Эпоха победителей. Воспоминания пламенных лет!
Шрифт:
Теперь всё внимание переходит к огнеупорщикам, все бригады, обгоняя друг друга, захваченные спортивным азартом движутся к финалу. Они ведут облицовку доменной печи, в которой особого искусства требует кладка лещади. Этот вопрос Леонид Ильич закрепляет за мной, он вообще часто вперед выдвигал меня, оставляя за собой общий контроль ситуации, а я отслеживал весь цикл работ и вручал красное знамя бригадам победительницам. Облицовочные работы подходят к концу, а вместе с ними и окончание работ на доменной печи.
Сверхмощная доменная печь, построенная по последнему слову техники и разрушенная фашистами, восстановлена. Директор
– Мы наблюдаем, как из прожженной кислородными резаками летки по желобам хлынул в чугуновозы первый послевоенный, такой дорогой для наших сердец, чугун. Горновой печи со счастливым лицом провозглашает.
– Пошел первый послевоенный чугун «Запорожстали», а вокруг озаренные желтым пламенем стоят довольные и счастливые люди, которые дали новую жизнь доменной печи.
А.Н. Кузмин жмет руку начальнику строительного треста В.Э. Дымшицу и благодарит его за отличную работу.
После шести лет перерыва над городом пронесся гудок «Запорожстали»! Правительственная комиссия, возглавляемая вице – президентом Академии наук СССР, академиком Иван Павловичем Бардиным, принимает работы. Домна № 3,29 июня 1947 задута! Важный этап работ закончен! И особенно лестно такое решение услыхать из уст основателя советской металлургической науки, так много сделавшего для отечественной металлургии, из уст академика Бардина И.П.
Академик Бардин и был человеком, имевшим отношение к проектированию и строительству не только объектов завода «Запорожсталь», а и ещё не одного металлургического комбината. Иван Павлович, – как вспоминал Отец, – говорил.
– Да, товарищи, вы, конечно, поработали на славу. Представляете редкий случай в моей практике. Существенных претензий почти никаких нет.
Академик старался поближе познакомиться со мной, стоя там же, на трибуне митинга, и поговорить о ряде вопросов организации строительных работ, поскольку его интересовала проблема реализации научных разработок.
Справа налево в первом ряду: Академик Бардин И.П., Моисеенко и др. Пуск завода «Запорожсталь». Запорожье, 1947 г.
Но, кроме этого он знал о моем представительстве, при слушаниях данного вопроса, и в Киеве, и в Москве. Знал он и о наших выступлениях на самом высоком уровне, и его интересовало, – вспоминал Отец: «А нет ли каких либо претензий по его научной части».
– И я его успокоил, сказав, что к общему удовлетворению все кончилось благополучно и нам осталось отправить приветственные телеграммы.
Леонид Ильич отправляет приветственные телеграммы в ЦК КП (б) У и СМ Украины, Кагановичу Л.М. и Хрущеву Н.С., и не раз оглашает их на митингах и собраниях.
В ответ мы получаем письмо ЦК КП (б) У на имя Л.И. Брежнева, уже после пуска доменной печи и ТЭЦ.
– Объективности ради и невзирая на то, что впоследствии, уже в эпоху Хрущева, одно упоминание имени Кагановича могло вызвать у всего его окружения, да и у него самого, непоправимый гнев, хочу сказать, что письмо было деловое. – Вспоминал
Это письмо говорило о том, что партийная организация сделала правильные выводы, обращало внимание на механизацию работ, борьбу за снижение себестоимости, хозрасчет и особенно указывало на анализ графиков выполнения работ.
И вообще, Леонид Ильич не стеснялся своих хороших отношений с Кагановичем, которые у него установились ещё во время войны, на кавказских фронтах. Это потом он сторонился воспоминаний на эту тему, в период так называемой антипартийной группы. Эта группа, скорее всего, носила малодейственный кулуарный характер и была предтечей созревающей антихрущевской оппозиции. Однако, Хрущев Н.С. раструбил её значение до небес, превратив в антипартийную группировку.
Я думаю, здесь сыграл роль комплекс неполноценности, который испытывал Н.С. Хрущев при одном упоминании имени товарища Сталина. Он как-то съёживался, жалко улыбался и умолкал, хотя никакого Сталина поблизости не было. Наверное, это и было одним из факторов начала компании под странным названием – «критика культа личности», абсолютно не вяжущаяся с религиозным, истинным значением этого Слова.
Однако это было потом, а пока всего месяц остаётся до запуска цеха «слябинг», цеха горячей прокатки крупногабаритных заготовок – слябов. Цех представлял собой перепутанные металлоконструкции, опоясанные тросами, которые были соединены с лебедками и гидравлическими домкратами, стоящими на фоне перекосившегося миксера и провалившихся мартеновских печей.
Хотя работы на этом цехе начались давно и, кроме расчистки и подготовки площадок, ещё в марте 1946 года, начался монтаж отдельных узлов слябинга, ход работ вызывал тревогу и не удовлетворял требованиям темпов ввода в строй металлургических мощностей.
Нужно было придать восстановлению всего этого хозяйства энергию штурма, элемент атаки. Здесь работали люди, ещё в 1943 г. освобождавшие Запорожье.
Такие как пулеметчик Ляшенко П.И. Именно он во время войны выбивал немецких автоматчиков в сквере у проходной, прикрывая прорыв своего подразделения. А мастер монтажных работ, начальник монтажа слябинга – Н.Е. Шмыгло, лечил тяжелые бомбардировщики под Сталинградом. Сегодня прилетал весь израненный самолет, а завтра в бой. И ещё до войны он монтировал самые сложные узлы тонколистового стана горячей прокатки. Так что опыт у него, конечно, был. Такие люди, сразу понявшие призыв, и поведут за собой коллектив – Докладывал Отец Леониду Ильичу, сосредоточенно листая дела представляемых товарищей.
Слева направо: Кузмин А.Н., Дымшиц В.Э. Машинный зал цеха «слябинг». Запорожье, 1947 г.
– Это всё хорошо, это всё правильно, – задумчиво, с грустью воспоминания говорил Леонид Ильич.
– Вспоминаю войну, и наше политуправление 18-й армии, и не тот Новороссийский период, когда важны были люди штурма, рывка, прорыва, а именно наше пребывание в Словакии, когда мы выполняли, в некоторой степени, восстановительную функцию.