Енот-потаскун
Шрифт:
– Да нет… Не знаю, Оль. Как будто поверить не могу, что все может быть так хорошо.
– Нат, ну это понятно. Когда так нажглась, боишься снова вляпаться. Прошло-то всего ничего. Ты фактически даже и не разведена еще.
– У меня уже какая-то идефикс, - убрав кружку в шкаф, я выглянула в коридор. Валя от стойки помотала головой: пока никого. – Все время кажется, что он или заявится снова, или апелляцию подаст.
– Глупости, - отрезала Ольга. – Я почитала об этом. В мировом суде это вообще анриал, потому что апелляция подается тому же судье, который рассматривал дело. Должны быть веские
– Что?
– Да то, что он никуда и не уходил. Он у тебя в голове, третьим с вами. Ты привыкла жить в триллере, вот тебе никак и не поверить, что все может быть хорошо. Ищешь причины, по которым обязательно все будет плохо.
– Вы опять тут языками молотите? – в комнату отдыха вошла Катя. – Заняться нечем?
– Так нет никого, - возразила я. – И у нас кварц.
– Кварц сто лет как закончился. А у вас, наверно, карты все заполнены, вакцины расписаны? Или вам премию снять?
– Вот грымза, - буркнула Ольга. – Заметь, она только к нам с тобой цепляется. У Светки в картах вообще черт ногу сломит, на Толика жалобу на днях написали, но это ничего. И знаешь, почему? Потому что у нас с тобой все хорошо, а от нее очередной мужик сбежал, теряя боты.
– Думаешь? – засомневалась я.
– Уверена. Ну так что, будешь Антошу с мамой знакомить?
– А куда теперь деваться? Она ж поняла, что у меня кто-то если и не живет, то ночует точно. Тапки я не успела убрать, про щетку зубную и станок тупо забыла. В субботу выходной, поедем, если ничего не переиграется. Мне уже заранее дурно.
– Держись, мать, - Ольга остановилась у своей смотровой и хихикнула. – Папа тебя уже видел, своей маме представишь. Останется только с его мамой познакомиться.
– Мне кажется, даже это не так страшно, - возразила я.
27. Антон
На полноценную обиду это не тянуло. Даже на неполноценную не тянуло. Так, царапнуло слегка, когда она попросила меня поскорее надеть штаны и выметаться. Дело в том, что я не знал подоплеку ситуации. О матери Наташа говорила очень мало, но даже по этим скудным сведениям я понял, что отношения у них так себе. И если мое присутствие могло осложнить все еще больше, конечно, этого стоило избежать. Обнадежило, что пообещала познакомить нас в другой раз. Хотя я и понимал: это будет напряг для всех.
Мы договорились, что съездим к матери в субботу, в Наташин выходной. Как я потом понял, она не успела ликвидировать все улики моего пребывания, мать догадалась, что некто приходящий имеется, и устроила допрос с пристрастием. В таком случае действительно имело смысл вылезти из тины. Хотя бы уже только для того, чтобы она не ездила Наташе по ушам. Если, конечно, исключить тот вариант, при котором я настолько не понравлюсь, что эффект будет обратным.
В пятницу вечером я приехал к Наташе, и мы вместе занялись ужином. Я возился с индейкой, она резала салат.
Готовить мать научила меня еще в школе. И не только готовить. Подразумевалось, что я свалю от них, едва буду в состоянии сам себя обеспечивать настолько, чтобы снимать квартиру. У
Когда я учился на последнем курсе колледжа, а Леха на первом курсе академии, мы сняли квартиру вдвоем. Разумеется, все принимали нас за гейскую пару, но проблема была не в этом. Как ни пытались мы установить график привода в квартиру подруг, постоянно случались накладки, да еще вечно приходилось ошиваться где-то по полночи. Месяца через три, дабы не портить отношения, мы разъехались. Вкалывать у отца пришлось больше, но и на квартиру, и на еду я вполне зарабатывал уже тогда.
Готовил я довольно прилично, но для себя было лень, обычно обходился самым простым. А вот для кого-то всегда делал это с удовольствием. Что-то такое, чтобы удивить. Ну, может, немного тщеславия, не без того. Но Наташу хотелось не только удивить, но и порадовать. Ела она мало, зато с таким удовольствием, что смотреть на нее при этом само по себе уже было ценным призом. Поэтому когда я приезжал к ней, сначала мы готовили по очереди.
Однажды Наташа предложила помочь, и я засомневался, поскольку кухня – дело индивидуальное. Но неожиданно получилось очень даже хорошо, хотя границы мы всегда устанавливали четко: кто повар, а кто поваренок. Мне все нравилось делать с ней вместе, тем более это была еще одна возможность дразнить друг друга, дотрагиваться, как будто случайно, поглядывать с намеком.
– Ты не передумал? – спросила Наташа, когда мы сели за стол.
– С чего вдруг?
– удивился я.
– Ну… все-таки знакомство с родителями – это довольно серьезно. А мы с тобой не так уж давно вместе.
– Я тебе уже говорил. Очень надеюсь, что у нас все… будет серьезно. Поэтому нет. Не передумал.
Мне хотелось сказать «надеюсь, что у нас все серьезно». Без «будет». Но язык не повернулся. Потому что для меня все уже стало серьезно. А вот для нее – такой уверенности не было.
– И что ты ей наврала? Про меня?
– поинтересовался я словно между прочим, положив ей на тарелку кусок мяса.
– А почему я должна была что-то врать?
– удивилась она.
– Ну мало ли. Я спрашиваю, чтобы не ляпнуть чего-нибудь мимо кассы. Не хочу тебя подставлять.
– А, говори что захочешь, - Наташа махнула рукой и потянулась к миске с салатом.
– Я ей вообще ничего не сказала. Она спалила твои тапки и зубную щетку. Пришлось сознаться, что да, личная жизнь в наличии.
– Неприличная личная жизнь.
– Ну да, типа того. Ей, конечно, хотелось подробностей, но я сказала, что подробности будут лично. При встрече.
– Значит, карт-бланш, - кивнул я.
– Тогда скажи мне вот что. Я так понял, у вас не самые теплые отношения.
– Не самые, - вздохнула она.
– Понимаешь… В ее семье, не знаю, сколько поколений подряд, такая установка: дети обязаны родителям. По факту своего рождения. Не в каком-то материальном плане, а морально. Должны строить свою жизнь так, чтобы те были довольны. Помнишь, я говорила, что на практику в цирк попала? Познакомилась там с дрессировщиком из Канады. Работал у нас по контракту. Отец канадец, мать русская. Начали встречаться.