Эпоха Конца
Шрифт:
Император так и не ввел положение чрезвычайной готовности. Все же это сигнал к тому, что надо ждать ужасной опасности. Такой, какую нельзя решить силами одного лишь дворца и гвардии. Такой, какую может решить лишь весь народ Велана. Конечно, несмотря на это, бола взволновались. Повторные учения говорят сами за себя — но император прозорливо издал послание к гражданам Империи чуть раньше.
«Народ Империи Стратвар, с последних всеобщих боевых учений прошло тридцать лет. Мой отец, Курт Стратвар, предвидел нападение целого клана лютоволков на столицу. Тогда каждый из вас, ваших близких и тех, кого уже нет с нами, дал им отпор.
Шум свистящих стрел, звонкой ковки и лязга мечей слышался отовсюду. Посреди него, утром дня посещений, Ауфиль разыскивала сына и нашла его занятым уходом за своими инструментами. Грим не выглядел побитым или голодным, подавленным или понурым. Вид у него был вполне себе спокойный и сосредоточенный, будто это не его недавно заковали в кандалы перед судом.
Молодой бола обладал высоким ростом, выше его погодок — причем и среди эльфов. Сочетание темно-зеленой кожи и коротких оранжевых волос от этого еще больше бросалось в глаза, а при ближайшем рассмотрении оказывалось, что он и сложен неплохо для того, кто в жизни не наедался досыта. Впрочем, даже голодающие эльфы в большинстве своем сохраняли чарующую красоту, что приписывалось их родству с Началом.
По легенде все не-люди пришли на земли Обеллоса в начале Эпохи Хаоса. Собственно, это событие является точкой ее отсчета и завершением Эпохи Начала. Предания гласят, что эльфы пришли из мира, полного раскидистых лесов, изобилующего жизнью и нетронутой природой. От первых эльфов остались упоминания и об огромном вулкане, что был средоточием магической силы в тех местах, о Фениксах, таких же, как на Обеллосе, и о многом другом, что таинственным образом роднило этих существ с, казалось бы, чуждым миром.
Не дождавшись, когда сын завершит свое дело, Ауфиль обняла его со спины, заставив юношу вздрогнуть и едва не повредить серп.
— Мама! Ты меня напугала… — облегченно выдохнув, Грим встал на ноги и обнял мать в ответ, позволяя себе раствориться в ее нежной родительской заботе.
Поглядев на юношу поближе, осмотрев его с головы до ног и с лаской проведя рукой по волосам, эльфийка довольно кивнула.
— Кажется, ты неплохо устроился. Все в порядке? Питаешься хорошо?
— Ну, не так, как мог бы — но вполне сносно, — Грим пожал плечами, усаживаясь обратно за дело, — Прости, я закончу работу. Ты не уходи, я же смогу и поговорить тоже.
Почти медитативно затачивая серп при помощи оселка, едва достигший эльфийской зрелости парень выглядел даже более завораживающе, чем обычно. В нем сочетались грация и усилие, утонченность и мужественность. Руки, покрытые сетью вскочивших от работы вен, планомерно направляли лезвие по камню, делая кромку вновь острой и готовой к труду. Пожалуй, юноша был бы отличной партией. По крайней мере, Ауфиль смотрела на сына с гордостью и материнской любовью,
Эльфийка присела рядом с сыном и чуть наставила руку сына, позволяя ей занять более удобное положение.
— Ты скоро привыкнешь. Точить серп почти то же, что меч… — внезапно голос матери Грима погрустнел.
Она оглянулась вокруг. Мало кто посещал осужденных на карательную сборку. Убийцы, воры, многие из них не имели семьи. Либо та была разрушена их же стараниями, либо ближним достало мудрости не оставаться рядом с такими личностями. Заметив, как матушка озирается, Грим весело усмехнулся.
— Не переживай. Ты же сама подобрала мне такой лагерь, чтобы все прошло гладко.
Ауфиль повернулась к сыну удивленным лицом в то же мгновение.
— Откуда ты узнал? Я же просила не говорить…
— Ну, ты сама мне сказала, — прыснул смехом юноша.
Улыбнувшись тому, что она в который раз, души не чая в семье, просит всех знакомых помочь в тяжкий момент, а родные без труда это замечают, эльфийка поцеловала сына в макушку.
— Я рада, что ты не унываешь. Главное — …
— Не зевать и не расслабляться. Есть другие советы? Я помню все, что ты мне говорила до суда… Может, тогда дашь еще одно напутствие? В следующий раз увидимся только через месяц, все-таки.
В месяц семерр рождения весны, когда начинается срок отбывания его наказания, Гриму больше не будет дано увидеться с родными или кем-либо за пределами лагеря. Вместе с тем, только в день посещений у него полноценный выходной без каких-либо обязанностей. Многие тратят это время на азартные игры, на длительный сон или прочие способы отдыха. Кому-то попросту не с кем видеться.
Тяжело вздохнув и на несколько мгновений призадумавшись, Ауфиль ответила сыну.
— Пожалуй, есть одно. Я уже говорила тебе, что монстры бывают не только агрессивные, и даже их перечисляла… Но скорее всего ты их не встретишь. Прошу, помни, что пусть вы и команда, но на деле ты сам по себе. Ты сборщик, и твоя жизнь столь же ценна, как у стражника. Никому не позволяй считать тебя незначительным, иначе в решающий момент ты будешь колебаться.
Посмотрев на сына еще раз, Ауфиль увидела почти взрослого юношу. Взгляд расплылся, губа задрожала. Эльфийка крепко обняла сына, едва сдерживая слезы.
— Умоляю тебя, просто возвращайся живым. Что бы ни случилось, я всегда буду рядом с тобой… Только не умри.
Грим старался себя успокоить, покусывая внутреннюю сторону губы, чтобы не тревожить родителя и не терять авторитета среди «товарищей» по лагерю.
— Все будет хорошо, мам. Не переживай так. Пусть Байя прилежно учится, ладно? Не забывайте с папой отдыхать, а то совсем уработаетесь… Где он, кстати?
Проморгавшись, чтобы все-таки не расплакаться, Ауфиль постаралась успокоиться.
— Он на службе. Придет попозже, но придет. Байя попрощается вместе с ним… Мне тоже скоро нужно будет идти, сынок. Я…
Не успев договорить, эльфийка ощутила на себе чей-то взгляд.
Нежная розовая кожа, пусть и несколько ссохшаяся из-за голода. Лазурные глаза, в которых, казалось, отражались сами небеса. Белоснежные волосы, отпущенные до плеч и выделяющиеся рядом с более темными на вид эльфами. Средний рост для бола — и низкий для ее рода. Очаровательное, правильное лицо со сглаженными чертами, при взгляде на которое ощущалось какое-то умиротворение.