Энола Холмс и маркиз в мышеловке
Шрифт:
Или никогда.
Глава пятая
Глаза жгло от слез, я сказала, что у меня нет аппетита, и поспешно удалилась из маленькой столовой.
Мне хотелось выйти на улицу, подышать свежим воздухом, привести мысли в порядок. Я взяла набор для рисования — мамин подарок — и выбежала через дверь кухни, а там пронеслась мимо огорода, пустой конюшни, заросшей лужайки и остановилась у леса, который располагался на территории поместья. Дыхание у меня сбилось, и я медленно побрела в глубь дубовой чащи
Лес казался опустевшим. Видимо, полицейские продолжали поиски на дальних полях и болотах.
Я спустилась по крутому склону к своему любимому местечку: глубокой каменистой лощине, заросшей папоротником, листья которого походили на бархатные дамские платья. Там протекал ручей с усыпанным галькой дном, и у плакучей ивы разливался в небольшой пруд. Я карабкалась по камням, не жалея юбки и панталон, пока не выбралась к дереву. Я обняла крепкий ивовый ствол и прижалась щекой к покрытой мхом коре, а потом опустилась на четвереньки и залезла в тенистую ложбину между склоненной кроной и ручьем.
Это было мое тайное укрытие, о котором не знал никто, кроме меня. Здесь хранились мои сокровища, которые миссис Лэйн непременно выкинула бы, вздумай я принести их домой. Пока глаза привыкали к полумраку, я устроилась на мягкой земле поуютнее. На каменных полочках, которые я сама соорудила, лежали раковины улиток, разноцветные камешки, шапочки желудей, пестрые сине-коричневые перья сойки, красивая запонка, треснувший медальон и другие драгоценности, найденные в сорочьих гнездах.
Я вздохнула с облегчением и, подтянув колени к подбородку, обхватила их руками, хотя приличным леди так сидеть уж-точно не полагалось. Я посмотрела на бурлящий ручей. В пруду плавали мальки радужной форели. Обычно я отрешалась от всего, наблюдая за тем, как они то уносятся в разные стороны, то собираются вместе.
Но не сегодня. Я все думала о маме, о том, что дома меня ждет не она и что скажут Шерлок и Майкрофт, когда я вернусь в грязном платье...
«Нарисуй на них карикатуру», — пронеслось у меня в голове.
Я опустилась на колени, открыла деревянную коробочку с набором для рисования и достала из нее карандаш и несколько листов бумаги. На одном из них я грубо набросала Майкрофта в коротких гетрах, с моноклем и тяжелой цепью карманных часов на выпирающем жилете.
На втором — Шерлока с вытянутыми худыми ногами, острым носом и подбородком.
Потом мне захотелось нарисовать маму, ведь на нее я тоже была в обиде. Как она выглядела в день побега? Шляпа, похожая на перевернутый цветочный горшок, короткий жакет, платье с турнюром — странное сочетание...
Мама не взяла с собой ни краски, ни кисти.
Она знала, что не вернется к празднованию моего дня рождения.
Нет, мама явно что-то затевала. Как бы горько мне ни было это признавать.
Пока я тщетно ее искала, вне себя от тревоги и переживаний, она наслаждалась своим приключением в гордом одиночестве.
Казалось бы, мне следовало обрадоваться, что мама жива.
Однако я не радовалась. Я была раздавлена.
Положить в корзинку и оставить на чужом пороге.
Почему она так не поступила? Почему ушла именно сейчас? Куда? Я опустила руку
с карандашом и задумалась. Потом отложила рисунки и написала на чистом листе бумаги ряд вопросов:
Почему мама не забрала меня с собой?
Почему не села на велосипед, если собиралась в дальний путь?
Почему так странно оделась?
Почему не вышла через ворота?
Если мама собралась пешком путешествовать по стране, куда она могла направиться?
Предположим, транспорт нашелся - куда бы мама на нем уехала?
Как поступила с накопленными средствами?
Почему при ней не было никаких вещей, ведь она замыслила побег?
Почему мама сбежала в мой день рождения?
Почему не попрощалась, ничего не объяснила?
Я отложила карандаш и уставилась невидящим взглядом на маленькие водовороты в ручье и крошечных мальков форели, похожих на черные слезинки.
В подлеске за ивой зашуршала листва. В мое укрытие заглянула знакомая лохматая морда.
— Это ты, Реджинальд? Я хочу побыть одна, — сказала я, но при этом все же потянулась к старому псу. Он уткнулся носом мне в щеку и радостно повилял клочковатым хвостом, а я бережно его обняла. Вдруг сверху раздался мелодичный голос:
— Благодарю тебя, Реджинальд.
Надо мной стоял мой брат Шерлок.
Я ахнула, оттолкнула Реджинальда и метнулась к рисункам, лежащим на земле, но Шерлок меня опередил.
Он с удивлением посмотрел на листы, а затем, закинув голову вверх, залился тихим, но искренним смехом, и так долго смеялся, что в конце концов без сил опустился на гладкий камень у ивы, хватая воздух ртом.
Я густо покраснела от стыда, но брат мне улыбнулся:
— Молодец, Энола. У тебя получились отличные карикатуры. — Он вернул мне рисунки. — Думаю, Майкрофту их лучше не видеть.
Я опустила взгляд и спрятала листки на дно деревянной коробочки.
— Знаешь, рано или поздно эта покосившаяся ива рухнет в ручей, — добавил Шерлок. — Будем надеяться, что в этот момент тебя под ней не окажется.
Он не насмехался над моим тайным убежищем, но в голосе его слышались осуждение и просьба выйти на свет. Я нахмурилась, но подчинилась.
— А это что за бумажка? — спросил Шерлок. — Я взгляну?
Мой список вопросов. Ладно, уже не важно, что брат обо мне подумает. Я отдала ему листок и плюхнулась на поросший мхом камень.