровый, я выжил, не верил хирург, / Ну, а я веру в нем возродил, — / Не отыщешь таких и в Америке рук. / Я его не забыл. / Я поставил мечту свою на тормоза, / Встречи ждал и до мести дожил. / Не швырнул ему, правда, махорку в глаза, / Но потом закурил» /5; 26/.
Позорные приемы противника героя (уже имевшие место, например, в стихотворении «Я скачу позади на полслова…»: «Но из седла меня однажды выбили — / Копьем поддели, сбоку подскакав») приравнивают его к уличным бандитам и хулиганам, как это было в «Песне автомобилиста» («Вонзали шило в шины, как кинжал»). Соответственно, удар в живот может быть метафорически истолкован как травля поэта, призванная быстро сломить его волю к сопротивлению и «раздавить» морально.
Известен
Да и в целом мотив удара в живот очень распространен у Высоцкого: «Противник мой — какой кошмар! — / Проводит апперкот» /1; 470/, «Удалось, бог ты мой, я не сам — вы мне пулю в живот» /5; 177/, «Кто плевал мне в лицо, а кто водку лил в рот, / А какой-то танцор бил ногами в живот» /2; 27/, «Это брюхо вспорол мне коралловый риф» /2; 271/.
1647
Ср. в «Двор освещался плохо, и чекисты ослешыли
светом фар своей машины всех, кто выходил из подъезда. Так они искали свой “объект”» (Подрабинек А. Диссиденты. М.: ACT: Редакция Елены Шубиной, 2014. С. 148).
Однако, вопреки надеждам подлеца, герой оправился от удара, «встречи ждал и до мести дожил». Сама драка в стихотворении не описывается — герой лишь констатирует свою победу: «Не швырнул ему, правда, махорку в глаза, / Но потом закурил». И дальше он саркастически говорит о своем, уже мертвом, враге: «Никогда с удовольствием я не встречал / Откровенных таких подлецов. / Но теперь я доволен: ах. как он лежал, / Не дыша, среди дров!». Сравним со «Штангистом»: «Лежит противник — ты над ним, — красиво!» (АР-8-98). Уместно также вспомнить концовку стихотворения «Мне в душу ступит кто-то посторонний…»: «Ах, если бы он был потусторонний, / Тогда б я был спокойнее стократ» (СЗТ-3-309). И в стихотворении «Не однажды…» герою удалось сделать своего врага «потусторонним», как в «Песенке про метателя молота» («зашвырнуть в такую даль его») и в «Штангисте» («с размаху штангу бросить на помост»).
Вероятно, в 1975 году, когда появилось стихотворение «Не однажды…», у Высоцкого было ощущение победы над властью. Действительно: тогда он уже стал выездным, в 1974 году «записал с М. Влади на ВСГ [Всесоюзной студии грамзаписи] программу с ансамблем “Мелодия” <…> В Париже познакомился с Михаилом Шемякиным, впервые за рубежом записал целую песенную программу для альбома, которую не разрешила советская цензура…» /8; 14 — 15/ и т. д.
Ощущение победы присутствует и в другом стихотворении 1975 года — «Говорили игроки…»: «Банчик — красная икра, / И мечу я весело: / В этот раз моя игра / Вашу перевесила!». Сравним с черновиком песни «Передо мной любой факир — ну, просто карлик!»: «Я за успех в игре ручаюсь без сомнений» /1; 402/. Такая же уверенность в победе присутствует в песне «У нас вчера с позавчера…» и в «Горизонте»: «И нам достанутся тузы и короли!», «Вы только проигравших урезоньте, / Когда я появлюсь на горизонте!». Это же победное настроение чувствуется в «Пожарах»: «А Время подскакало, и Фортуна улыбалась <…> Удача впереди…», — и в «Гимне морю и горам»: «Заказана погода нам Удачею самой».
Обратим еще внимание на то, что первая строфа стихотворения «Говорили игроки…»: «Говорили игроки — / В деле доки, знатоки, / Профессионалы: / Дескать, что с такой игры — /Исо штосса, и с буры, — / Проигрыш немалый», — напоминает начало «Пики и червы»: «Помню, я в буру, в очко и в стос тогда играл». В этой песне герой называет своего противника стервой, а в стихотворении «Не однажды…» — подлецом. Существенная же разница между ними заключается в том, что в песне герой первым наносит удар, поскольку находится под угрозой проигрыша (то есть смерти)14, а в стихотворении он мстит за внезапный удар и за подлость.
Еще один мотив связывает стихотворение «Не однажды…» с «Тем, кто раньше с нею был»: «Я здоровый, я выжил, не верил хирург…» = «За восемь бед — один ответ. / В тюрьме есть тоже лазарет, — / Я там валялся, я там валялся. / Врач резал вдоль и поперек, / Он мне
Лирический герой охарактеризовал своих восьмерых противников как «восемь бед», переиначив пословицу «Семь бед — один ответ». То есть: враги героя могут «заварить кашу» («И тот, кто раньше с нею был, / Он эту кашу заварил / Вполне серьезно, вполне серьезно» [1648] [1649] ), а «расхлебывать» ее придется ему одному («один ответ»).
1648
Ср. с «Тем, кто раньше с нею был»: «К чему задаром пропадать? / Ударил первым я тогда».
1649
Как в стихотворении «Я склонен думать, гражданин судья…»: «Так вот, товарищ гражданин судья, / Поймите — не заваривал я кашу»; в «Живучем парне»: «Он вовремя найдет ответ, / Коль свару заведет невежда»; в «Конце охоты на волков»: «Эту бойню затеял не бог — человек»; и в черновиках песни «Про любовь в Средние века»: «Король хитер — затеял сир / Кровавый рыцарский турнир» (АР-3-48).
Что же касается «хирургических» мотивов, то они встречаются еще в ряде произведений: «Я — из хирургических отсеков, / Из полузабытых катакомб — / Там, где оживляют человеков…» /5; 57/, «И хирург, седой старик, / Он весь обмяк и как-то сник, / Он шесть суток мою рану зашивал» /1; 35/, «А врач потом всё цокал языком / И, удивляясь, пули удалял» /3; 265/.
Чрезвычайно важно также, что у «Того, кто раньше с нею был» имеется вариант названия: «Почти из биографии» [1650] . «Почти» — так как реальный, биографический автор Владимир Семенович Высоцкий никогда никого ножом не ударял и не «валялся» в тюремном лазарете, а вся ситуация в песне — это лишь образная ткань, с помощью которой он показывает в художественном произведении свой характер и свое отношение к врагам.
1650
Москва, у Л. Кочаряна, 06.04.1962.
Теперь обратимся к стихотворению 1980 года: «Неужто здесь сошелся клином свет, / Верней, клинком ошибочных возмездий… / И было мне неполных двадцать лет, / Когда меня зарезали в подъезде. / Он скалился открыто — не хитро, / Он делал вид, что не намерен драться, / И вдруг — ножом под нижнее ребро, / И вон — не вынув, чтоб не замараться. <…> Еще спасибо, что стою не в луже, / И лезвие продвинулось чуть глубже, / И стукнула о кафель рукоять, / Но падаю — уже не устоять» /5; 266/.
При рассмотрении исключительно внешнего сюжета сразу возникает вопрос: из первой строфы явствует, что героя УЖЕ зарезали; кому же, в таком случае, принадлежит речь? Духовной сущности героя? Но ведь из слов «Но падаю — уже не устоять» становится ясно, что он падает СЕЙЧАС, а значит, не может вспоминать о том, что его КОГДА-ТО, в «неполных двадцать лет», зарезали…
Но если сюжет с уличной дракой является метафорой конфликта поэта и власти, то все атрибуты драки приобретают, как и в стихотворении «Не однажды…», образный, символический характер.
Сравнивая эти два стихотворения, можно заметить, что в обоих противник героя использовал нечестные приемы: в первом «он коварно швырнул горсть махорки в лицо, / Нож — в живот, и пропал», — а во втором втерся к герою в доверие («Обманут я улыбкой и добром»), после чего тут же ударил его ножом под ребро. Этот образ — удар под ребро (равно как и удар в живот) — широко представлен в произведениях Высоцкого: «Но думал Буткеев, мне ребра круша…» /1; 199/, «Вот дыра у ребра — это след от ядра» /2; 271/, «Я хорошо усвоил чувство локтя, / Который мне совали под ребро» /5; 156/, «Когда давили под ребро, / Как екало мое нутро!» /5; 77/, «С неба свалилась шальная звезда — / Прямо под сердце» /1; 93/.
Интересно, что вторая строфа разбираемого стихотворения в черновике имела несколько иной вид: «“Добро! — сказал он, — встретимся, добро!” — / И правою рукою стал прощаться, / А левой — нож всадил мне под ребро. / Да и не вынул, чтоб не замараться» /5; 590/ (еще один черновой вариант: «.Добро! — сказал он, — так и быть, добро!» /5; 590/, - напоминает концовку стихотворения «Снова печь барахлит…», где «всемогущий блондин» уступает натиску лирического героя: «Так и быть. — говорит сероглазый брюнет, / Новоявленный граф Монте-Кристо» /5; 629/).