Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект
Шрифт:
Во второй серии трилогии («Никакой ошибки») лирический герой вспоминает о своем разговоре с доктором: «Задаю вопрос с намеком, то есть лезу на скандал», — а в «Палаче» этот самый палач будет жаловаться герою на таких, как он: «Дескать, жертвы мои / Все идут на скандал».
Теперь последим общие мотивы в «Палаче» и в третьей серии медицинской трилогии («История болезни»): «Я в тот момент был весь кровав…» (АР-16-188), «Лицо в крови и в синяках» [2331] [2332] = «И горлом кровь, и не уймешь, — / Залью хоть всю Россию».
2331
РГАЛИ. Ф. 3004. Оп. 1. Ед. хр. 37. Л. 3.
2332
РГАЛИ. Ф. 3004. Оп. 1. Ед. хр. 33. Л. 13.
Если палач говорит: «Я безболезненно отрежу десять пальцев» (СЗТ-2-468), — то и врачи в «Истории болезни» кричат: «На стол его, под нож! / Наркоз! Анестезию!» (АР-11-54). А лирический герой в «Диагнозе» скажет: «Если что не так отрежут. валят хором на Бурденку» (АР-11-52). Такая же ситуация наблюдается и в следующих цитатах: «Но я сказал себе: “Не трусь”»684 —» «А палач мой: “Не трусь, / Я те ноги
Палач готовится казнить героя: «Стану ноги пилить — / Можешь ересь болтать», — а врачи собираются его оперировать: «И — крик: “На стол его, под нож}”».
Совпадает и лексика самого героя: «Вдруг словно канули во мрак / Портреты и врачи» = «Вдруг словно вздох: “Я вас молю — не трожьте вены!”» (АР-16-190); «Что ж. это ново — раньше лишь дрались кастетом. / Один замах — и кровь печется на губах» (АР-16-186) = «Что? Новые порядки?» /5; 377/, «В моей запекшейся крови / Кой-кто намочит крылья» /5; 404/. В последнем случае у него кровь также запеклась на губах, поскольку он говорил: «Я ухмыляюсь красным ртом». Впервые же этот мотив возник в черновиках «Путешествия в прошлое», где лирическому герою разбили рот: «И на кухне бледнел ты разбитым лицом, / Еле двигал губами распухшими» (АР-8-186).
Продолжая данную тему, обратим внимание на сходства между ранней редакцией «Палача» (1975) и песней «Вот главный вход…» (1966): «И меня окровавлено-го, / Всенародно прославленного, / Прям как был я в амбиции. / Довели до милиции» = «Я в тот момент был весь кровав, взъярён и страшен» (АР-16-188) (а в «Истории болезни» лирический герой, тоже будучи окровавленным, «злую ловкость ощутил — / Пошел, как на таран»); «Сердобольные мальчики / Дали спать на диванчике» = «Он взял салфетку и отёр меня шутя. <…> Он сказал мне: “Приляг...”» (АР-16-188); «Эти прутья печальные / Ввергли в бездну отчаянья» = «Я в отчаянье выл, грыз запястья в тщете» /5; 474/. В двух последних цитатах мы вновь сталкиваемся с вариацией мотива «ватной стены»: в первом случае стену олицетворяют собой стальные прутья, а во втором — фигурирует уже сама стена: «Когда я об стену разбил лицо и члены…».
***
В «Палаче» казнь должна состояться на рассвете, а герой уже ее ждет — не дождется: «Не ночь пред казнью, а души отдохновенье! / А я уже дождаться утра не могу».
Здесь показаны одновременно ужас и абсурдность ситуации, когда жертва из любви к своему мучителю с радостью готова на любые пытки: «Когда он станет жечь меня и гнуть в дугу, / Я крикну весело: “Остановись мгновенье!”» (сравним с поведением главных героев «Притчи о Правде» и «Песенки про Козла отпущения»: «Правда смеялась, когда в нее камни бросали», «А сносил побои весело и гордо»!.
Кстати, выражение «гнуть в дугу» употребляли и сами представители власти — например, капитан КГБ Кочетков в разговоре с Эдуардом Кузнецовым: «Вы на спецу, а не где-то там. Тут не исправительное заведение, а карательное. Наше дело — согнуть вас в дугу, чтобы шелковыми стали. Ясно?» [2333] [2334] [2335] .
Данный мотив встречается в произведениях Высоцкого довольно часто — например, в «Письме с Канатчиковой дачи» (1977): «Пусть ремни и полотенце / И согнули нас в дугу…»6*6, «Нас три дня не спустят с коек, / Тех, кто был особо боек, — / Но воскликнул параноик: / “Языки — не привязать! / Развяжите полотенца / И не гните нас в дугу! / Нам и так бермутно в сердце / И бермуторно в мозгу!”» (С5Т-4-255); в «Песне солдата на часах» (1974): «Как бы в рог его ни гнули / Царские офицера..»687 (АР-12-116); в «Частушках Марьи» (1974): «Вот царь-батюшка загнул — / Чуть не до смерти пугнул!»; в послесловии к «.Дельфинам и психам» (1968): «Вы ведь, батенька, в психиатрической клинике, а не… (Ага, замешкался, скотина, трудно слова подбирать! <…>)…а не в Рио-де-Жанейро <…>…или, скажем, не в ООН! (Ого! Загнул! ООН!») (С5Т-5-46); в песне «Переворот в мозгах из края в край…» (1970): «Влез на трибуну, плакал и загнул: / “Рай, только рай — спасение для Ада!”»; в «Романе о девочках» (1977): «“Я, Саша, Тухачевского держал!” <…> Про Тухачевского, конечно, Максим Григорьевич загнул» /6; 195/; в «Лукоморье» (1967): «Как налево — так загнет анекдот»; в «Марафоне» (1971): «Ну вот, друг-гвинеец так и гнет»6™; в «Песне о вещем Олеге» (1967): «А вещий Олег свою линию гнул — / Да так, что никто и не пикнул»; и во «Вратаре» (1971): «Мяч в руках, с ума трибуны сходят, / Хоть и ловко он его загнул» (АР-17-68), «Гчусь, как ветка, от напора репортера» (АР-17-66). Однако чаще всего лирический герой и его единомышленники демонстрируют свою несгибаемость: «Как бы в рог его ни гнули, / Распрямится снова он» /4; 177/, «Сократили меня и согнули, / К пьедесталу прибив Ахиллес» (АР-5-132), «И хотя я фактически умер, / Я остался высоким, как прежде, / И не согнут, и скулы торчат» [2336] [2337] (АР-5-130), «Если рыщут за твоею / Непокорной головой…» /5; 12/, «Я больше не буду покорным, клянусь!» /2; 88/, «Я из повиновения вышел / За флажки — жажда жизни сильней!» /2; 130/.
2333
Кузнецов Э.С. Шаг влево, шаг вправо…: Дневники, воспоминания / Подг. С. Подражанский. Иерусалим: Иврус, 2000. С. 124.
2334
Добра! 2012. С. 248.
2335
Ср. в воспоминаниях Андрея Сахарова: «Во время обыска мы с Ефимовым вышли на несколько минут на свежий воздух на улицу. К нам подъехала машина, в которой сидело, кроме водителя, несколько человек, явно гебистов. Из окна машины высунулась женщина, похожая по виду на надзирательницу женского лагеря в фильме о фашизме, и, обращаясь к Ефимову, прокричала: “Скоро мы всю вашу шайку в бараний рог скрутим…» (Сахаров А.Д. Воспоминания. Полное издание в одном томе. М.: «Изд-во АЛЬФА-КНИГА», 2011.
2336
Вариант исполнения: темное публичное выступление «Ну вот, друг-гвинеец так и гнет», май 1971.
2337
Сравним в «Дорожной истории» (1972): «Спины не гнул, прямым ходил». Но одновременно с этим: «Я перед сильным лебезил, / Пред злобным гнулся» («Дурацкий сон, как кистенем…», 1971), «То гнемся бить поклоны впрок, / А то завязывать шнурок» («Случаи», 1973), «И требовал, и угрожал, / Молил и унижался» («Ошибка вышла», 1976), «Робок я перед сильными, каюсь» («В голове моей тучи безумных идей…», 1970). И именно этого добивается власть: «Чтоб начал пресмыкаться я / Вниз пузом, вверх спиною» («Гербарий», 1976). Однако от поклона нормальным людям и всем, кто ему чем-то помог, лирический герой никогда не отказывается: «Я от земного низкого поклона / Не откажусь, хотя спины не гнул» («Реальней сновидения и бреда…», 1977), «За долги ваши, праведны труды — / Земной поклон, Абрамов и Можаич!» («Театрально-тюремный этюд на Таганские темы», 1974), «Земной поклон за то, / Что он был в химию влюблен» («Баллада о Кокильоне», 1973), «Я лошадкам забитым, / Что не подвели, / Поклонился в копыта / До самой земли» («Погоня», 1974), «Но в пояс не забуду поклониться / Всем тем, кто написал, чтоб я не смел ложиться» («Я бодрствую…», 1973).
В таком свете становятся понятно, как важно было Высоцкому самому не сломаться: «Сколько раз мы ссорились, орали до хрипоты, а он не уступал. “Володя, пойми, ты наживешь себе врагов, тебя не поймут и, в конце концов, заставят…”, - говорил я после одного сообщения об очередной стычке с сильными мира сего. “Нет, не заставят. Я этого делать не буду… ”» [2338] [2339] , — и почему он так ценил духовную стойкость других людей. Вот, например, эпизод, произошедший в 1973 году: «Показывая мне у себя дома фотографию Солженицына в журнале “Пари матч”, Володя с расстановкой произнес: “Ну, его-то они никогда не сломают”. <.. > Тогда же, сразу после реплики о Солженицыне, я спросил у Володи напрямую: “Ну а в себе-то ты уверен, не сломаешься сам-то? Вдруг решат тебя приручить? Соблазн ведь велик”.
2338
Утевский А. Возвращение на Большой Каретный. М.: Известия, 2004. С. 201.
2339
Карапетян Д. Владимир Высоцкий: воспоминания. 2-е изд., доп. М.: Захаров, 2005. С. 289 — 290.
Володя отлично знал, какого ответа я от него жду. Он сказал так: “Никогда этого не будет. Через это я уже проходил. Как-то написал я стихи под ноябрьские праздники. Хотел видеть их напечатанными. Совсем плохи дела были тогда. Там и красные знамена были, и Ленин. Утром перечел — порвал и выбросил. Понял — это не для меня”»69*.
Этот же мотив «ломания» со стороны власти встречается в черновиках песни «Ошибка вышла»: «Ломают так и эдак нас. <.. > А он зверел, входил в экстаз» (АР-11-39). И об этом же Высоцкий говорил капитану теплохода «Аджария» Александру Назаренко: «Как-то, будучи на судне, Высоцкий обратил внимание на молодого парня, регулярно посещающего рулевую, штурманскую рубку. Я объяснил ему, что это сын партийного функционера ЦК КПСС высокого ранга, и мне было приказано оказать ему внимание. На это Володя сказал примерно следующее: “Эти дети в порядке наследования вскоре займут ответственные посты в правительстве и в партийных органах и будут влиять на межгосударственную и внутреннюю политику страны, от них будут зависеть наши с тобой судьбы, очень любопытно узнать, какие эти детки сейчас, захотят ли, смогут ли они хоть как-то изменить, ослабить этот страшный пресс, который мы все испытываем”» [2340] .
2340
Назаренко А. Володя Высоцкий, каким я его знал (Сент Августин, Флорида, декабрь 2015) // http://www.ourflorida.net/publication.php?id=100
А желание «не сломаться» присутствует также в «Студенческой песне» (1974): «Зато ничем нас после не согнешь [2341] , / Зато нас на равнине не сломаешь.»; в посвящении к 15-летию Театра на Таганке (1979): «15 лет ломали — не сломали. / Дай бог теперь Таганке устоять» (АР-9-50); в «Памятнике» (1973): «И паденье меня не согнуло, / Не сломало, / И торчат мои острые скулы / Из металла» (АР-6-39); и в стихотворении «Я всё чаще думаю о судаях…» (1968): «Трубачи, валяйте, дуйте в трубы! / Я еще не сломлен и не сник», — которое, в свою очередь, напоминает черновик «Истории болезни»: «Мой доктор, я еще не в снах» (АР-11-56).
2341
В этой песне герои говорят: «Мы против ветра держим путь на тракте», — но при этом они не гнутся. Именно поэтому Высоцкому была так близка песня испанских коммунистов «В бой идем», записанная им в тетрадку в марте 1957 года: «За друзей, что не гнулись перед бурей. / Защищая свой край порабощенный, / За горячее сердце Ибаррури / В бой идем мы, в бой идем мы» (Высоцкий. Исследования и материалы: в 4 т. Т. 3, кн. 1, ч. 2. Молодость. М.: ГКЦМ В.С. Высоцкого, 2013. С. 171). Кстати, словосочетание горячее сердце будет упомянуто в военной песне уже самого Высоцкого — «Братские могилы» (1963): «^орящее сердце солдата», — и в более позднем стихотворении «Водой наполненные горсти…» (1974): «И пять веков, — как божьи кары, / Как мести сына за отца, — / Пылали горные пожары / И черногорские сердца».
И к тем, кто сломался, у лирического героя нет снисхождения: «Когда я вижу сломанные крылья, / Нет жалости во мне, и неспроста» («Я не люблю», 1968), — хотя самого его ломали со страшной силой: «И, улыбаясь, мне ломали крылья. / Мой хрип порой похожим был на вой. /Ия немел от боли и бессилья, / И лишь шептал: “Спасибо, что живой!”» («Мой черный человек в костюме сером!..», 1979), «Ломали, как когда-то Галилея, / Предсказывали крах — прием не нов» («Мы из породы битых, но живучих…», 1977), «В Анадыре что надо мы намыли, / Нам там ломы ломали на горбу» («Летела жизнь», 1978). Процитируем еще посвящение братьям Вайнерам «Я не спел вам в кино, хоть хотел…» (1980): «Братья! Кто же вас сможет сломить!».