Эпиталама
Шрифт:
– Писец! Писец!
– заорала Королева.
– Почему ты зовешь только двоих?
– спросил король.
– Сделай более множественное число.
– ...сцы... сцы, - добавила Королева.
– Похоже на шипение жалкой индюшки, - заметил Король.
– Служанки старушки всегда просят пенсию, - заявила Королева.
– А какое это все имеет к ним отношение? И что с ними сталось? Что? Что?
– Рудники!
– воскликнул Люцер.
– Говорит: "Платить не желаю". Отпусти
– Этого не может быть, - возмутилась Королева.
– Кто мог такое приказать?
Люцер повернулся и уставился на Бингерна.
– Нечего было их так обожать, - заявил тот.
– Отпусти их!
– Сегодня не обещаю.
– Где королевские мантии?
– поинтересовался Король.
– Я отдал постирать их.
– Ты их продал! Ты нас предал!
– рассердился Король.
– А где драгоценности нашей короны?
– поинтересовалась Королева.
– В музее - ими любуются матроны.
– Ложь! Ложь! Ты нас ограбил. Верни их! Верни их!
– Мне кажется, я слышу шаги писцов, - сказал Бингерн.
– Давайте посадим их тут, и пусть делают, что я прикажу.
– Думаю, мы не нуждаемся в твоей помощи. Мы совсем не так просты.
– В таком случае ваших друзей и фаворитов я жестоко накажу, - пообещал Бингерн и поднес к губам свисток.
– Остановись!
– возопил Король.
– Сделаем все, как скажешь ты.
– Я знал, что ты сможешь себя превозмочь. Все должно быть сделано в эту ночь. Сейчас - кто станет спорить против этого факта!
Он открыл дверь, и все четверо вошли внутрь.
– Тебе не хватает такта. Но ведь у тебя в руках козыри, - проговорила Королева.
– ...Люцер, Рожденный на Звезде, нашей волей приговаривается к рудникам. Все остальные политические заключенные остаются в .своих камерах. Подтверждаем, что Аксель Дж. Бингерн продолжает владеть своей вотчиной... диктовал Бингерн.
– Это, - напомнил ему Люцер, - зависит от того, как пройдет Пир Юлеки в часовне, расположенной в твоих владениях.
– Знаю!
– Прекрасно. Тогда запиши.
– ...И это в тот момент, когда Алиса наконец с нами, в самую важную ночь из всего года.
– Страхом меня обделила природа!
– заявил Бингерн.
– А мы его не упоминали.
– В указе про это не написали!
– вскричал Бингерн.
– Прибавьте все необходимые формальные подтверждения и словечки, и пусть идут ко всем чертям!
– Какой язык!
– возмутилась Алиса.
– Он дурно воспитан - это известно нам, - согласился Люцер.
– Выполняйте приказ! В копи его!
– орал Бингерн.
– Я имею право присутствовать на службе, - заявил Люцер.
– В таком случае возьмем его
Люцер поднял руку и сжал пальцы Алисы.
– Сегодня я стану самим собой - а он скорее всего нет.
– Это хорошо?
– поинтересовалась Алиса.
– Радуйся и будь честен, - ответил Люцер, - и все будет по-нашему.
– Ничего не понимаю.
– Время прозрения наступает.
– Бингерн всегда казался таким приятным джентльменом, а вы преступником, хоть и очень воспитанным.
– Он все время врал. Вы видели, какой он выбрал путь? Кстати, и чужое не дурак стянуть.
– Теперь мне ясно. Он и вправду обманщик ужасный.
– Мы скоро отправляемся на службу. Вы голодны? Если да - он позаботится о том, чтобы вас накормили. Хочет, чтобы вы себя хорошо чувствовали.
– Я обойдусь. Что-то мне не хочется здесь есть.
– А что плохого в здешней еде?
– Тут все наполовину не в себе.
– Верно. Но на другую половину они совершенно нормальны.
– Я на вашей стороне. Что ещё можно сказать? Урла-лап!
– Кур-ла-ла!
– Нам пора!
– воскликнул Бингерн.
Покинув замок и тот день, они пустились в путь. Через поля, холмы, луга - и негде отдохнуть. Они стремились в светлый край, страну по имени Балбесния.
– Спойте для меня, Алиса, - попросил Бингерн, и она начала "Старое доброе время".
Мотоциклы Щебетунчиков рокотали впереди и позади, луна источала масло и яд, и куда бы Алиса ни посмотрела, ей казалось, что она видит улыбку без кота. Налетел прохладный ветерок, и все тени превратились в черное одеяло.
Справа от тропы сиял лунный свет, отражаясь от громадной ледяной глыбы. Проходя мимо, они заглянули внутрь куска льда, и голос Алисы дрогнул, замер на полуслове - она увидела внутри Мартовского Зайца, Мышь-Соню и очень печального Болванщика.
Когда они перебрались через следующий холм. Алиса услышала хрустальный звон, словно рассыпалось
тысяча осколков - казалось, никто, кроме нее, не обратил на звон никакого внимания.
– А здесь погромче, - сказал Люцер, и Алиса старалась изо всех сил.
Она услышала позади фырчанье, сопение и пыхтение, словно по склону с трудом взбирался тюлень.
– ...На этой поляне вы должны петь особенно красиво, - попросил Люцер.
Алиса сделала все, как он говорил, и вдруг рев автоматического оружия Щебетунчиков чуть не стряхнул мрак с ночи - его услышали все. Последние охранники куда-то исчезли, а оружие смолкло, когда над дорогой пронеслась черная туча.
– Люцер, - прошептала Алиса и вцепилась в его железные бицепсы, - что вы заставили меня делать?