Эпоха мертвых. Москва
Шрифт:
– И что думаете?
Пасечник жестом отпустил Баринова; затем ответил:
– Был контакт у Рыжкова с какими-то бандитами из Подмосковья, те тоже к Колену в гости приехали. Группировка Самбиста, они по Дмитровке базар держат, неподалеку от Москвы. Помимо Самбиста там есть еще один авторитет, некто Зять, который имел беседу с той компанией, которая быстро свалила. Это и есть подозрительный момент.
– Зятя этого трясли?
– Нет пока. Он не один, естественно, реакция наших бандюг на этот наезд предсказывается слабо, да и драки в селе не
Бурко подумал и решил в дело не вмешиваться, Пасечник в силу своего опыта лучше понимает, как подобные ситуации разруливать. Всему свое место и время. Лишь спросил:
– А вообще есть идея, кто это мог быть?
– Идей больше, чем блох на собаке, – ответил тот. – И все одна другой реальней. Одной из них является следующая: Рыжков наткнулся на Крамцова. По описанию похоже, наши бойцы их на улице видели и фоторобот составили.
И Пасечник, достав из папки, толкнул по столу в сторону Бурко два листа бумаги. На одном была увеличенная фотография Крамцова из личного дела, на второй – фоторобот худощавого молодого мужчины в круглой шапочке.
– А ведь похож… – кивнул Бурко. – Надо искать. Может, есть смысл отозвать наш отряд из командировки?
– Ни в коем случае, – ответил Пасечник. – Найдем мы Крамцова или не найдем, но туда он направится обязательно. Пусть ждут. По крайней мере, есть вероятность, что тот, кого мы ищем, еще жив. А это уже информация, которая самоценна.
– Согласен. Действуйте по плану.
Сергей Крамцов
18 апреля, среда, утро
Едва рассвет забрезжил, как я, подхватив РПК, побежал в лес проверять маскировку. А заодно поискать незамеченных в темноте следов колес. Николай, злой и обиженный на нас за то, что мы так подставили его убежище, поплелся следом посмотреть на грузовик, который у него был припрятан в овраге неподалеку.
– Николай, давай уж честно, – сказал я, не выдержав его горестных вздохов. – Убежище было у тебя ни в звезду, ни в Красную армию, до первой проблемы. Тебе надо или с нами уходить, или перемещаться подальше от бандитов, потому что появление проблем – вопрос только времени. Ты же пока не расположился толком. Что ты успел сделать? Картошку в погреб засыпать?
– Картошку. Дом уже починил, – начал перечислять он. – А с вами – это куда?
– Есть место, – ответил я уклончиво. – Ты кто по специальности?
– Инженером работал, на «Бежецксельхозмаше».
– Ух ты! – поразился я такому длинному названию. – А что делали?
– Смеяться не будешь?
– А есть причина?
– Сам суди, – усмехнулся он. – Делали мы вязалки, трепалки да мялки.
– Чего? – поразился я.
– А еще коноплежатки и коноплемолотилки, – добавил он. – Если спросишь за косякокрутилки – оскорблюсь.
Я не спросил, а просто
– А эти всякие мялки-моталки – для льна?
– Естественно, – кивнул он. – Рожь и лен – главные культуры в области, больше ничего толком не растет.
– А конопля как же? – удивился я. – Для нее тогда зачем… инвентарь?
– У нас неправильная, только на веревки и годится, – засмеялся он. – А ты куришь, что ли?
– Нет. Раз в жизни попробовал и понял, что траве до пива как до звезды – не котируется. Стой, маскировку проверить надо.
На первый взгляд машины были укрыты качественно. Сетка натянута от земли, веток насыпано немало, к «садку» вход проделан между двух кустов. Поднырнул и обнаружил Аню, сидящую с автоматом на коленях в открытой двери кунга. Большой был внутри, но тоже не спал, к счастью.
– Как дежурство прошло? – спросил я.
– Тихо, – ответила девушка. – Птица только орала какая-то.
– Сыч, наверное, – предположил Николай. – Ближе к болотам выпь встречается, вот она действительно горластая, можно испугаться с непривычки.
– А волков нет? – спросила она.
– Как нет? – даже удивился он вопросу. – Есть, разумеется. А дальше, туда, за Максатиху, к северу, так вообще полно. Все тут есть, и волки, и кабаны, и медведи встречаются. Здесь уже край населенных земель, дальше людей почти не встретишь. На карту глянь.
Это верно. Я тоже обратил внимание на то, что густонаселенная в южной своей части область к северу становилась населенной редко, а местами так и вообще в пустынную превращалась. Даже те деревни, которые на подробной генштабовской карте попадались, в большей части числились заброшенными. Для тех, кто хочет скрыться от всех, вроде моего собеседника, север области – настоящее раздолье.
– Охотой прожить можно, интересно? – спросил я.
– Охота – дело сезонное, – пожал он плечами. – Пожалуй, что можно. А год пройдет, то можно наверняка будет, людей мало осталось. Если еще и про огород не забывать, то тогда точно можно.
– Дальше скот заводить придется, потом еще что-то – и полноценная фермерская жизнь.
– Разве плохо? – удивился он.
– Нет, хорошо как раз, – ответил я и добавил: – Но опасно поначалу. Надо точно знать, на чьей земле окажешься. Или забираться в такую глушь, где вообще никого нет, и поначалу на самообеспечении.
– Так и придется, – вздохнул он. – Вам спасибо, что нашумели в окрестностях, придется бежать отсюда дальше. Картошку хоть поможете погрузить?
Нельзя сказать, что я за нами вины не чуял. Что бы я ни говорил, а деревенька эта на отшибе, сюда могут вообще никогда не заглянуть, она даром никому не нужна. А вот после того шухера, что мы учинили, тут опасней стало. Теперь людям сниматься придется.
– А может, с нами поедете? – спросил я. – Там военные все организовали. Людей уже много, картошку сажают, опять же. Сельское хозяйство во всех его формах разворачивается. И безопасно. Конкретно безопасно, без всяких.