Эпистолы: друзьям моим единственным

Жуков Геннадий Викторович

* * *

Бессмертья достоин представивший вечность.Вобравший пучину — подобен пучине.Но вспомнил я жизни своей быстротечность —И зябнет душа моя в страхе отнынеИ жалобно сердцу И сердце остынет,И тело остудят текучие годы…Но разум! Ужели же разум не минетЗыбучая лава могильной породы?!Собой бесконечность объявший, как точку,Бессмертье вобравши, как длинное слово,Мой череп вберет в себя мерзлую почвуИ станет приютом червя дождевого.И в страхе любовь сочиняют поэты,И в ужасе рай сочиняют народы.Когда же притянут природу к ответуИ смерть ей вменят как ошибку природы?Доколе — бессмертной по дерзостной сути —Душе на погост собираться во страхе?Во страхе — во ужасе темном! — во жути,В поношенном теле и чистой рубахе.

ЦЕЛЬ

Вот так размеренно и праздноЯ выйду в степь на

полчаса.И вспомню: целесообразноГлядит подсолнух в небеса.Такое путаное слово,Колеса — цепи — телеса…Сообразуясь с целью снова,Глядит подсолнух в небеса.Я мыслил образно и разно,Иные подбирал слова,И все же целесообразноЕго качалась голова.Скрипела хрупкая основа,Скрипел тонюсенький скелет.Не подбирая к солнцу слова,Он отбирал у солнца свет.Он свет вбирал открытым оком,Он упивался им сполна.И, наполняясь сытным соком,Росли и зрели семена.А мне-то что до этих звезд?Глаза мне солнце ослепило —Я не могу глядеть без слезИ на вечерние светила.Но я гляжу на небо, зная:Мне бесполезен этот свет, —Предполагая цель, где нетНи цели, ни конца, ни края.Что за дремучее желанье —Глядеть без цели в небеса?Что слово — целеполаганье?Колеса — цепи — телеса…

ПИСЬМА ИЗ ГОРОДА. ИДИОТ

У маленькой мамы в прорехи халатаГлядело набухшее нежное тело,Носок бесконечный вязала палата,Стенала — сопела — зубами скрипела.Зачуханный доктор по розовым попкамПохлопывал рожениц в знак одобренья,И в этот же час совершались твореньяИ квело вопили творенья.Детей фасовали по сверткам, по стопкам,И в мир вывозили носами вперед.И был там один, он чуть было не помер (Не понял, как нужно дышать, но не помер),Потом он смеялся — как льдинка в бокале —А прочие свертки над ним хохотали:Мол, экая штучка, мол, выкинул номер —Не понял, как нужно дышать, но не помер,Не понял, как нужно дышать, идиот (А он и не понял. И он не поймет).Он будет глядеть им в лицо не дыша —В мальчишечьи рты в пузырях и сметанах —О выдох и вдох — два огромных шиша,Два кукиша, скрученных в разных карманах,Два страшных обмана… Пульсирует сон,Как выдох и вдох неизвестной причины.И он не дыша подглядел, как мужчиныПульсируют мерно в объятиях жен,И как равномерно пульсирует плод,Гудит, наполняясь таинственным соком.На все поглядел он задумчивым окомИ все он оплакал, смешной идиот.А все потому, что за выдохом — вдох,И вдох утекает в свистящие щели,И шар опадает И лишь — асфодели,Цикута — амброзия — чертополох.И он в разбеганье вселенских светилУвидел вселенских светил возвращенье.И мир опадает. И только забвенье,Забвенье — молчанье — клубящийся ил…И он оглядел эту даль, эту ширь,Да, он оглядел и сказал: это плохо!И выдохнул, выдул вселенский пузырь,И честно держал — до последнего вдоха.

СНЫ НА ЗАКАТЕ. О СМЫСЛЕ

В тот самый час, когда закат угас,Он в глубь себя смотрел и видел там дорогу.Она вела к означенному гробу,И гроб стоял, как черный ватерпасНа линии. Прогнулся горизонтПод тяжестью дубовой домовины.Знакомые, печальные картины…В нем смысл лежал, как зачехленный зонт.И нужно было смысл — как зонт — раскрытьИ защитить всех от дождя и снега,Сбить сено для случайного ночлега,Огня добыть, едою накормить,И что же? — что же дальше, черт возьми? —Ужели же беседовать с людьми,Что сыты и согреты и притомОпоены наливкою с малиной?Построить дом? Но он построил дом!Он зонт у смерти взял, и это дом.И вот они сидят степенно в нем,И дым стоит над ними коромыслом.Он говорит об этом и о том…Но он слывет в округе болтуном,Поскольку нужно молча рыть зонтом,Стучать зонтом, и ковырять зонтом,И с криком морды бить зонтом,Но в этом он не видит смысла.

СОТВОРЕНИЕ ЛЮБВИ

Мальчик, мечтаний и музыки полный,В миг безотчетный направится к морю.Камень заронит, и мелкие волны,Чуть отбежав, затеряются вскоре.Море сокроет все тонкие токи.Вихри, свиваясь, сокроются в море.И заколышется тайное горе,Не распадаясь на брызги и строки.Чувство вогнется в молчанье суровом,Гулкая бездна — утроит рыданья —Выпятит, выгнет хмельное страданьеС проседью пенной, со сдержанным ревом…Так опадает в глухую утробу,Ищет в беспамятстве дно — и находит! —И, оттолкнувшись, так слово восходитОт языка к онемевшему небу.Не обольщайся, еще не искусство —Голос, обложенный влажною ватой.То продолжают свой бег бесноватыйТемное чувство и светлое чувство…Видишь ли кромку? Коричневый гребеньЧаши, вобравшей штормленье вина?Брюхо, что носит тугая волна,Вскроет на кромке зазубренный кремень,Рухнет волна пред тобой на колени.Вспенится грива, сойдет седина.Тело

в песок просочится, а в пенеВстанет в истоме, потянется в лениДевочка, тайных мечтаний полна…

ПОМНЯ, ЧТО ТЫ ПТИЦА

Имя твое — победа. Волосы твои — ветер.Я ладонью ловлю ветер — волосы твои глажу.Имя твое — радость, слов я таких не знаю.Знаю слова другие: плачут другими словами.Имя твое мне было. Спал я и спал долго,Спал и лицо прятал в темный огонь шалфея,И укрывался мятой, и утолялся маком,И обнимал пустырник — от пустоты хмелея.Имя твое мне было. Соком душа наволгла —Стал бы я травою, если б нашел отраву.Но от земли хранило небо меня по праву —Имя твое мне было. Кто-то сказал имя.Я повернулся только, чтоб посмотреть в небо:Все ли на месте звезды — стоит ли шевелиться.Но подходили люди. Кто-то назвал имя.Я протянул руку, помня, что ты птица…

ДЕНЬ. ЦАРСКИЙ КУРГАН

1Звезда покатилась. Звезда докатилась. Упала звезда. И канула в воды.И от удара качнулась вода, и колыхнулись весы природы.И, оттолкнувшись от чаши другой, солнце взошло с той стороны лета…Нет-нет, не проговаривать, но петь: Леда моя, Леда…2В полых курганах — в тяжелых тиарах — цариВпалые щеки свои прихватили зубами.Это учтивость. Они не смеются. КориВетер за ветер. Они не смеются над нами.Это угрюмость земли, это чинность вождейИ величавость носителей высшего долгаИм не велят хохотать под бряцанье ножейНад завереньями: вечно. Над клятвами: долго.Вечно лишь Нечто, и бесконечно Ничто —Леда моя, мы отпразднуем здесь восхожденьеСолнца и угасанье росы. И за тоЦадена будет нам вечность почти на мгновенье. Леда моя, уже полдень гудит, как гобой.Вот ты клянешься: всегда! навсегда! и до встречи!Вот ты клянешься. Нет, я не смеюсь над тобой.Это учтивость. Уже приближается вечер.3Леда моя, Леда, несмышленыш.Нет, не проговаривать, но петь:Буковка, росиночка, люденыш.Страсть, неотвратимая, как смерть.Солнце докатилось, опустилось —От удара дрогнула вода…И звезда из глубины явилась.И вернулась в вышину звезда.

* * *

Так было просто в прежние века:Духовные отцы пеклися о морали,Кресты страшенные высоко задиралиС навеки приколоченным ХристомИ неразумным агнцам и овнамГрозили указующим перстом.А милые, но грешные поэтыБезнравственно кутили до рассветаИ, соблюдая разные манеры,Болтались с балаболками по скверу,И, насмерть застрелившись раз-другой,Святым отцам безропотно грозилиКакой-нибудь заблудшею ногой.Зачем же нас в один котел собрали. —Поэтов и блюстителей морали?Мы затеваем, словно постирушку,Занудную, как проповедь, пирушку.И я, мой друг, ловлю себя на том,Что, левою рукой маня девицу,Я праведной грожу себе десницейИ тычу указующим перстом!

ЭРОТ И ЭРАТО

Не путайте Эрота и Эрато,Лукавого затейливого братаИ глупую, но честную сестру.Не путайте Эрота и Эрато,Не путайте великую игруМечты своей с ничтожностью желаньяЕй обладать.Не сводничай, Эрот!Пусть мимо эта женщина пройдетВ лучах светила, в охре светотениПусть лишь мелькнут колени, как форели,Пусть лишь качнутся тяжкие бутоныИсполненной желания груди.Несносная Эрато, уходи!Вослед тебе потянутся свирели,Затеплются дрожащие фаготы,Туманные гитары задрожат…И пусть дурак, мальчишка, хвостопад,Нам сводный твой подмигивает брат —Ты знай дорогу, что тебе дана:Вдоль длинного и низкого окна,Вдоль улицы.Вот ты еще видна.Вот я могу, на цыпочки привстав,О боже мой! увидеть на мгновеньеШафранных складок легкое волненье.Вот спутник твой, вцепившийся в рукав.Вновь оглянулся и глядит, глядит,Глядит назад в недоуменье…

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

1На какой-то ветреной, ветреной дальней планетеПривязалась девочка к ветру, а он — только ветер.Только буйный ветер — как хочешь его обнимай,Налетит, нашепчет — как хочешь его понимай:баю-бай… баю-бай…Уж не знаю, что там с тем ветром у ней получилось.Не случилось что-то, а может быть, что-то случилось.Потерялся ветер — и с ветром такое бываетНепонятно только. Но кто их, ветра, понимает?И не знаю, что там, в безветрии, ей не хватало,Только эта девочка ветреной девочкой стала.Все искала ветер, шептала в похожие спины:«Обернись, мой ветер!»А он обернется… Мужчины…2Как-то пролетала сквозь облако с тайной улыбкой —Привязалось облако к девочке тайною ниткой (Просто улыбалась, по ветру иль так, без причины).Привязалось облако ниточкой из сердцевины.Вот такая музыка, девочка — облако следом,Августином, голубем, ангелом, просто соседом.Обнимать пыталось, да облаку — как обнимать?Понимать пыталось, да девочку — как понимать?Напевает что-то… Как хочешь ее понимай:баю-бай… баю-бай…