Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект

Корман Яков Ильич

К мотиву ловкости и проворности представителей власти примыкает мотив их бойкости: «Очень бойкий упырек / Стукнул по колену» /3; 83/, «Бойко, надежно работают бойни» /2; 517/, «Но бойко брызгало перо / Недугами в бумагу» /5; 371/, «…И святая инквизиция под страх / Очень бойко продавала индульгенции, / Очень шибко жгла ученых на кострах» /2; 64/.

Данный мотив представлен также в стихотворении «“Не бросать!”, “Не топтать!”…» (1971) при описании действий участкового: «Он, пострел, всё успел — / Вон составится акт: / Нецензурно, мол, пел, / Так и так, так и так». Причем о составлении акта пойдет речь как в песне «Ошибка вышла», так и в стихотворении «Общаюсь с тишиной я…»: «И что-то на меня завел, / Похожее на дело», «Халат закончил опись». А восходит этот мотив к песням «Рецидивист» и «Про личность в штатском»: «“Значит ты — рецидивист? / Распишись под протоколом!”»,

«Я однажды для порядку / Заглянул в его тетрадку — / Обалдел!».

В шахматной дилогии противник героя «играет чисто, без помарок», и поэтому в песне «Ошибка вышла» герой скажет главврачу: «Ошибкам вашим нет цены»254 (то же самое он говорил о своих врагах в «Горизонте»: «Кто вынудил меня на жесткое пари, / Те редко ошибаются в расчетах»; АР-3-118).

Также герой говорит, что с ним «шутки плохи»: «Только зря он шутит с нашим братом!» = «У вас, ребятки, не пройдет / Играть со мною в прятки!»; «Парень, не пугай меня цейтнотом, / А не то нарвешься на прием!» /5; 391/ = «Меня, ребята, не дурачь'.» /5; 389/, - и доказывает врагам свою правоту: «Я докажу ему, что шахматы — / Спорт смелых и отважных» (АР-13-73) = «Но я им все же доказал, / Что умственно здоров» /5; 86/. Кроме того, он противопоставляет и сопоставляет себя со своим противником, который является профессионалом: «“.. Сам он — вроде заводного танка…” / Ничего — я тоже заводной!» = «Он — дока, но и я не прост» /5; 384/255 (при этом строка «Ничего — я тоже заводной!» вновь отсылает к песне «Ошибка вышла»: «Я тоже поднимаю хвост» [1913] ^{[1914] [1915] [1916]} ). А заводным предстанет и alter ego автора в стихотворении «Жил-был один чудак…» (19>73): «Чудак пил кофе натощак — / Такой же заводной».

1913

РГАЛИ. Ф. 3004. Оп. 1. Ед. хр. 33. Л. 14.

1914

Блинова А. Экран и Владимир Высоцкий. М., 1992. С. 82.

1915

Моек, область, г. Коломна, Дворец культуры и техники имени В.И. Ленина, 29.06.1976.

1916

Мотив избиения будет развит в лагерном романе «Черная свеча», работа над которым была начата в 1976 году, когда и появилась трилогия «История болезни»: «Он дока, но и я не прост» /5; 387/ = «Били не юнцы-автоматчики, а досконально знающие свое ремесло профессионалы» /7; 324/; «Когда ударили под дых…» /5; 387/ = «Он ужом крутился под градом ударов» /7; 324/; «Нажали в пах, потом — под дых, / На печень-бедолагу. / Когда давили под ребро, / Как ёкало мое нутро!» = «Печень ёкала, взлетая к горлу» /7; 324/; «Когда давили под ребро…» = «…ему сломали два ребра» /7; 325/; «Во весь свой пересохший рот / Я скалюсь: “Ну, порядки!”» = «Постепенно человек ощутил вкус собственной крови на засохших губах» /7; 168/; «Я лег на сгибе бытия, / На полдороги к бездне» = «Он держался на самом-самом краешке и сумел это осознать» /7; 200/. А краешек упоминается и в черновиках «Истории болезни»: «Вот я на кромке бытия / Лежу, дрожу от рези, / И вся история моя — / История болезни» (РГАЛИ. Ф. 3004. Оп. 1. Ед. хр. 37. Л. 6–7).

Таким запомнила Высоцкого и Лионелла Пырьева, которую он убедил сняться в «Опасных гастролях»: «Да, это Володя “доканал” меня тогда, — он ведь заводной, одержимый»25⁷. Да и сам он на одном из концертов употребил этот эпитет применительно к своим песням, которые не вошли в фильм «Бегство мистера Мак-Кинли»: «Я писал такие трагические песни, очень нервные, заводные, а повествование фильма получилось задумчивое, серьезное такое, медленное, на мой взгляд, немножко скучное, и поэтому взяли песни — вырезали, убрали, они не монтировались никак»258.

Ну и напоследок отметим еще одно сходство между шахматной дилогией и медицинской трилогией. Речь идет об одинаковом давлении со стороны противника героя. В первом случае оно реализуется на шахматной доске, а во втором — уже на собственно физическом уровне: «Он мне фланги вытоптал слонами / И бросает в бреши двух коней» (АР-13-75), «Он прикрыл мне подступы к воротам» (АР-9-171) = «Он, потрудясь над животом, / Сдавил мне череп, а потом / Предплечье мне стянул жгутом / И крови ток прервал» /5; 78/. Но если первая песня заканчивается оптимистически, то концовка второй уже глубоко трагична.

Еще одна спортивная песня, которая содержит множество параллелей с медицинской трилогией, — это, как ни странно, «Сентиментальный боксер» (1966).

Здесь противник героя сбивает его с ног, и он лежит на полу: «Вот апперкот — я на полу, / И мне нехорошо!», — а в песне «Ошибка вышла» главврач велит ему лечь на топчан: «Но властно дернулась рука: / “Лежать лицом к стене!”».

В обоих случаях описываются избиение и пытки: «Вот он прижал меня в углу» = «Вот мне нажали на кадык» (АР-11-44); «Вот он ударил — раз, два, три!» = «Вот мне ударили под дых» (АР-11-44); «Вот апперкот — я на полу» = «Бить будут прямо на полу» (АР-11-44) (кстати, апперкот — это и есть в том числе удар под дых); «И думал противник, мне ребра круша» = «Когда давили под ребро, / Как ёкало мое нутро!»259; «И думал противник, мне челюсть круша» = «Он, потрудясь

над животом, / Сдавил мне череп, а потом…»; «Вот я едва ушел» = «Но выстукивают тут, / Я едва живой остался / И, конечно, испугался — / Думал, до смерти забьют» (АР-11-52).

Противник героя входит в раж: «Но он не услышал — он думал, дыша, / Что жить хорошо и жизнь хороша» = «Он в раж вошел — знакомый раж!»; и добивается своего: «Но он пролез — он сибиряк, / Настырные они!» /1; 200/ = «Он вызнал всё, хоть я ему / Ни слова не сказал» /5; 385/. Здесь — герой ни слова не сказал, а в предыдущей цитате: «Ведь я его не бью» /1; 471/. То есть он оказывает своему противнику лишь пассивное сопротивление, но при этом жалеет его: «И я сказал ему: “Чудак, / Устал ведь, отдохни!”» /1; 200/, «Жалко мне противника — очень я корректен» (АР-17-182) = «Трудился он над животом, / Взмок, бедолага, а потом…» /5; 394/, «А это доктор, он устал» /5; 400/. Однако в некоторых вариантах герой сопротивляется мучителям: «Евсеев лезет в ближний бой, а я не поддаюсь» (АР-5-74) = «Я не смирюсь и не утрусь» [1917] ; «Забыл я и врезал по уху» (АР-17-182) = «Я было пнул его под дых» [1918] ^{[1919] [1920]} .

1917

Москва, у Г. Вайнера, 21.10.1978.

1918

РГАЛИ. Ф. 3004. Он. 1. Ед. хр. 33. Л. 15об.

1919

РГАЛИ. Ф. 3004. Он. 1. Ед. хр. 33. Л. 9.

1920

Москва, Радиотехнический институт (РТИ) АН СССР, июнь 1967.

Обращают на себя внимание и следующие идентичные конструкции: «А он всё бьет, здоровый черт» = «Всё что-то пишет в протокол»; «И что дерется, вот чудак! / Ведь я его не бью» /1; 471/ = «[Зачем он] пишет в протокол? / [Ведь] я не отвечаю»262.

Кроме того, противник героя является профессионалом: «Противник Смирнов

— мастер ближних боев» (АР-17-180) = «Он дока, но и я не прост» /5; 384, 392/, - и монстром: «А он всё бьет, здоровый черт» /1; 200/ = «И озарился изнутри / Здоровым недобром. / Бить будут прямо на полу…» (АР-11-44). Причем чертями называет герой своих мучителей и в песне «Ошибка вышла»: «А он всё бьет, здоровый черт, / Я вижу — быть беде» = «Вон вижу я — спиртовку жгут. / Все рыжую чертовку ждут / С волосяным кнутом» (также и оборот «А он всё бьет» перейдет во вторую песню: «А он

— всё шмыг да шмыг за стол» /5; 380/). И в обоих случаях герой терпит избиения: «<Стерп>ел всё и вот получил апперкот. / <Это> был первый нокдаун» (АР-17-180) = «Молчал, терпел, крепился» /5; 380/. Поэтому испытывает страх: «Противник мой — какой кошмар\ — / Проводит апперкот» = «По телу ужас плелся». А от избиения и пыток ему становится плохо: «Мне муторно было и жарко» (АР-17-182) = «Мне муторно, отвратно» /5; 380/. Кстати, в «Истории болезни» ему тоже станет жарко: «Жар от меня струился, как / От доменной печи». Но вместе с тем герой негативно отзывается о загранице (маска пролетария): «Боксерам у нас, не в пример этим США, / И жить хорошо, и жизнь хороша» (АР-17-180) = «Я возражаю: “Нет, шалишь, / Ведь я пока на воле, / Здесь вам не Лондон, не Париж!..”» /5; 381/; и говорит о своей «закаленности»: «У меня закалка…» (АР-17-184) = «Я терт и бит, и нравом крут»; и о чутье: «Я чую — быть беде»2б3 = «Задаю вопрос и чую…» (АР-11-54).

Формальное же различие состоит в том, что в ранней песне герой не бьет своего противника по «идейным» соображениям, а в поздней — поскольку ситуация и так безнадежна, и ему надо продержаться как можно дольше: «Неправда, будто бы к концу / Я силы берегу, — / Бить человека по лицу / Я с детства не могу» — «Нет, надо силы поберечь, / А то уже устал, / Ведь скоро пятки станут жечь, / Чтоб я захохотал».

В том же 1966 году, вскоре после июньского ареста в Риге, была написана песня «Вот главный вход…», где герой вышел в окно, «обвязав лицо портьерой…», — а в песне «Ошибка вышла» он «сорвал с портьер тесьму / И брюки подвязал» /5; 371/.

В песне «Вот главный вход…» герой «вышел прямо сквозь стекло», а в «Истории болезни» сказано, что «фельдшер еле защитил рентгеновский экран», на который герой «прыгнул, как марран» /5; 404/.

В обоих случаях герой накануне напился и стал буянить: «Но вчера меня, тепленького…» = «Я перепил вчера» /5; 400/; а попав в руки милиции и врачей, готов к самому худшему: «И меня патентованного, / Ко всему подготовленного…» = «Вяжите руки, — говорю, — / Я здесь на всё готов!» /5; 386/; подвергается пыткам и издевательствам: «И кулаками покарав, / И попинав меня ногами…» = «Я взят в тиски, я в клещи взят — / По мне елозят, егозят»; предстает окровавленным: «И меня, окровавленного. / Всенародно прославленного…» = «И — горлом кровь, и не уймешь — / Залью хоть всю Россию <…> Всю землю окровавить»: и перевязанным: «А потом — перевязанному, / Несправедливо наказанному…» = «Предплечье мне стянул жгутом <…> Подручный — бывший психопат — / Вязал мои запястья».