Энигмастер Мария Тимофеева
Шрифт:
– А где? – с громадным любопытством спросил Гектор.
– Завтра прогуляемся по технической палубе.
– Снова пешком? – осведомился Ахилл с неудовольствием.
– Конечно. И будем весьма настороженно озираться.
– Тогда я все же возьму оружие, – сказал Гектор.
– Хорошая мысль, – сказала Маша. – Хотя что-то мне подсказывает, что озираться будем только мы с Ахиллом.
– А я что же? – обиделся Гектор.
– А ты станешь следить за своим оружием, – пояснила Маша, – чтобы ненароком не подстрелить никого из нас, – она протянула руку в толстой перчатке и коснулась стены. – Здесь покойно. Уютно. Как…
– …в могиле, –
– Дурак, – сердито сказала Маша.
Она стащила перчатки, села в кресло первого навигатора и устроила пальцы на сенсорной панели перед собой.
– Плохая примета, – сказал позади нее мнительный Ахилл.
– Не нажми там чего-нибудь, Мария, – сказал Гектор. – А то снимемся и улетим куда-нибудь дьяволу в пасть.
– Не волнуйся, – сказала Маша. – Все системы корабля надежно деактивированы.
Не сдержавшись, добавила:
– Защита от дурака.
– В данном случае – от дурочки, – отомстил Гектор.
Маша сидела, глядясь в темные, умершие вместе с кораблем вогнутые экраны. В них ничего не отражалось. Это было сделано специально, с тем, чтобы световые блики, которые легко принять за звезду или какой иной космический объект, не сбивали с толку экипаж. «Мне ничего не приходит в голову, – думала Маша. – Вечером со мной захочет пообщаться Пармезан, а мне даже нечего ему сказать. В голове информационный вакуум. Гектор прав: я бесполезная дурочка…»
Она не успела додумать эту богатую мысль.
Что-то изменилось вокруг нее. Ненадолго – на неуловимую долю секунды. Изменилось – и тут же вернулось к прежнему состоянию.
Будто волна холодного воздуха накрыла ее с головой, скользнула под скафандр со всей его теплозащитой, мгновенно добралась до самых костей. И пропала, как и не было. Оставив в качестве напоминания о себе мурашки по всей коже и даже на затылке под волосами.
Маша все так же сидела в навигаторском кресле, опустив ладони на безответные сенсоры. Только глаза у нее были почему-то зажмурены изо всех сил. И пальцы сведены судорогой.
Она открыла глаза и посмотрела на собственные руки.
Команда финишного торможения.
– Что это было? – спросила Маша перехваченным голосом.
– Мария, ты о чем? – беспечно откликнулся Ахилл.
Гектор привстал на цыпочки и заглянул Маше через плечо.
– Клево, – сказал он. – Точь-в-точь как пальцы у первого навигатора, когда его здесь нашли.
– Вот что, – сказала Маша. – Закройте дверь и подождите меня с той стороны. Я хочу остаться ненадолго одна.
– Зачем? – удивился Ахилл.
– Подумать в тишине, – соврала Маша. – У нас, энигмастеров, так принято.
– Может быть, в другой раз? – спросил проницательный Гектор. – Когда я буду при оружии?
– Глупости, – сказала Маша. – Ты как ребенок. Какое может быть оружие?! Просто дайте мне побыть в комфортном уединении.
– Как скажешь, – промолвил Гектор недоверчиво. – Ты большая девочка.
– Мария, если через десять минут ты не появишься, – добавил Ахилл, – мы заходим внутрь…
– Балда! – шепотом выговорил ему Гектор. – Вдруг она решила поправить бретельку у бюстгальтера, а тут вламываешься ты, такой супермен!..
– …предварительно постучав, – закончил фразу Ахилл.
Маша насмешливо фыркнула, но ничего не возразила.
Створки с тихим шорохом сомкнулись у нее за спиной. Теперь ничто ей не мешало собраться с мыслями.
Что произошло? Шутки растревоженного воображения? Первые симптомы нервного
Или все же на корабле что-то есть. Что-то, не замеченное сканерами, упущенное службами дезактивации, просочившееся сквозь сети биологического контроля.
Что-то, способное дать ответы хотя бы на некоторые вопросы.
Или несущее угрозу всему живому.
Что-то, убившее экипаж «Луча».
Маша остро ощутила свою беззащитность. Если какая-то злая сила желала ее смерти, не было ничего, что могло бы ей помешать.
Кроме непоколебимой Машиной уверенности в том, что с ней никогда и ни за что не случится ничего плохого.
Наверное, она явилась на свет с этой уверенностью. И за всю ее недолгую жизнь не произошло ничего, что заставило бы ее хотя бы на чуть-чуть усомниться в своей счастливой звезде. Это просто было с ней, как охранительный знак. Оставалось гадать, кто Машу таким знаком наградил. Возможно, мама, с ее вулканическим оптимизмом. Или папа, с его веселым, немного ироническим мироощущением. Или все поколения предков соединили свои охранительные качества и раскинули над нею непроницаемый для всех напастей зонт.
К такому выводу она приходила сама в те редкие минуты, когда размышляла о своем месте во вселенной.
На самом деле Маша никогда не была «девочкой, с которой ничего не случится».
Когда ей было двенадцать, она утащила у брата из мастерской реплику Икаровых крыльев и спрыгнула с крыши дома. К солнцу она не взлетела, зато сломала правую лодыжку и сильно исцарапалась в кустах крыжовника. «Машка, ты чучело! – в сердцах выговаривал ей брат. – Я только хотел экспериментально доказать, что миф есть миф, хотя и красивый…» – «Ничего нет красивого в том, что человек разбился, – возражала Маша, весело прыгая вокруг него на одной ноге и с костылем, как у Долговязого Джона Сильвера. Другая нога, обездвиженная и обезболенная, умело прикидывалась, что ее нет вовсе. – А еще я втрое легче всякого Икара средней упитанности. Значит, у меня был шанс!»
Через год, при попытке подружиться, ее укусила гадюка. «Машка, все же ты чучело, – привычно корил ее брат. – Кто гладит пресмыкающихся по головке?! Змея есть змея, у нее свои представления о приятном. Скажи спасибо своей иммунной системе…» – «Надеюсь, бедное животное не слишком пострадало от моих антител», – отзывалось несносное дитя, валяясь на диване и упоенно дирижируя воображаемым оркестром при помощи укушенной руки, с утешительным рожком мороженого вместо дирижерской палочки.
В четырнадцать лет Маша впервые крупно подралась – и неудачно. «Как не стыдно! – вздыхала мама, врачуя Машин подбитый глаз эмульсией с косметическим эффектом. – Ты юная se~norita… Это случилось хотя бы из-за мальчика?» – «Глупости, mamita! – отвечала малолетняя хулиганка, извлекая из спутанных косм репейные головки. – Кого могут интересовать мальчики… Эти majaras [9] утверждали, что привидений не бывает». – «Но привидений действительно не бывает». – «Я знаю. Но кто-то должен был постоять за многообразие мнений!»
9
Чокнутые (испанск.).