Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект
Шрифт:
В образе «старого оборонщика» выступал и сам лирический герой в «Песне про Сережку Фомина» (1963), где речь шла как раз о военном времени: «В военкомате мне сказали: “Старина, / Тебе ‘броню’ дает родной завод ‘Компрессор’!” / Я отказался, а Сережку Фомина / Спасал от армии отец его, профессор». Про завод «Компрессор» известно, что он «был основан для оборонных нужд страны»^.
И в образе «простого командировочного» лирический герой выступает во многих произведениях — например, в «Песне командировочного» (1968): «А жить еще две недели, / Работы — на восемь лет», — где, в свою очередь, предвосхищен другой черновой вариант «Аэрофлота»: «Я пошел — позвонил, поикал, / Трубку поднял Изотов как раз. / Я ему: “Отменяйте аврал, / Две недели в запасе у нас”» /5; 562/. А на одном из концертов прозвучал следующий авторский комментарий: «Шуточная песня — “Песня командировочного”. Или — “Через десять лет в Аэрофлоте”^11 (отметим заодно интересную перекличку между «Песней командировочного» и «Таможенным досмотром»: «Беру
Таким же «командировочным» лирический герой предстает в стихотворении «Бывало, Пушкина читал всю ночь до зорь я…» (1967): «И вот сейчас я нахожусь у Лукоморья, / Командированный по пушкинским местам»; в «Поездке в город» (1969): «…Снабдив меня списком на восемь листов, / В столицу меня снарядила»; и в «Сказочной истории» (1973): «И трезвейшего снабдили, / Чтоб чего-то приволок» (снабдили, то есть «командировали»). Здесь главный герой назван трезвейшим из тех, с кем он пировал: «В кабаке старинном “Каме” / Парень кушал с мужиками».
– а в «Поездке в город» он говорит: «Я самый непьющий из всех мужиков».
Если вернуться к сопоставлению «Мишки Шифмана» и «Аэрофлота», то можно заметить, что в обоих случаях лирический герой прибегает к суевериям: «Я в порядке, тьфу-тьфу-тьфу, — / Мишка пьет проклятую» = «Мне, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, везло» (АР-7-144) (как в посвящении Юрию Любимову, 1977: «Тьфу-тьфу, не сглазить… Только вот седой»; и в стихотворении конца 1950-х годов «Болен я — судьба несправедлива…»: «Я плевал чрез левое плечо / И шептал: “Тьфу, тьфу, меня не сглазить!”»212), — и с одинаковой иронией говорит о своем друге: «Мишка Шифман башковит» = «Мой умный друг к полудню стал ломаться».
После того, как Мишку не пустили в Израиль, а пустили его друга Колю, «он кричал: “Ошибка тут, / Это я — еврей!”». То есть он подумал, что власть в его случае ошиблась и перепутала, как в «Песенке про Кука», «Гербарии» и в медицинской трилогии: «Ошибка вышла — вот о чем молчит наука, — / Хотели кока, а съели Кука!» /5; 109/, «Ошибка это глупая — / Увидится изъян» /5; 72/, «Ошибка вышла» /5; 77/.
В концовке «Мишки Шифмана» сказано, что «Мишка гибнет на корню — / Пьет и ходит в “Блинные”» (АР-2-42), а в «Аэрофлоте» герой говорит: «Друг мой — из ресторана Савой. / Он там — свой, он там — просто герой» (АР-7-139). Причем не только друг героя ходит в «Блинные» и рестораны, но и сам он тоже: «Я, кстати, в церковь не хочу — хожу в пивную с братом» («Таможенный досмотр»; АР-4-213), «Как зайдешь в бистро-столовку, / По пивку ударишь <.. > Про себя же помни — братом / Вовчик был Шемяке» /5; 269/, «Я был завсегдатаем всех пивных» /5; 35/, «В [ресто] кабаке старинном “Каме” / Мы сидели с мужиками» («Сказочная история»; АР-14150), «А после я всегда иду в кабак» («Я в деле»), «А помнишь — кепка, чёлочка / Да кабаки до трех?» («Из детства»). Поэтому и в «Аэрофлоте» сказано: «Мы в ресторан — там не дают на вынос». А в песне «Про речку Вачу» герой «поехал в жарки страны, /Где кафе да рестораны / Позабыть, как бичевал».
Как видим, во всех этих песнях представлены личностные мотивы.
Но самое интересное, что и Мишка Шифман, и герой-рассказчик со своим другом в «Аэрофлоте» выпивают одинаковое количество бутылок: «Мишка по 7 раз на дню / К зелью пристращает<ся>» (АР-2-43) = «Мы пьем седьмую за день…» [2794] [2795] [2796] .
Автобиографичность этих цитат подтверждают воспоминания Марины Влади: «Шесть бутылок водки в день вычеркивают тебя из жизни»214
2794
Впервые такая ситуация возникла в «Сивке-Бурке» (1963), где герой (Сивка) выпивает со своим «закадычным другом»: «Сивка с Буркой чифирит», — и через два года повторится еще раз: «У меня есть друг, мозгуем: / Мы с Николой всё вдвоем — / Мы на пару с ним воруем / И на пару водку пьем» («Есть у всех у дураков…», 1965; АР-5-34). Сравним эту ситуацию с песней «За хлеб и воду» (1963): «Мы вместе грабили одну и ту же хату <.. > Мы с ними встретились, как три рубля на водку». А строка «И на пару водку пьем» десять лет спустя перейдет в «Таможенный досмотр»: «Хожу в пивную с братом» (АР-4-213). Да и во «Французских бесах», посвященных Михаилу Шемякину, которого Высоцкий часто называл своим братом, говорится, что «французский бес» их «таскал по русским кабакам, / Где венгры да болгары». В этом же контексте можно вспомнить «Милицейский протокол», где герой вновь выпивает со своим другом: «А уж когда коляска подкатила. / Тогда в нас было семьсот на рыло». И данная ситуация вновь возвращает к стихотворению «Есть у всех у дураков…», где героя и его друга тоже забрала милиция: «Но вчера патруль накрыл / И меня, и Коленьку».
2795
Влади М. Владимир, или Прерванный полет. М.: Прогресс, 1989. С. 43. Впрочем, и сама Марина Влади, стремясь после смерти мужа заполнить душевную пустоту, приблизилась
2796
2!5 Перевозчиков В.К. Правда смертного часа: Владимир Высоцкий, год 1980-й. М.: Сампо, 1998. С. 191.
Сколько грязи было вылито на нее за эти слова! Хотя в свете сказанного становится ясно, что Влади даже приуменьшила количество бутылок.
И уж совсем «детскими» выглядят цифры в «Милицейском протоколе»: «И если б водку гнать не из опилок, / То чё б нам было с пяти бутылок!». Поэтому герои и говорят: «Считай по-нашему, мы выпили немного». Действительно, на фоне семи бутылок эта цифра уже не столь впечатляет, не говоря уже о воспоминаниях личного врача Высоцкого Анатолия Федотова (правда, относятся они к последнему году его жизни, когда силы у него были на исходе): «Бутылки две-три в день выпивал»215
А в 1975 году в стихотворении «И не пишется, и не поется…» Высоцкий уже от своего лица, без всяких ролевых масок, скажет: «Не жалею глотки / И иду на крест — / Выпью бочку водки / За один присест» (самая малолитражная дубовая бочка вмещает в себя три литра водки или шесть бутылок, которые как раз и упоминались Мариной Влади). Сравним еще в черновиках «.Двух судеб» и шахматной дилогии: «Бочку браги откупорю — / Расслабляюсь я» (АР-1-12), «Пью бадью за ладью <…> Жбан вина — за слона» /3; 384/, - а также в «Сказке про дикого вепря», где «бывший лучший, но опальный стрелок» заявляет королю: «Мне бы выкатить портвейна бадью!».
– и в воспоминаниях о визите Высоцкого в редакцию газеты «Ставропольская правда» в 1978 году: «Спасибо вам за всё, — сказал он. — Будете в Москве, заходите. А вино просто прекрасное. Если бы я не в завязке был, выпил бы бочку» [2797] [2798] [2799] [2800] [2801] .
2797
Цит. по: Серпанов С. Встреча была коротка (с Владимиром Высоцким), 21.05.2012 //В этой связи интересны также воспоминания Георгия Епифанцева (июнь 1986) о том, как они с Высоцким регулярно выпивали по три бутылки коньяка на брата под реквием Моцарта «Лакримоза» (Записки булгаковского «Феникса». Расшифровка магнитофонных записей. М.: «Феникс», 2008. С. 17 — 18).
2798
Пять по сто: Степанцов, Боярский, Усачев, Сенкевич, Солоухин // Vodka. Журнал для трезвых мужчин. 2001. № 1 (апр.).
2799
Gerard Depardieu: I drink 14 bottles of wine a day and I’ve killed two lions, 12.09.2014 // http://www.mir-ror.co.uk/3am/celebrity-news/gerard-depardieu-drink-14-bottles-4242142
2800
Вадим Туманов: «Что надо? Надо сыпать соль на раны» / Беседовала Ольга Кучкина // Комсомольская правда в Санкт-Петербурге. 2010. 23 июля. С. 19.
2801
Шемякин М.: «Я уговаривал его не умирать…» / Беседовал В. Перевозчиков // Работница. М., 1989. № 8. С. 28.
И если кто скажет, что такое невозможно, то пусть прочитает признание актера Михаила Боярского: «Я вообще не умею пить по пятьдесят-сто граммов — мне это не интересно. И потому всегда пил до тех пор, пока мог это делать. А останавливался лишь, когда уже больше не влезало. Отхлебывал я много. Три-четыре бутылки водки для меня было нормой. А вообще мой рекорд — четырнадцать бутылок за денъ\ Пить я бросил в девяносто четвертом году — обострился диабет, чуть не отказала поджелудочная. Теперь я не пью даже пиво»217. Другой актер — Жерар Депардье — сообщил: «Если я начинаю пить, то я не пью как нормальный человек. Я могу влить в себя 12, 13, 14 бутылок в день» («I can absorb 1^, 13, 14 bottles per day»)218.
Да что там 14 бутылок, если друг героя-рассказчика в «Аэрофлоте» «сказал после 22-й, / Что в компании Аэрофлот / Кормят с ложечки черной икрой» (АР-7-142).
И уже почти трезвенником будет выглядеть Владимир Семенович на фоне воспоминаний старателя Вадима Туманова: «У меня есть возможность сравнивать. Ведь все эти годы, можете себе представить, какая публика со мной работала на приисках. Бульдозеристы, экскаваторщики, горняки. Так что я знал, как люди пьют. Ни в какое сравнение не шло с Высоцким»219
То неимоверное напряжение, в котором жил Высоцкий, требовало соответствующего количества спиртного для того, чтобы это напряжение снять. Как говорил Михаил Шемякин: «Все его нагрузки по накалу точно совпадали — он безумствовал, когда он пьянствовал, но когда он работал, то нагрузки, которые он нес, тоже были бе-зумными!»220. Но это была не единственная и, может быть, даже не главная причина загулов Высоцкого (ведь были же у него периоды, когда он находился «в завязке» по нескольку лет).
Во-первых, несмотря на огромное количество друзей и знакомых, поэт чувствовал себя одиноким — об этом говорится в начале песни «Про черта» (1966): «У меня запой от одиночества». А во-вторых, из-за многочисленных запретов и издевательств со стороны властей он часто искал забвения в бутылке: «Мы тоже дети страшных лет России — / Безвременье вливало водку в нас» (1979) (последняя строка здесь явно восходит к черновикам «Моего Гамлета»: «Век влил в меня подобие эрзаца»; АР-12-10).