Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект
Шрифт:
А теперь вернемся к стихотворению «Вот я вошел и дверь прикрыл…» и сопоставим его с «Побегом на рывок» (1977).
В обоих случаях действие происходит в лагере — правда, в стихотворении герой (в роли артиста) приезжает туда добровольно, а в песне находится там принудительно и поэтому бежит оттуда.
В стихотворении герой кричит на начальника: «Ору до хрипа в глотке», — а в песне он обращается к своему напарнику: «Прохрипел: “Как зовут-то / И какая статья?”». А представители власти задают похожий вопрос: «Какой с артиста толк?» /2; 285/ (о лирическом герое) = «Хуля толку с него?» (АР-4-14) (о его мертвом напарнике). И сам герой ведет себе одинаково: «Я стервенею, в роль вхожу» = «Приподнялся и я, / Белый свет стервеня». Причем если в первом случае начальник недоумевает: «Пять лет — в четыре месяца?», — то во втором примерно так же выскажется и лирический герой: «Где мои год за три?» (АР-4-14).
Еще одним поздним произведением, с которым обнаруживает связи «Вот я вошел и дверь прикрыл…», является стихотворение «Снова печь барахлит…» (1977), где оппонент героя — всемогущий блондин — подобно начальнику лагеря, упорно отвергает его просьбу починить машину (читай: исправить судьбу): «Начальник — как уключина — / Скрипит, и ни в какую» = «Но вернул мне штаны всемогущий блондин»; «“У нас своих хоть отбавляй”, - / Сказал он и умолк» =
Но в итоге настойчивость и угрозы героя делают свое дело: «Я стервенею, в роль вхожу» = «Подхожу скособочась, / Встаю супротив»; «А он, гляжу, сдается» = «Так и быть, — говорит, — сероглазый брюнет, / Новоявленный граф Монте-Кристо».
Похожая картина наблюдается в паре «Честь шахматной короны» — «Снова печь барахлит…»: «Парень, не пугай меня цейтнотом…» /3; 391/ = «Сделай, парень, а то околею!» /5; 627/; «Этот Шифер хоть и гениальный…» = «Но вернул мне штаны всемогущий блондин»; «Я зевнул, а он не взял ладью» /3; 383/ = «Он не принял и этого дара» /5; 628/; «Я его фигурку смерил оком» = «Он ручонки простер»; «Обнажил я бицепс ненароком, / Даже снял для верности пиджак» = «Подхожу скособочась, / Встаю супротив»; «И хваленый пресловутый Фишер / Тут же согласился на ничью» = «Так и быть, — говорит, — сероглазый брюнет, / Новоявленный граф Монте-Кристо».
Но еще больше параллелей содержится между стихотворением «Снова печь барахлит…» и «Историей болезни», поскольку и главврач, и всемогущий блондин равнодушны к герою: «Мол, братцы, дайте я прочту… / В ответ мне: “На, остынь!”» /5; 393/ = «Слышь, браток, забирай-ка машину» (АР-9-94), «Он в ответ: “У меня этих самых рублей — / Я тебе ими бампер обклею”» /5; 627/; «“А ваша подпись не нужна. / Нам без нее всё ясно”» /5; 81/ = «Он не принял и этого дара» /5; 628/. И сам герой ведет себя одинаково: «И слезы с искрами из глаз» (АР-11-39) = «Я почти зарыдал — / Может, тут повезет» (АР-9-94); «Я даже на колени встал, /Як тазу лбом прижался» = «Я на жалость его да за совесть беру»; «В в полубреду, полупылу / Разделся донага» = «Я разделся в момент / И стою без порток»; «Стоял я глупо перед ним, / Подвязанный тесьмою» [1948] [1949] , «Колите, вот, — я снял штаны. — / Но дайте протокол!» /5; 374/ = «Я снимаю штаны и стою без порток: / “На-ка джинсы — вчера из Нью-Йорка”» /5; 628/ (а в «Заповеднике» пушнина, «чтобы людей приодеть, утеплить, / Рвется из кожи вон»); «Вяжите руки, говорю, / Для вас — на всё готов!» /5; 390/, «Чем я их отблагодарю, / Взяв лучший из жгутов?»292 = «Друг! Что надо тебе! Я в афёры нырну! / Я по-новой дойду до Берлина!..» /5; 629/; «Я, обнаглев, на стол кошу / И вою, что есть сил» /5; 374/ = «Я — мерзавец, я — хам, / Стыд меня загрызет! <…> К человечности тоже взывая» /5: 628/.
1948
РГАЛИ. Ф. 3004. Оп. 1. Ед. хр. 33. Л. 6.
1949
РГАЛИ. Ф. 3004. Оп. 1. Ед. хр. 33. Л. 5об.
Немало общих мотивов с медицинской трилогией обнаруживает стихотворение «Копошатся — а мне невдомек…» (1975): «Слышь, приятель, играл бы в лото!» (С5Т-3-398) = «“Эй, друг, покажь, чего строчишь / В секретный протокол!”» /5; 384/ (такое же обращение к оппоненту встречается в стихотворении «Снова печь барахлит…» и в черновиках «Разговора в трамвае»: «Друг\ Что надо тебе? Я в аферы нырну!» /5; 629/, «Ты, к примеру, друг» /5; 497/); «Послушай, брось, куда, мол, лезешь-то? <…> Слышь, приятель, играл бы в лото!» (С5Т-3-398) = «Начальник, слышишь, не вяжи» /5; 373/, «Мол, братцы, дайте я прочту» /5; 393/ («:мол… слышь, приятель» = «слышишь… мол, братцы») (а в основной редакции песни фигурирует обращение «товарищи-ребятки»); «…То цепляют меня на крючок. <…> И какой-то зеленый сквалыга…» = «Мне чья-то желтая спина / Ответила бесстрастно…»; «Копошатся — а мне невдомек» = «Спешат, рубаху рвут» (причем сквалыга тоже спешит': «Нагло лезет в карман, торопыга», — что, в свою очередь, напоминает характеристику ворона: «Врешь, ворон, — больно прыток» /5; 395/); «За друзьями крадется сквалыга» = «Ко мне подкрались со спины / И сделали укол» /5; 393/; «Друзья мои на зуб крепки» = «Я терт и бит, и нравом крут»; «Сколько ни напрягайся, ни пыжься» = «И напрягаю грудь»; «.. Что оступишься — проговоришься» = «Я ничего им не сказал»; «Так что зря меня пробуют на зуб» = В стихотворении власть стремится выведать секрет лирического героя: «То цепляют меня на крючок. <.. > Нагло лезет в карман, торопыга, — / В тот карман, где запрятана фига, / О которой не знает никто». Поэтому в песне он опасается: «А вдруг уколом усыпят, / Чтоб сонный “раскололся”?».
В продолжение темы рассмотрим «Балладу о брошенном корабле» (1970), имеющую многочисленные сходства с «Историей болезни».
В первом случае героя мучают ветры, а во втором — врачи. И он опасается, что ему никогда не вырваться с мели и из психбольницы: «Только мне берегов не видать и земель» ~ «А вдруг обманут и запрут / Навеки в желтый дом?» /5; 389/.
В балладе последствия столкновения героя с врагами представлены двояко: как физические ранения и как душевные травмы. С одной стороны: «Вот рубцы от тарана», — а с другой: «Гвозди в душу мою забивают ветра» [1950] [1951] . Такой же прием будет использован в песне «Ошибка вышла», где герой сначала говорит: «Я взят в тиски, я в клещи взят — / По мне елозят, егозят», — а затем: «Тут не пройдут и пять минут, / Как душу вынут, изомнут, / Всю испоганят, изорвут, / Ужмут и прополощут».
1950
Всё это буквальным образом повторяет большевистские зверства — в частности, пытки гвоздями: «В станице
1951
РГАЛИ. Ф. 3004. Оп. 1. Ед. хр. 33. Л. 14. В советских тюрьмах действительно были «крючья в стене»: «…предоставляю слово моему соседу по камере, с которым подружились и провели вместе несколько лет в тюрьме и лагере, Изе Котову. “ <.. > Огляделся: небольшая камера, оштукатуренные “под шубу” стены, на высоте двух метров торчат из стен железные крючья". <.. > Какой цели служили крючья в стене, установить не пришлось, а дверь во внутреннее помещение тюрьмы действительно замаскировали под шкаф» (цит. по: Адельгейм П. Следственный изолятор КГБ в Ташкенте, 02.07.2010 //http://adelgeim.livejoumal.com/44508.html).
В обоих случаях встречается вариация гамлетовского мотива «век вывихнут»: «Двери наших мозгов / Посрывало с петель» = «А я — с мозгами набекрень — / Чудно протягивал ремень / Смешливым санитарам» /5; 382/; и лирический герой предстает в одинаковом облике: «И от палуб до дна обнажились борта <…> И гулякой хмельным всё швыряют вверх дном» (АР-4-165) = «Стоял я голый, как сокол, / Похмельный со вчера» 15; 383/; «И гулякой больным всё швыряют вверх дном» (АР-4-164) = «…Больным, подорванным своим, / Но гордым существом» /5; 383/; но и власть издевается над ним одинаково: «Ветры кровь мою пьют» /2; 271/ = «Мне кровь отсасывать не сметь / Сквозь трубочку, гадюки!» /5; 402/; «…и сквозь щели снуют» /2; 271/, «Даже в душу мою задувают ветра / И гуляют по ней, пробирая насквозь» (АР-4-169) = «Снуют и в стену крючья бьют»294, «По мне елозят, егозят <.. > Тут не пройдут и пять минут, / Как душу вынут, изомнут…» /5; 79/ («снуют» = «снуют»; «в душу мою задувают» = «душу вынут, изомнут»; «по ней» = «по мне»); «…меня ветры добьют!» /2; 271/ = «Думал, до смерти забьют» (АР-11-52); «Я под ними стою от утра до утра» = «Стоял я — в пол ногами врос» /5; 378/; «Гвозди в душу мою забивают ветра» = «.. Как душу вынут, изомнут <.. > И делают укол»; «Это брюхо вспорол мне коралловый риф» /2; 271/ = «Он, потрудясь над животом, / Да так, что замутило…» /5; 379/; «Вот дыра у ребра…» = «Когда давили под ребро…»; «Так любуйтесь на язвы и раны мои!» = «Кровоточил своим больным, / Истерзанным нутром»; «Задыхаюсь, гнию — так бывает» = «Да, мой мозг прогнил на треть»; «Как же так? Я ваш брат!» = «Скажите всем, кого я знал, — / Я им остался братом!»; «Захлебнуться бы им в моих трюмах вином» = «В моей запекшейся крови / Кой-кто намочит крылья, / Увязнет по уши…» /5; 404/. Позднее, в «.Двух судьбах», герой выскажет пожелание, чтобы Кривая с Нелегкой «захлебнулись вином» из его бутыли: «Чтоб вы сдохли, выпивая…». Очевидно единство темы во всех этих произведениях.
Разбирая в предыдущей главе «Балладу о брошенном корабле», мы сопоставили ее с прозаическим наброском «Парус» (1971), выявив при этом целый ряд сходств, однако и с «Историей болезни» у «Паруса» наблюдаются общие мотивы: «…мол, выдержит — не один шторм его трепал» = «Я терт и бит, и нравом крут»; «Ветер бьет мне в парус — в мою бога душу, рвет и треплет» (АР-13-16) = «Когда ударили под дых…» /5; 387/, «Тут не пройдут и пять минут, / Как душу вынут, изомнут, / Всю испоганят, изорвут…» /5; 79/; «То колет, то бьет наотмашь» = «Ко мне заходят со спины / И делают укол»; «А я стою, и ветер злится, что не может сдвинуть меня с места» = «Стою я — в пол ногами врос» /5; 381/, «И мне готовила укол / Сердитая карга» /5; 386/; «…он нетерпелив, как боксер после того, как послал противника в нокдаун и хочет добить» = «Все выстукивают — я уж думал, до смерти забьют» (АР-11-50) (а в «Балладе о брошенном корабле» было сказано: «…меня ветры добъют\»). Но вместе с тем герой оказывает врагам сопротивление: «Научился ходить против» = «Я возражаю: “Нет, шалишь…”» /5; 381/.
Неслучайны также переклички «Паруса» с «Песней самолета-истребителя» (1968), где функцию ветра выполняет летчик: «Опять заставляет в штопор» = «И подгоняет, чтобы быстрей, быстрей» (так же как в «Беге иноходца»: «Он вонзает шпоры в ребра мне»); «Что делает он?! Вот сейчас будет взрыв!» = «.. парус натянут до предела, как кожа на ребрах, готовая лопнуть»; «Я больше не выдержу, я разобьюсь!» /2; 384/ = «…мол, выдержит — не один шторм его трепал»; «Меня механик заштопал» = «Надо залатать, а ветер и этому мешает»; «Я больше не буду покорным, клянусь!» = «.. можно даже идти галсами против ветра».
Следующая песня, которую необходимо сопоставить с медицинской трилогией, — это только что упомянутый «Бег иноходца» (1970).
Здесь героя мучает наездник, а в песне «Ошибка вышла» — главврач: «Стременами лупит мне под дых» = «Потом ударили под дых, / Я — глотку на замок» /5; 391/ (сравним еще в одном стихотворении: «Как злобный клоун, он менял личины / И бил под дых внезапно, без причины» /5; 227/); «Но всегда — наездники на мне, / Шенкелями давят мне под дых» [1952] (АР-10-52), «Он вонзает шпоры в ребра мне» /2; 267/ = «Когда давили под ребро, / Как ёкало мое нутро!» (вспомним также песню «Летела жизнь»: «Я хорошо усвоил чувство локтя, / Который мне совали под ребро»!. И его пробирает дрожь: «Я дрожу боками у воды» = «Дрожу от головы до пят» /5; 392/.
1952
Шенкель — это обращеннаак лошади поверрхостьноги всаддиккоо стуупи до кклена.