Эпоха мертвых. Москва
Шрифт:
– Говори, – легко согласился я. – Связь есть с тобой?
– На общем канале местном, – ответил боец, похлопав по рации в разгрузке. – Матроскина вызывай.
– Матроскина, говоришь? – засмеялся я. – Матроскина вызову. А ты «Пламя» вызывай, мы откликнемся.
– «Пламя»? – чуть удивился он. – Из Солнечногорска?
– Оттуда, – ответил я, решив не скрывать, откуда мы такие появились. Так, для внушительности.
Вроде впечатлился. Махнул второму рукой, и оба побежали в сторону реки, вдоль забора рынка. А мы решили еще раз бросить взгляд на «лагерь перемещенных лиц» и «биржу
– А чего цены такие высокие?
– Чего это высокие? – удивился тот. – Цены как цены, у всех такие. Бывают и выше.
– Странно, – сказал я. – У нас возле Москвы куда дешевле, раза в два.
– Слышал, знаю, – неожиданно для меня сразу согласился мужик. – У вас же с арсеналов оружие раздавали всем подряд, так? А у нас здесь ребята из Центра на все лапу наложили. Выдавали по стволу на кучку людей или только тем, кто заселяется под их крышу. В общем, так на руках меньше осталось, отсюда и цены.
– А чего из-под Москвы не возишь? – спросила Вика.
– Да эти пока покупают, – пожал узкими плечами мужичок. – А потом, глядишь, и к вам в края поеду за товаром. Рынок дело такое, сам подскажет. А если есть где брать оптом – подвозите. Две цены не обещаю, а за полторы оптом заберу.
– А потянешь? – удивился я, оглядев не самую богатую его лавку.
– Потяну, – уверенно сказал он. – Коллеги пособят, потом с ними все поделим.
– Ну хорошо, будем иметь в виду, – кивнул я, твердо зная, что ровно «имением в виду» это все и ограничится.
Пошли между рядами дальше, оглядываясь. Я обратил внимание, что у «биржи труда» уже сидит человек восемь мужиков и две неопределенного возраста тетки, все с котомками, явно чего-то ожидая. Похоже, что какой-то народ на «восстановление ГЭС» все же набрали. Присмотревшись, я понял, что таких бы я точно не стал звать что-то восстанавливать, поэтому уверился, что судьба их ожидает куда менее интересная, но куда более тяжелая, чем указано в бумажке на стене вагончика. Сразу вспомнилась бригада бывших бомжей, обнаруженных в погребе под сараем в одном селе возле Ведено – их между войнами заманили в «суверенную Ичкерию» на шабашку якобы, пообещав золотые горы и русалок в молочных реках, что промеж кисельных берегов.
Трудно сказать, что общего между теми бомжами и этими «беженцами», бомжи даже погрязней были, но словно какое-то черное облако безысходности раскинулось над теми и другими. Смотришь на таких и думаешь: «Нет, уж тебя в жизни точно ничего хорошего не ожидает». А спроси почему, так и ответить не сможешь, видно по ним – и весь сказ.
Компанию эту никто не охранял, но здоровила-привратник за ними все же вполглаза приглядывал. А куда они денутся? Все же добровольцы, к лучшей жизни ехать собрались. Едва мы собрались топать дальше, как к «беженцам» подошел какой-то молодой суетной мужик в кожаной куртке, камуфляжных штанах и кроссовках, сказал что-то, взмахнув рукой. И те, неуклюже поднявшись
Стараясь особо не мельтешить, мы пошли за ними следом, разговаривая и делая вид, что нам с ними просто по пути. Но было похоже, что никто обнаружить слежку и не пытался. Вся эта бригада с сопровождающим прошла по улице поселка до самой реки, миновала несколько коттеджей из серого силикатного кирпича, скрывшихся за высокими заборами, после чего всех завели в какой-то двор, в котором стояли два бортовых грузовика и сидели прямо на земле еще какие-то люди.
– Ты гля, там еще «комсомольцы-добровольцы» имеются, – сказал Леха.
– Ага, – подтвердил я. – Здоровая бригада набирается.
К воротам двора, в который завели «беженцев», ненавязчиво встала охрана – два братка в уже привычном прикиде из тренировочных костюмов под разгрузками. Похоже, что «добровольность» мероприятия постепенно сходит на нет, чего и следовало ожидать.
Не задерживаясь ни на секунду, мы прошли мимо, продолжая разговаривать, сопровождаемые равнодушными взглядами караульных, которые чувствовали себя здесь на своей земле. А так и было, собственно говоря.
Чуть дальше, у самой реки, услышали стук молотков и скрежет пил. Бригада плотников чинила и наращивала пришвартованный у самого берега деревянный дебаркадер. Возле него приткнулся немолодого вида теплоходик с надписью М-270 на борту, на верхней, открытой палубе которого тоже шли какие-то работы. Ты гля, мореходы… речкоходы, если точнее.
Река была немалой, проблем у судоходства на ней точно возникнуть не должно. Напрягшись, я вспомнил карту – Тверца, прямо в центре Твери впадает в Волгу, а от того места тянется как раз через множество самых важных городков и сел этой области. Ну это и понятно, в свое время у рек строиться и норовили. Зато у села Медное получается хорошая связь как раз с северо-западом области, то есть той ее частью, которая отошла под руку неизвестного Главного. И если такой вот речной трамвайчик чуть переделать из экскурсионного в «нормальный», то можно ходить на нем далеко и долго.
– Лех, не в курсе, на сколько топлива этому корыту хватает? – спросил я.
– Откуда я знаю? Сдурел, что ли? – удивился он вопросу. – На день ходу, не больше, как я думаю. Но дополнительный бак поставить наверняка несложно. А вон, гляди, за этим еще хорошее корыто стоит!
Он указал на небольшое суденышко с сильно задранным носом, седловатой палубой и грубоватого вида рубкой посередине.
– А это что?
– «Ярославец». Тяговый буксир и разъездное судно, – пояснил Леха. – Пять дней автономности, десять узлов, четырнадцать человек экипажа.
– Откуда ты такой грамотный? – поразившись, даже остановилась Татьяна.
– Дядька речником на Каме работал, – ответил Леха. – Ну и натаскал он меня, интересно же было.
Мы притормозили, глазея. Я даже немного позавидовал тем, кто будет ходить по рекам на этих судах: ни зомби не кинется, ни морф, да и вообще благодать. Всегда к любым судам слабость испытывал. Помню, в свое время собирался даже на лето на речной флот палубным матросом устроиться, попутешествовать по Волге, да так и не собрался.