Эннеады
Шрифт:
2. Но не признать ли, что десять лет мы называем десяткой тогда, когда из многого возникает одно, подобно тому, как и там /в умном мире существуют/ такие же /раздельные цельности, соединяемые в одно/? а/. но если так, то, раз созерцается в вещах число, должна ли уже существовать ипостась, /умно-смысловая сущность/, числа? b/ скажут: тогда ничто не мешает существовать в вещах и ипостаси делизны, на том сновании, что белизна созерцается в вещах; а равно существовала бы и ипостась движения наличного в сфере сущего, раз /само/ движение созерцается в сфере сущего. с/ /Разумеется, и это все имеет свои ипостаси. Но тут существенная разница/. Число /устанавливается/ не так, как движение. Но в виду того, что движение есть нечто, то так же и единичность, говорим, в нем созерцается, /и потому единичность первее движения, белизны и прочего/. Затем, /во-вторых/ ипостась, подобная /ипостаси движения, белизны и прочего/ отрывает число от пребывания в качестве сущности и делает его скорей акциденцией, и даже, вообще, /говоря/, не вполне и акциденцией, ибо акциденция тоже должна быть
3. итак, если к числу относиться, как к умному числу и созерцать его ипостась, то, выходит, число есть нечто предшествующее каждой отельной определенности. а/ Поэтому, если каждой /вещи можно приписать предикат единства, b/ и /стало быть/ "человек" и "один человек" - не одно и то же, но "человек" и "одно" - разное, и "одно" - общее и в каждой прочей вещи, то с/ "одно" /"единое", по смыслу/, надо полагать, раньше "человека" и каждой другой вещи, чтобы и "человек" и каждая другая вещь могли оказаться отдельной вещью, /причастной/ категории единого. d/ И, конечно, /единое/ раньше движения, если только само движение - едино и раньше сущего, чтобы и это последнее могло оказаться /причастным/ категории единого /под единым же я понимаю не то единое, которое, как известно, мы называем трансцендентным сущему, но то, которое предицируется о каждом виде /эйдосе/. е/. И десятка, разумеется, /по смыслу своему/ - раньше того, о чем десятка предицируется, и в /этом случае/ она будет самодесяткой, /десяткой в себе/, в виду этого самодесяткой будет очевидно, не та десятка, которая видится в /чувственной/ вещи. f/ Стало быть, самодесятка имманентна сфере сущего и по происхождению и по реальности. Но если она имманентна сущему как /его/ акциденция /а не как сущее же/, как например, здоровье - человеку, то и /в этом случае/ ему необходимо быть /предварительно/ самим по себе, и если единое /трактуется как/ элемент сложного, необходимо сначала самому единому существовать в качестве единого, чтобы быть /потом/ и с другим /элементом/. А затем, смешавшись с /этим/ другим /элементом/, который через него стал единым, он уже только по ложной /видимости/ может создавать единство, /на самом же деле/ создает из него два /предмета/. так же обстоит дело и с десяткой. Какую, в самом деле, нужду имеет в десятке то, что окажется десяткой в результате столь великой потенции, /превращающей его в чисто-умную десятку/? /Десятка-в-себе есть эдос в отношении /к десяти вещам; это умный смысл, обрамляющий внесмысленную материю/. Но если /умная десятка/ эйдетически осмысляет их /реальные десять вещей/ как материю, и десять /реальных вещей/ могут быть десятью и десяткой, - именно в силу присутствия /умно/ десятки, то необходимо, чтобы самой по себе десятка была не иначе, как десяткой просто /существующей до всякого воплощения и материи и до осмысления ею чувственных вещей/.
с
6. Но если само "единое" и сама десятка /единое-в-себе и десятка-в-себе/ /существует по смыслу своему/ без вещей, и затем умные вещи, по исключении из них содержательно-качественного момента остаются то как единицы, то /как/ двойки и тройки и т.д., то какова же и как конструирована собственная природа этих умных чисел? Необходимо, конечно, признать, что происхождение их создается силами, /или в сфере/ смысла.
1. Но, прежде /всего/, однако, нужно согласиться относительно общей сущности /чисел, как и вообще/ видов /эйдосов/, что существует она не в результате принадлежности тому, кто владея мыслью, помыслил каждый из этих эйдосов и чисел, и затем /только/ самым мышлением доставил себе их /умную/ ипостась. Не потому, в самом деле, появилась справедливость, что /человечески субъект/ помыслил, что такое справедливость; и не потому дано движение, что /некто/ помыслил, что есть движение. а/ Тогда эта мысль могла бы быть одновременно и позже самой помысленной вещи, как например, мышление справедливости позже ее самой, и мышление, в свою очередь, опять - раньше /вещи/, возникшей из мышления /же/, если она /вообще впервые/ дается через мыслительное овладение; b/ /во-вторых/, если справедливость и подобное мышление /справедливости/ - одно и то же, то, прежде всего, нелепо /думать/, что справедливость /сама по себе/ не есть что-нибудь, кроме как только /одно/ ее, примерно сказать, определение, ибо что значило бы тогда иметь мысль о справедливости, или движении, или владеть их индивидуальной сущностью? Это было бы тождественно с овладением смысла несуществующей вещи, что невозможно /так как сущее и не-сущее выражаются в мысли вполне определенным и при том совершенно различным способом/. с/ /В-третьих/, если кто-нибудь скажет, что узрение тождественно с /узренной/ вещью в сфере вне-материальной, /т.е. в умных предметах/, то тут надо мыслить сказанное не в том смысле, что узрение есть сама вещь, и не то, что понятие, созерцающее вещь, есть сама вещь. Но, наоборот, вещь, будучи сама вне-материальной, есть и предмет мысли и мышление, хотя, конечно, и не то, которое представляет собой /субъективное/ понятие вещи и ее схватывание. Но - вещь, сущая в умном мире, является не чем иным, как умом и зрением. И не узрение здесь, в самом деле, обращается на самого себя /замыкаясь в круге субъективных понятий/, но сама вещь не может оставить тая /в умном мире/ узрение, отличающимся /от вещи/ /каково узрение вещи, находящейся в материи/, т.е. /она
2. /Итак, мыслящий предмет появился не в результате субъективного мышления, но в результате самостоятельного бытия предмета/.
– Стало быть, не мышление /осмысление/, движения создало самодвижение /движение само-в-себе/, но самодвижение создает мышление, так что оно /самодвижение создает себя и как движение и как мышление /самого себя. а/ /Ведь движение там есть и в то же время и мышление его, /т.е. бытие в качестве соответствующего осмысления/ а это последнее есть движение, поскольку оно - первое, /первее всего/, так как нет другого /мышления/ раньше его, и совершенней всего, так как оно не акциденция чего-нибудь другого, но энергия движущегося предмета, сущего энергийно; и, значит, оно, в свою очередь и сущность, а промышление отлично от сущего. b/ /Равным образом/ и справедливость не есть с\мышление справедливости, но некая диспозиция, /состояние/ ума, или скорее, такая энергия, лик, который воистину прекрасен, и ни вечерняя звезда, ни утренняя, ни любая чувственная вещь не прекрасны так, как они. Она - как бы некое смысловое изваяние, предстоящее словно выхождения из /глубин/ самого себя и проявления в самом себе, или; скорее, она - /просто/ само-в-себе-сущее.
II. Положительное учение о числе
а
7. /Но если число вообще принадлежит к умному миру, то они и во всем прочем разделяют свойства этого мира. так к числам относится и свойство умного мира быть единым во всем и всем во едином/.
1. Вообще все вещи необходимо действительно, мыслить в одной природе: и /необходимо мыслить/ одну природу, имеющую в себе все и /все/ как бы охватывающую, не так, как в чувственном мире, - одно вне другого /солнце, например, в одном месте, другая вещь - в другом/, но все вместе в едином: такова ведь природа ума.
2. Точно так же подражает /уму/ и душа и т.н. природа, сообразно и благодаря которой рождается всякая вещь, в то время как при всеобщем разнообразии, она - целокупно пребывает сама в себе. С другой же стороны, при целокупном объединении всего, каждая вещь в то же время существует и отдельно от других вещей.
3. Ум видит находящееся в уме и в сущности /предметы/ не взирая на них /как на нечто чуждое себе/, но /просто/ содержа их /в себе/ и не разъединяя их порознь, ибо они вечно пребывают в нем уже разделенными. а/ В отношении к тем людям, которым это кажется /слишком/ удивительным, мы считаем это достоверным по вещам, участвующим /в уме/ b/ Величину же его и красоту /ума мы считаем достоверной/ по любви к нему души или по любви других людей к душе /именно/ благодаря такой природе /души/ иметь то, чему они следуют в силу подражания.
4. Кроме того, в особенности, было бы, конечно, абсурдным, если бы существовало некое прекрасное живое существо, а живое существо-в-себе, удивительное и невыразимое по своей красоте, не существовало бы.
5. Значит, всесовершенное живое существо состоит из всех живых существ, или лучше, обнимает в себе все живые существа и пребывает настолько единым, сколь /велики и разнообразны/ все вещи, как и это /чувственное/. Все едино и /есть/ все видимое, обнимая все в видимом.
b
8. /Однако, положение числа в умном мире вполне своеобразное/.
1. Так как, значит, и живое существует исперва /в умном мире/ и потому существует живое-в-себе и ум, и истинная сущность, и так как /живое-в-себе/ содержит, по-нашему, /в себе/ и все живые существа, и целокупное число и само справедливое, прекрасное и пр. т.п. /при чем иначе существует /там/ человек-в-себе, иначе само число /в-себе/ и иначе само /в-себе/ справедливое/, то необходимо исследовать, как же /именно/ существует каждое /из этих начал/, в что именно /существует/, - насколько можно что-нибудь относительно этого изыскать.
2. Прежде всего небходимо, конечно, отбросить всякое ощущение и - ум созерцать и обсуждать при помощи ума же, так как а/ и в нас жизнь и ум существуют не в виде материальной массы, но и в виде непротяженной /смысловой/ потенции, при этом истинная сущность совлекает с себя /все/ это, /материальное/, и, будучи /смысловой/ потенцией, основанной на самой себе, не есть некая бессильная вещь, но нечто важнейшее и разумнейшее из всего; и нет ничего более живого, разумного и сущностного, чем она; и соприкасающиеся с этим миром обладает этими /свойствами/ согласно смыслу касания - более близкое - ближе и более далекое - меньше с/ Стало быть, если только нужно стремиться к бытию, то в большей степени надо стремиться к высочайше-сущему и больше всего к уму, если только /вообще надо стремиться/ к мышлению. И также к жизни.
3. Итак, если сначала брать сущее как первое, затем - ум и далее жизнь /она ведь как известно, все уже охватывает/, а ум есть второе /как энергия сущности/, то а/ число можно сказать не существует ни с соотношении с жизнью, ибо "один" и "два" уже существовали до нее, в/ ни в соответствии с умом, ибо еще до него сущность была и едина и множественна. Стало быть, число существует в уме так, что оно раньше полного эйдоса: число - только контур умного эйдоса.
9. Поэтому остается только рассмотреть, породила ли сущность число собственным разделением или же /само/ число раздробило сущность и также /более детально, пять ли основных категорий - /сущность, движение, покой, тождество и различие - сами породили число, или число - их?
– Начало нашего рассмотрения /будет/ таково.